(по воспоминаниям А. Розановой, из цикла "Истории Скандинавского вокзала")
*1*
Темные, каменные "Скандинавские" по названию дома возле вокзала напоминали средневековый замок, костел и скалы одновременно. Кажется, именно они дали название самому вокзалу - Скандинавский. Первые два этажа у всех домов - из необтесанных глыб, а затем крашенная под камень штукатурка, увенчанные арочными крышами. Мрачные дома образовали небольшой, но замкнутый квартал со своим миром и своими традициями. Стоящие рядом с боковой платформой дома заметно отстояли от других жилых строений, образую отдельный квартал. Замкнутый двор, где обычно возилась малышня, пустырь, расположенный между дальним от вокзала домом и железнодорожными мастерскими, магазин - вот и весь квартал.
В домах жили потомки железнодорожных рабочих, когда-то заботливо переселенных советской властью из бараков и подвалов. Небольшие квартиры, с толстыми стенами пережили и войну и голод. В одной такой квартирке обитала с виду неприметная семья Ромянцовых. Отец, мать и дочь. Однако обычной семьей ее назвать нельзя. Татьяна - 30-летняя образованная, но спившаяся женщина, рано постаревшая и, увы, не совсем опрятная. Чуть её старше - муж Павел, ушедший безвозвратно в мир Интернета. И дочь - Катя. Шатенка с черными выразительными глазами. В мае Кате исполнилось семь.
*2*
Не понятно как Татьяна поступила и окончила институт "имени памяти Культуры", затем вышла замуж, за тихого, спокойного Павла, а через год родила дочь. Мир секса не приносил Татьяне радости, зато зеленый змей завоевывал всё более прочные позиции.
Да еще муж все, что зарабатывал починкой компьютеров, кассовых машин и прочей техники переводил на компьютерные железки, оплату Интернета и тому подобное. Потому денег в доме не водилось.
Бутылка кефира и батон традиционная трапеза Павла на сутки. Сутки, напролет проведенные в мировой паутине Интернета. Постепенно и секс и семья перестали интересовать Павла. Со скуки спилась Татьяна. Спилась необычно - в одиночку. В этом микрорайоне она была чужая, подруг не было. О друзьях и говорить смешно - всегда одна и та же засаленная юбка непонятного цвета, красная кофта, оплывшие формы. Не красавица, в общем. С "пролетариями" говорить не о чем, с интеллигентами - да кто ж с ней... .
Татьяна была и хорошей ученицей и скромной девушкой. Жили они в коммуналке без горячей воды и ванны. В 9 лет Татьяну привели к знакомым в дом, где был душ. Она мылась под душем и ощутила приятное где-то там внутри, внизу у ножек. Она осторожно направила туда струю и ощутила какую-то волну. Она даже испугалась своих сладостных ощущений. Было приятно и стыдно одновременно.
Тогда она жила в небольшом городке. Ее мама жила с отчимом. Бывало, они ругались. Мама во время ссор уходила к своей матери - бабушке Тани. Сама Таня, обычно в это время спала. Как-то в одну из таких она проснулась от того, что ей было ужасно приятно. Кто-то приподнял одеяло, провел по бедру. Задрав толстую ночнушку, нежно ласкал и гладил ее между ног. Её было около 12-13 лет. Проснувшись, она не подала виду - до того было приятно, и очень сильно чего-то хотелось, но чего - сама не понимала.
Она стала понимать, что делает отчим. Но она растерялась и не знала, как поступить - ведь нравится самой эта нежность, но, с другой стороны, понимаю, что нельзя. Когда его рука ласкала ее там, она впадала в мир сладких грез. Притворяясь спящей, она поворачивалась, потом раздвигала ножки. Рука стала делать круговые движения. Другая рука от пупка зигзагами двигалась к бугорочкам намечавшихся грудей. Только не это - решила вдруг Татьяна и повернулась на бок, согнув колени почти до подбородка. Удаляющиеся шаги - как облегчение. Отчим ушел.
Это повторялось потом много раз. Отчим тихонько садился на край кровати. Го руки забирались под одеяло. Таня не сопротивлялась. Ножки "сами" раздвигались при прикосновениях. Отчим закрывал глаза. Его губы шептали "Катя! Катенька!".
Таня знала - Катей звали молодую жену отчима, умершую при родах. Татьяна хотела его поправить, дескать я Таня, Кати здесь нет. Но она уже не хотела лишаться этих ласковых прикосновений, этого прилива приятных ощущений. Лишь когда отчим уходил в свою комнату, Таня начинала стыдиться. Иногда ей хотелось как-то прекратить это, но каждый раз она не могла отказаться от наслаждения и делала вид, что спит. Наступал вечер, страх отступал, она погружалась в дрёму. Она снова ждала ласк.
Поделиться этим с матерью было выше ее сил. Днем они делали вид, что ничего не происходит. Через год или два мать развелась с отчимом, и Татьяна стала ласкать себя сама. Она с нетерпением ждала своего первого мужчину, но заранее решила, что ЭТО произойдет только в первую брачную ночь.
