-Солнышко, родненькая моя, потерпи. Я понимаю что тебе больно. Я тебя люблю... очень люблю. Сейчас я тебе, по нижней части попы ударю, ближе к вагине. Очень больно будет... Терпи, солнышко.
Маша задыхаясь простонала "Н-не-е-т". Дима размахнулся, и нанося этот удар, переменил свой тон с лакового на агрессивный, громко выкрикнул "Получи тварь! Сука" Это был самый болезненный удар из всех. От него Маша, закричала так, что сорвала связки, и стон превратился в хрип, а затем снова в плач. Дима снова стал ласковым.
- Почти всё, солнце. Отдохни немножко, потом ещё я тебя несколько раз ударю и всё... всё закончится.
Дима покурил пять минут в коридоре. После, он вернулся и снова взял в руки ремень. К этому времени, Маша, хоть и сквозь слёзы, всхлипывая, но всё же более менее отчётливо могла произносить слова. "Уходи, прош-рошу те. . уходи. Я в по-лицию пойду, тебя посадят" Дима нежно провёл ладонью по её влажному от слёз лицу, прошептал "Тише-тише" , и снова стал наносить удары. Она уже не кричала, а только стонала, потому-что на крик уже не оставалось сил. Через какое-то время он наконец-то к ней прильнул.
- Всё солнышко... последний удар и всё...
Но Диму словно обуяла страсть. Ударив один раз, он не успокоился и с быстротой молнии стал хлестать Машу с криками "На шлюха, получи, блядь! Тварь". Так он нанёс последние пять-шесть ударов, пока ремень не вылетел из его рук. Он упал к Маше в постель, развязал ремень и обнял её.
- Всё, родная. Прости... Всё... Всё закончилось.
Маша всхлипывая встала на колени, оставив после себя на простыне, в том месте где находилось её лицо, солёную влагу и размазанную тушь. Она уронила свою голову на грудь Диме и продолжила всхлипывать. Он обнял её и стал жалеть, нежно гладя по волосам "Всё, солнце моё, всё закончилось". Через несколько минут таких ласк, она раздвинула ноги и обняла своими ляжками, тело Димы, словно приглашая, что-бы тот вошёл в неё. Тот снял с неё последний элемент одежды, то бишь бюстгалтер и стал трахать. От происходящего она практически сразу кончила. Вообще секс, после порки у них был бурный. Машу накатывал оргазм за оргазмом. Когда она последний раз кончила, они вместе с Димой, обессиленные упали с кровати на пол, и так провалялись около двух часов, лаская друг друга.
- Ну как, дорогая, у тебя попа сильно болит?
- Ты знаешь, нет. Сейчас даже приятно как-то, тепло.
- Это просто ремень. Так бы если прутьями... Там же вообще до крови. В сто раз больней.
- Слушай, Дим, а сколько по времени после прутьев попа заживает.
- Ну я думаю, что бы так... не болело, и недели хватит. А так... шрамы всё равно остаются.
- Я вот думаю... Может нам стоит когда нибудь попробовать. Только день выбрать, что бы до отъезда у меня всё затянулось.
- Конечно, дорогая. Если хочешь, попробуем. Для тебя всё... всё что только ты попросишь.
Их губы снова слились в страстном поцелуе.
Маша всё таки решила съездить в город, для того что-бы приобрести себе что-нибудь новенькое из одежды. Да и продукты тоже не мешало бы купить, ведь скоро у них с дочерью день рождения (так получилось что они родились с разницей в один день) . Отмечать конечно они будут в деревни, а местный магазинчик не славился разнообразием товаров. Где-то к трём часам дня, они с Леной (дочь Маши) уже всё купили, кроме духов. Они уже с полчаса находились в парфюмерном магазине, где Маша брызгала духи на пробники, и долга выбирала аромат который ей придётся по душе. Лена уже устала ждать.
- Мам, зачем тебе духи в деревне...
- Как это зачем? Я же тебе говорила, что всё таки нашла себе любовника... И ещё запомни, женщина должна оставаться женщиной в любом месте и в любое время... Например, завтра, мы встречаемся с Димой, на свиноферме, прямо в том месте где забивают поросят... но это же не значит, что я должна прийти как свинья.
Зазвонил мобильный телефон. Маша достала его из сумочки, и ответила "Привет, котик". Какое-то время ей что-то говорили, она только отвечала "Да. Хорошо" , "Хорошо. Всё куплю. Пока. Целую" После того как Маша убрала телефон обратно в сумку Лена спросила.
- Папа звонил?
- Нет. Дима. Отцу вообще не говори что мы в город приезжали. Надо какую нибудь отмазку придумать. Не хочу что-бы он приезжал на день рождения. Хочу провести этот праздник с Димой. Заодно ты с ним и познакомишься. Ладно, Лен, давай ещё в хозяйственный магазин зайдём. Нужно бельевые прищепки купить.
- Зачем бельевые прищепки? У нас же их полно.
- Да они пластмассовые, слабые. А надо металлические потуже.
- Зачем металлические? У тебя не одну простынь ещё ветром не унесло.
- Я тебе на улице скажу. Они нужны для дела.
Они вышли на улицу и пошли в сторону хозяйственного магазина. Лена снова спросила:
- Ну так зачем тебе бельевые прищепки?
- Лена, я сейчас буду разговаривать с тобой откровенно. Тебе уже вот-вот стукнет восемнадцать, ты уже три года встречаешься со своим парнем, и конечно же вы ведёте половую жизнь. Ты же знаешь что секс может быть разным.
- Ну да. Вот у тебя в городе папа, а в деревне Дима. Ты же с Димой встречаешься, потому что с ним секс другой.
