Раечка подумала о том, что рано поздно ли, он всё равно её отъебёт, и не стала дёргаться попкою, когда Семён выпростал над нею горячего и влажно-скользко поводил от дырки задницы до торчащего похотника по малым губам, заводя всё глубже и глубже большую надутую золупу ей внутрь. Целка недолго противилась, а потом враз наскочила охват-кольцом на яро-стоячий хуй.
- Ох... хороша! . . - Семён не сильно вжимал, чуя со всем комфортом, как тонко-пронзительно жмёт колечко натяжной целяка его за золупой.
- Пап, где фломастеры и альбом - я опаздываю!
Раечка широко распахнула глаза и тут же зажмурилась в ужасе: на кухне показалась оказывается ещё не ушедшая Лора!
- Где-где... - Семён мерно накачивал под худенький Раечкин зад своего стояка. - Ох, хороша...
Лора вошла в комнату и подхватила папашу за яйца над спущенными трусами:
- Пап, ещё раз - фломастеры и альбом! Я же с тоски там подохну на всех этих уголовно-процессуальных! Сообрази уже...
- Доченька, иди ты нах... Видишь - кудовчусь? - Семёна невероятно припёрло её крепкое потягивание ему отвисших яиц до самой жопы и он попытался, не меняя позы, дотянуться до неё в поцелуе...
Но Лора со смехом увернулась и отпрыгнула:
- Ну и пиздец! На парте рейсфедером вырежу твой хуй в полный рост! Ага?
- Не делай этого, доча... - накачивая, Семён, начинал проникновенно пыхтеть в открываемый всё шире рот над согбенною Раечкой. - Фломастеры на трюмо у мамы, а альбом я хуй его знает...
- Ладно! - Лора, смеясь, наклонилась к Раечке и чмокнула её во вжатую в простыни щёчку. - Пока! Я сегодня не задерживаюсь - ужин, па, за тобой, не проспи!
Она выскочила, наспех полуприкрыв за собой дверь, и Раечка почувствовала всей пылающей глубиной, как жарко и страстно наддаёт с невероятною силой в неё своим охуенным стволом трясущий её за бёдра в своих лапищах Семён...
- Ах! . . Ах! . . Ах! . . - она больше не выдержала своей немоты и вырвалась плачуще-пронзительными всхлипами в голос.
- Берёт? . . - Семён до хруста в пальцах сжал её бёдра и резкими качками забил хуем на нутрь, горячо впечатываясь своим животом в голый зад. - Берёт хуем в натяжку пизду?!
- А. . ааххх... - Раечка почувствовала, как щиплет-слезиться от захватившего её водоворота ощущений...
- Ну всё! - объявил Семён. - Получай молочные реки, кисельные берега на девичий прокорм! . . Чудо-девочка... в самом деле хорошая...
Он чуть вынул назад ствола, давая простор в глубине для пролива своих туго забрезживших струй, и Раечку мягко закачало в его руках приподнявшимся на цыпочки задком: хуй вкусно наполнял её нутрь, расплющенные по постели грудки сладко ныли щекочущимися сосками, ротик распахнуто порывисто быстро дышал и глазки подкатывались всё выше вверх, а сама Раечка пыталась не закричать уже так, что услышат ещё и соседи...
***
С Лорой они почти не виделись. Лора исчезала чуть ли не в семь утра, а Раечке с первого курса повезло на вторую смену, и когда она возвращалась по вечерам к оставленному ей Синицей ужину, то встречалась с Лорой лишь краткими случайностями, писяя на унитазе, пока та умывалась рядом или с тайной уютно-тёплой тоской заглядывая за ужином из кухни в чуть приоткрытую дверь Лориной комнаты на её точёно-задумчивые над очередным электронным рефератом черты лица...
Иногда, правда, везло на отсутствие последней пары и получался "семейный" ужин с патриархально охеревающим во главе стола Семёном, со строящей ему умилённые глазки Синицей Ивановной, и с возможностью посидеть чинно рядом с маленькой очаровательной Лорой, едва перебрасываясь с ней короткими взглядами.
- А чего это ты, Синаида, постелила им в разных комнатах? - ржал, как хамбургский конь, зачастую Семён. - Им ебаться друг с дружкой - вон слюни по вилкам текут! Чё эт ты им не устроишь лесбийскую ярую вольницу?!
- Папенька! - Лора всегда очень жалела зарывающуюся взглядом в тарелку, рискуя надкусить свою вилочку, милоглазую подружку. - Если вы сейчас же не вспомните, кто спас вас в последнем похмелье бокалом горяче-токайского с перцем, и не извинитесь немедленно...
- Доча! Дочь! . . - ржал Семён. - Пред тобою в долгу неоплаченном - свято помни об этом всю жизнь! Не дави на сознание, маленькая моя, лучше скажи - ты ведь любишь её?
- Кого, папенька? - Лора изо всех сил изображала строгость в сверкающих молнийками на него очах и делала узкие губки.
- Хер ли... "Кого"! - хмыкала Синица, пожимая плечами. - Традисканцию, понятное дело... Или ещё есть уже кого? А ты, пизда, любишь её?
Вопрос адрессовался уже Раечке. Лора готова была тут же вступиться, но Раечка опережала чуть слышно:
- Люблю...
- Вот блядь! - стандартно реагировала Синица Ивановна. - Салату хоть ещё положи - отощаете нахуй с диетами вашими, херу некуда влезть будет...
- Ма! - Лора вздёргивалась обиженно надутыми губками, но сквозь них уже прорывалась улыбка. - Сама ты такая! Я сейчас уйду к себе есть! И Раечке скажу - она тоже! Будете сами тут желваками печально хрустеть в томительном одиночестве!