Так и случилось. Павел был первым и единственным мужчиной...
Татьяна сама выбрала себе мужа. Павел не противился браку и даже странной просьбе называть ее Катей. Быстро сыграли свадьбу. В брачную ночь он сильно и резко вошел в нее. Дважды. Боль была не сильной.
Павел не был очень опытен в постели, поэтому удовольствие Таня доставляла только сама себе. Пальчиками.
Менее чем через год у Тани родилась девочка. Как назвать девочку вопросов не возникало. Даже обсуждений не было. Катя, Екатерина, а как же еще?
После рождения дочери Таня перестала общаться с немногочисленными знакомыми. Друзей у нее не было. Привычка одеваться кое-как, почти не подмываться вкупе с небогатой эрудицией сделали свое дело. Мир Тани-Кати замкнулся. Таня безумно любила дочку. Однако проявлялось это только по трезвости, что случалось не часто.
Секс отодвинулся на задний план. Постепенно водка вытеснила это удовольствие.
*3*
С трех лет Катю поселили в пусть небольшую, но отдельную комнату. Еще до 5 лет её стал волновать вопрос, что у нее там в трусиках. Она залезала пальчиками в трусики и часто трогала свою щелочку по ночам, когда никого не было в комнате. Потушенный свет, гудки тепловозов, за окном. Появилось сперва слабое, затем сильное и сладкое удовольствие, которое она испытывала, погружая пальчик в маленькую щелочку и быстро-быстро шевеля им там.
Катя была слишком маленькой, чтобы понять свои ощущения. Знала только, что этого нельзя делать, и что этого нельзя никому рассказывать. Но стыдно не было.
Однажды, когда ей было около шести лет, она играла со своим ровесником и соседом Игорем в песочнице около подъезда. Начинал моросить мелкий дождик. Катя присела, крепко сжав ноги. Внезапно она ощутила щемящую слабость внизу. Ей захотелось, чтобы кто-нибудь хотя бы посмотрел на ее писечку, а еще лучше потер там или хотя бы аккуратно прикоснулся. И тогда она решилась.
- Давай, поиграем в подъезде!
- Давай.
Они вошли в подъезд.
Кате хотелось немедленно начать, но так сразу она не могла. Поэтому она предложила сыграть в "доктора".
Игорь согласился. Сначала Игорь был "больным". Они стояли у подоконника. Катя повернула Игоря к себе спиной и решительно спустила с него трусики. Прижавшись лобочком к его попочке, она протянула вперед руку и взяла Игоря за маленький ствол. Теплое чувство усилилось. Катя уже больше не могла терпеть.
- Теперь ты "доктор".
Катя спустила трусики, сняла их с одной ножки, затем с другой. И быстро забралась на подоконник. Игорь приподнял край юбки. Катя подняла ножки, поставив пятки по бокам. Щелочка раскрылась полностью. Игорь увидел нежные, расходящиеся лепестки, бугорочек над ними и две маленькие дырочки.
- Посмотри, нет ли прыщика - попросила Катя.
Игорь медленно развел и без того раскрытые валики больших губок, нажал на кнопочку клитора и стал пристально осматривать все складочки.
- Теперь как будто смазывай! - приказала Катя.
Игорь взял носовой платочек и стал медленно самым уголком, провел по клитору.
- Пальчиком, снизу вверх! - попросила Катя.
Он провел по лепесткам. Затем еще несколько раз. Осмотр Кати длился значительно дольше, чем осмотр Игоря.
После этого они стали регулярно играть в эту игру. Кате больше нравилось быть "больной" и испытывать сладкое чувство, когда она забиралась с помощью Игоря на подоконник, отодвигала в бок перемычку трусиков или приспускала резинку и раздвигала половые губки руками для "осмотра". Было трепетное ощущение ранимости, а еще непонятная сладость. Опасность - в виде возможных свидетелей только возбуждала. Как ни странно вид голенького Игоря ее почти не волновал и поэтому "пациентом" почти всегда была только она. Жаль только игра временами прерывалась. Как только хлопала дверь - квартирная или подъездная, дети быстро поправляли одежку и делали вид, что просто куда-то идут. После этого можно было продолжать. Кате нравилось, как Игорь засовывал руки одновременно спереди и сзади. К приятным чувствам сладости прибавлялось ощущение надежности и, как ей казалось заботы о ней. Пальцы напарника в первых играх быстро, а затем - медленно проникали в самую мякоть. Нежно играли с половинками выпуклости, раздвигали губки, проникали в складочки, аккуратно их раздвигали.
Еще ей нравилось, как Игорь замирал, разглядывая ее. Мальчик почти не дышал, его глаза казалось, увеличивались, он напрягался, боясь упустить эти приятные мгновения. А еще он был очень аккуратен и осторожен, трогая ее "там". Постепенно у них выработался свой язык: покажи "там", "оттяни", "не сейчас", "посмотри"... Им не нужно было объяснять, что эти слова означали. Каждая из этих фраз воспринималась как небольшая инструкция.
Разумеется, родители обоих детей ничего не знали.
