Меня зовут Марина. Мне 35 лет, так что уместнее было бы "Марина Андреевна" , но я никогда не любила формальностей. Сегодня я расскажу одну интересную историю, надеюсь, она вам понравится.
Так уж вышло, что я не замужем до сих пор. И это не потому, что я такая уж уродина. Напротив, многие считают, что я красива - той классической красотой, что была присуща женщинам в середине двадцатого века. Я высокая, с крутыми бедрами, густыми бровями, полными чувственными губами и большими карими глазами. Лицо мое с выраженными скулами и мягким круглым подбородком не похоже на личико куколки, но многие находят его интересным. Главным недостатком своего тела я всегда считала склонность к полноте, но природные данные и дисциплина позволили держать форму. В итоге меня сравнивают с Кристиной Хендрикс, говоря, что женщина должна уметь быть сексуальной, не превращаясь в тонкую веточку. Я достаточно стройна, чтобы не быть толстой, но достаточно крупна, чтобы изгибы тела приковывали к себе мужские, да и не только мужские взгляды. Грудь четвертого размера, думаю, тому способствует.
И вот, обладая всеми этими несомненными достоинствами, а вместе с ними и неплохой прибыльной работой в Москве, я дожила до 35 лет, не выйдя замуж и не нажив слишком уж много друзей. Меня подобный расклад не сильно печалил. В Москве лучше не заводить друзей. Однако настал тот день, когда пришлось возвращаться в родную провинцию. Городок в глубоком Подмосковье я старалась вытравить из памяти, ибо ничего интересного и приятного детство и юность после себя не оставили. И все же пришлось туда вернуться.
Старые улицы с потрескавшимся асфальтом и искрошенными бордюрами встретили солнечным днем ранней, еще теплой осени. Я въехала в город на "Шевроле Тахо" , и подсознательно хотелось усмехнуться. Когда-то давно я уезжала на автобусе. Знакомые дороги, знакомые дома... Я добралась до родного района на окраине быстро, словно и не было всех тех лет, за которые город мог поменяться. Четыре хрущевки окружали бывший пустырь, на котором, словно церковь, стояла наша многоэтажка в окружении газонов и пары деревьев, уже начинавших желтеть. Соседские окна отразились в зеркале заднего вида солнечными зайчиками. Я завела машину во двор и пристроилась рядом с чьим-то "Нисаном".
Когда-то эту квартиру оставили нам с братом родители. Но сейчас они доживали свой век в деревне, в большом частном доме. А брат умер, совсем недавно, и теперь двухкомнатные хоромы принадлежали только мне. Надо было походить по нотариусам, уладить формальности. Потом я собиралась квартиру продать. Собственность в провинции мне ни к чему. Я даже на похороны не приехала. С родней я порвала в свое время так же решительно, как с самим городом. Может, поэтому я и осталась одна до сих пор...
Квартира оказалась умеренно чистой: покойный братец явно не закончил свои дни нищим алкоголиком. Я открыла замок своим ключом и обошла все комнаты. В последний раз я была здесь еще школьницей, но изменилось немногое: новый диван, новая плита на кухне, новое зеркало в прихожей. Что ж, все в хорошем состоянии. Легче будет продать. Распаковав чемодан, я отправилась в душ и освежилась. Предстояло ехать к нотариусу. Я выбрала широкий брючный костюм. Не люблю облегающую одежду, в ней всегда слишком выделяется то бюст, то моя пышная попа. И я выгляжу как девица со старых американских пинап-картинок. У зеркала я накрасилась яркой красной помадой и улыбнулась отражению. Густые русые волосы, достигавшие лопаток, я завивать не стала, хотя обычно люблю делать классическую прическу. Сегодня было не до того, и я просто расчесала их. Результат понравился: эффектная и роскошная женщина в самом расцвете сил, глядящая на отражение лукаво и спокойно. Я контролировала свой мир. Пора было идти по делам.
Лифт спустил меня на землю, и на выходе из подъезда ждала первая неприятность.