- Пиздуй-пиздуй! Традисканцию забирай, и валите обои две к тебе в комнату! Может хоть раз и подружитесь! Думаешь, даст тебе? Мне дала... А тебе навряд - у неё есть уже одна комната, нахер ей ещё одна по проституству опять добывать? И нос сюда не казать - мы уж как-нибудь тут похрустим... в одиночестве! . .
Обычно всё же завершалось мировым чаепитием, во время которого Лора одной босой лапкой гладила под столом лодыжку Раечки, а другой - обутой в тапочек - шпыняла батькину волосатую лапу, чтоб прекратил ухмыляться, как маленький. Но изредка девочки вскакивали и испарялись - в суровое назидание окружающему прагматизму и строго по своим комнатам. Тогда долго ещё скрипела небольшая, покрытая одеялом-сидушкой лавка на кухне, чуть не прогибаясь под могучими телосложеньями развалившейся на ней Синицы и напрыгивающего на неё Семёна...
***
Получилось всё естественно и легко.
За окнами полыхала тёплым уютом золота осень, и темнело уже очень рано. Они сидели субботним вечером в Раечкиной комнате на сброшенных на пол подушках и смотрели какой-то фильм с приглушённым звуком с её монитора. Ноутбук стоял между лапками Лоры, и она машинально барабанила по его клавишам кончиками легко порхающих пальцев. А Раечка в окутывающей всё сильней темноте, прижавшись бок о бок с ней, смотрела не на экран, а на эти тонко-смуглые пальчики, выбивающие ни на чём: "Я тебя... я тебя... я тебя... ". На них были только лёгкие ночные халатики, и когда Раечка почувствовала маленькую голую коленку Лоры осторожно вскальзывающую под коленку ей - она не выдержала и прошептала едва различимо за тембрами экрана "люблю! . . ". Лора тут же оторвала пальцы от клавиатуры, и дальше они смотрели фильм, как завороженные, смутно разбираясь в извивах сюжета: босая лапка Лоры немного смелее сдвинулась и щекотнула пушком лодыжки голую пизду под халатиком Раечки, и в ответ Раечкина обнажённая щиколотка оказалась у нежных, приоткрытых створок влагалища Лоры... Они сидели, не произнося ни звука и как обомлевшие смотрели в экран, наслаждаясь этим лёгким петтингом друг дружке. Письки подтекали, но тоже не чавкали и всё вокруг исполнялось волшебной плавно-укачивающей в мягкой тишине эйфорией...
Раечка не выдержала первою - слишком сильно стало заходиться под животом от нарастающего в груди волнения. Она обернулась и поцеловала Лору в нежно-приоткрытый ротик - "... люблю... люблю... люблю... " - и уже не запомнила, как перекинула через неё левую ножку, зажимаясь крест-накрест горячими письками друг о дружку и опрокидывая Лору под себя...
"Склещились!", в своей комнате Семён поправил зум дистанционки и предложил стоящей перед ним в постели на карачках лицом в дисплей слежения Синице, "Синаи, давай я тебе в задницу вдую!". "Да покрепче... ", Синица Ивановна была не против, задвигала позади жопы рубашку, подбирая ночную и вцепляясь руками себе в ягодицы. Всё её внимание было на мониторе...
От жуткого неудобства приходилось карячится и виться телами друг по дружке, но слившиеся в жарком поцелуе мохнатыми губками влажные пёзды расстаться ни за что не могли и лишь нежно хлюпали щелями, втираясь в свой поцелуй сильней и сильней... Раечка торопливо подёргивала своим узким тазом над Лорою, совершая почти коитальные движения пиздой о пизду подружки и целовалась с тянущимся к ней приоткрытым влажным ротиком взасос до нечаянных приступов удушья... Лора задрожала зажатой в подушках попкой и, прикрыв глаза, тихонечко кончила... Раечка почувствовала, как стало приятно мокро под ней и выпустила её из объятий своей подрагивающей от волнения пизды.
- Пойдём ко мне, а то тут у папки скрытых камер понатыкано... одна, как раз, у тебя под дырой сейчас... - Лора счастливо улыбалась и покрывала поцелуями тискаемое в ладошках лицо Раечки.
Раечка ещё с полминуты изумлённо озиралась, оставшись одна в комнате, но и этот семёнов "сюрприз" уже не мог надолго оторвать её от волн безумно бушевавших страстей от происшедшего. В распахнутом халатике она скользнула за Лорой вслед.
Лора стояла посреди своей комнаты в скромном освещении настольного ночника полностью голой и пристёгивала на бёдра себе узкие чёрные эластик-подвязки страпона. Небольшой лакированный хуй уверенно торчал вверх из-под её покрытого смоляной опушкой лобка.
- Можно... я тебя... - она замерла с зажатым по залупу стволом в кулачке, - поебу...
- Конечно... Да... - Раечка с готовностью опустилась на застеленную софу, завела ноги руками за коленки и потянула пошире их в стороны, удобней подставляя своё естество под искусственный член.
- Я тебя... - Лора упала перед ней на коленки, загнала умело, не глядя, и потянулась к её губам в поцелуе.
- Люблю... - успела дополнить Раечка и слилась с Лорою ротиками.
Упругие шарики грудок Лоры сильно вжимались сосками в соски податливо-мягких холмиков Раечки, задница подружки ходила ходуном в несильных, но невероятно приятных проникновениях внутрь, и Раечка долго не выдержала - она прикусила губами нижнюю губку любимой и задёргала пяточками в воздухе...