- Именно. С Димой у нас совсем по другому. Он меня бьёт.
- Как бьёт?
- Но у нас было с ним пока только одно свидание. Он хлестал меня ремнём по попе, и мне это очень понравилось. Завтра мы договорились что он будет бить меня прутьями. Это он как раз и звонил что-бы я прищепки купила. Хочет мне ещё соски защемить. Нужно побольше купить, что бы по всему телу их повесить.
В хозяйственном магазине, когда Маша спросила прищепки потуже, продавщица предложила ей металлические:
- Вот! Очень хорошие. Это такие в советское время делали. Из металла и с зубчиками, которые впиваются в ткань. Одна прищепка три одеяла удержит.
- О, впиваются это хорошо. Мне как раз подходит. Дайте две пачки.
На следующий день, к пяти вечера Маша пришла на свиноферму. Одета она была просто, но как всегда привлекательно. На ней были обтягивающие джинсы и блузка с вырезом. Дима уже её ждал, перебирая прутья.
- Ну здравствуй, дорогой.
- Здравствуй, моё солнышко.
Они поцеловались. Затем Маша взглянула на прутья, взяла один из них в свои руки, и спросила:
- Это рябиновые... да?
- Ну да. У меня возле дома только рябина и яблони растут.
- Просто ивовым, наверное, будет побольнее.
- Да где теперь их взять то? Ивовые...
- Да здесь же возле дороги ива растёт. Вот вы все мужики, не внимательные. Там такие пруты, что свинью напополам можно разрубить.
- Маша, ты прелесть.
Дима ещё раз поцеловал её в губы. Маша осмотрела "поросячье" лобное место.
- А куда мне здесь лечь, что-бы тебе удобнее было. Я на землю без проблем лягу, ну тогда тебе сидя меня лупить придётся.
- Сегодня ты стоя будешь, -сказал Дима и улыбнулся, вот видишь шест на который туши подвешивают. Руки вверх поднимешь, за него я тебя и привяжу. Ты разденься пока, и пивом угощайся. Там в углу лежит полторашка. А я пока прутьев нарежу и схожу до дома, баню проверю. Сегодня протопил что-бы, потом мы в порядок могли себя привести. Только вот до неё идти потом надо будет.
- Да к этому времени уже стемнеет, видно ничего не будет. Хоть голыми по деревни иди.
- Оно и в правда.
Дима вернулся через пол часа и Маша, совершенно голая, уже немного опьяневшая от выпитого пива, как только увидела его, сразу подняла руки вверх и уцепилась за шест. Он привязал её как можно крепче, поцеловал её в плечо, потом в губы, и затем зажав сосок прикрепил прищепку. Маша застонала. В тот раз она стонала вперемешку с криками и плачем, а сейчас он услышал как она стонет с какой-то даже нежностью. Он прикрепил прищепку на второй сосок, а затем на другие места, на груди и животе. Поцеловал ей шею, и вполголоса проговорил на ушко.
- Машенька, я тебя очень люблю. Ты самая прекрасная женщина. Можно я сейчас тебя буду хлестать как последнюю шлюху.
- Конечно, дорогой.
Дима взял в руки прут и размахнулся. Маша подумала что сейчас он как в прошлый раз, специально, промажет что-бы создать интригу. Но послышался свист прута, который рассекая воздух попал точно по попе, оставив кровавую полоску. Маша забилась в судорогах, из этой прекрасной женщины вырвался хриплый крик, не похожий даже на человеческий. Она зарыдала во весь голос, и повиснув на шесте ёрзала как боксёрская груша, от чего Диме было сложно наносить последующие удары. Поэтому эти удары, приходились не только на попу, но и на спину. Но он всё равно её лупил то и дело выкрикивая "Получи, блядь, терпи шлюха" Выпитое пиво давало о себе знать. Она только попыталась превратить свои рыдания, в некую просьбу отпустить её пописать, как по её ляжкам потекли струи. Диму это возбудило ещё больше. Один раз, когда ей уже невмоготу было переносить удары сзади, она выкрутила себе руки, развернулась и получила кнутом по груди, с которой тут же упало несколько прищепок.
Когда Дима развязал ей руки, она тут же упала на землю бес сил. Она вся дрожала, плакала и стонала. Он тоже лёг на землю, стал её целовать в губы, затем в грудь, живот спускаясь всё ниже и ниже. Маша сквозь плачь простонала "Дии-димоо-чка, я опять пиии-сать..." Но Дима её не слушал, и когда его голова опустилась к самой вагине, из неё вырвалась мощная струя. Маша хотела оттолкнуть Диму, ну тот преодолев слабое сопротивление прильнул к её писающей пизде. Стал её лизать. Машены попытки оттолкнуть Димину голову, через несколько секунд превратились в нежные поглаживания его по волосам. От такого она сразу же кончила. После того как он её оттрахал, они около часа лежали на земле в обнимку. Успокоившись немного Маша заговорила.
- Дим, а ты действительно меня любишь?
- Конечно, детка моя, сильно люблю. Почему ты спрашиваешь?
- Просто ты в тот раз когда меня лупил это сказал, и сегодня. Сначала я подумала что ты это говоришь просто так, в порыве страсти. Но сегодня я поняла что это не просто слова. Поняла я это тогда, когда ты стал лизать мою писающую пизду. В этот момент я осознала, что любовь твоя настолько сильна... что ты любишь всё что во мне, любишь меня без остатка. А это значит, что ты и дочь мою будешь любить, потому что она была во мне. Скажи, Дима, ты хочешь меня, в смысле создать со мной семью.