- Да бля! - громко ругался средних лет мужичок в белой футболке, украшенной пятнами от пота под мышками и на боках. Он был невысок, толстоват и лысоват. Типичный провинциальный косорыл. Стоял мужичок аккурат между стареньким "Нисаном" и громадиной моего "Тахо". Только теперь я заметила, что, припарковавшись рядом, я заблокировала второй машине выезд, поскольку стояла она у самого края дворовой дорожки. Вот почему в Москве делают стоянки... - Что за пидор, блядь, свой танк тут поставил?!
- Успокойтесь, - холодно сказала я. Он тут же обернулся и уставился злыми глупыми глазами. - Это моя машина. Я сейчас отъеду.
Ответил мужичок не сразу. Было видно, что не кого-то вроде меня он ожидал увидеть. Так и чувствовалось, что он хочет нервно сглотнуть, глядя на мою фигуру, хоть и не подчеркнутую в деловом костюме, однако все же вполне очевидную. Но вот, наконец, природное хамство взяло верх.
- Отъедет она... - пробормотал он. - Зачем машину так ставить? Неужели не соображаете?!
- Да успокойтесь уже... - бросила я и шагнула к своей машине.
- Чо успокойтесь?! - тут же взвился мужичок. - Мне на работу надо ехать! Что за люди пошли!
- Орать не надо, - я не хотела устраивать сцен, но попытки кричать или иначе давить всегда выводили меня из себя. - Тоже мне, нашелся...
- Слышь, ты вообще кто? - налет вежливости быстро слетел с него. Кривя толстые губы, мужичок упер руки в бока и посмотрел на меня. Я ответила холодным сдержанным взглядом, и ему это явно не понравилось. - Тоже мне, приперлась краля.
- Не твое дело, быдло, - бросила я, открывая дверцу.
- Ах ты, сука... - выдохнул он. - А ну вали отсюда! Жопой она тут виляет! . .
Дальнейшей тирады я не слышала. Заведя мотор, я сдала назад и проехала мимо покрасневшего и шлепающего мокрым ртом провинциала.
Поездка к нотариусу прошла на удивление быстро. Не пришлось ждать, документы были уже готовы, оставалось только прочитать и расписаться. Люблю эффективность. Квартира переходила в мою собственность после того, как подписанные документы будут переданы в госорганы. Оставалось дождаться ответа от чиновников - самая скучная и ненадежная часть. Но в целом все прошло отлично.
Нотариус, седоватый мужчина с интеллигентной бородкой, каждые пять секунд сладко улыбался и уверял, что все будет сделано на "отлично". Я поощрительно улыбалась в ответ. Неплохое начало деловой поездки.
На обратном пути я заехала в магазин, купила продукты на ужин и направилась домой. Да. Теперь это действительно был мой дом... на какое-то время. Я надеялась, что не слишком надолго. Город уже начал пропитывать все своим провинциальным запахом: одежду, сиденье, даже меня саму. Я терпеть не могла возвращаться сюда. А уж люди... вспомнился корявый хам с "Нисаном". Надо поскорее уезжать.
В этот самый момент я услышала треск, исходивший из колонок. Что такое? Рука дернулась к панели магнитолы, но та была выключена. Треск, однако, становился все громче, и я притормозила у обочины.
- Ну... - невольно я надула губы, сердясь. - Начинается... только из сервиса же, что еще за проблемы?
Вдруг на фоне треска прозвучал ужасный, оглушительный писк. Как будто кто-то нажал кнопку и включил самый отвратительный звук на Земле. Я поморщилась и зажала ладонями уши, но писк не заглох. Он стал сильнее, и в висках застучала кровь. Голова разболелась, глаза заслезились, я потянулась к дверце, чтобы выйти наружу.
- Стоп, - я не сразу поняла, что с треском и механическим писком сливается голос. Странно знакомый голос.
- Да что за черт, - прошипела я. - радио с ума сошло, что ли?
- Это не радио, Мариш, - произнес тот же голос, и писк вдруг сделался тише. - Это я.
Меня как будто ударили под дых. Пальцы на ручке двери разжались, я посмотрела на мертвую магнитолу, оглянулась на динамики за задним сиденьем.
- Вадик?
Голос принадлежал моему мертвому брату.
- Я, Мариш, я, - теперь писка почти не было, только треск, сопровождавший каждое слово.
- Но ты же... - я не верила, что это говорю. - Ты же умер.
- А ты и рада? - скрежещущий смешок показался очень холодным, как будто смеялся робот.
