Я подошел к окну, выглянул, поднял руку с книгой. Через стекло она бы не услышала и я мимикой спросил:
- Эту?! . .
Тетя утвердительно кивнула. В цветастом сарафане на лямочках, она была какая-то игривая, веселая. Я снова сделал открытие - у тети имелась фигурка. Мое отличие от девочки шевельнулось в трусах - я наблюдал, как тетя выходила со двора.
Катер обычно проходил по реке мимо дома деда в три часа дня, - плюс-минус минут десять, а сейчас было только два, и у меня был целый час на чтение.
Лениво открыв книгу - разломив ее на середине, я прочитал строку, две, три...
В моей голове возникли такие картинки природы! что самое время было снова бежать в баню на поиски мочалки...
"Она стояла спиной к нему, вся голая, белая, крепкая, наклонившись над умывальником, моя шею и груди. "Нельзя сюда!" - сказала она и, накинув купальный халат, не закрыв налитые груди, белый сильный живот и белые тугие бедра, подошла и как жена обняла его. И как жену обнял и он ее, все ее прохладное тело, целуя еще влажную грудь, пахнущую туалетным мылом, глаза и губы, с которых она уже вытерла краску..." - читал я как зачарованный.
Сначала, я отыскивал в книге короткие рассказы, но потом, забыл о лени и погрузился в мир Ивана Бунина полностью. Даже те рассказы, что уже прочитаны - снова читал, больше не бегая по страницам.
Полтора часа пролетели как одна минута, я так и сидел за столом, в трусах, когда зашла тетя. За это время, мое отличие от девочки настолько переполнилось эмоциями, что зуд прошел и без моего участия.
Вообще, странное было ощущение, - все полтора часа во мне боролись два чувства. Первое: отложить книгу и потрогать зуд в трусах, - что такое "снять напряжение" , я не знал, и второе: книга не отпускала, заставляя читать дальше и дальше. Зашла тетя, и я искренне пожалел о своем первом желании, - книгу можно было читать и при ней.
Чувство раздвоенности при прочтении хорошего произведения с эротической направленностью, последующие годы моего взросления, неоднократно меня посещали. Я все время жалел, что вовремя не отложил книгу, но это повторялось и повторялось. Тяга к познанию во мне пересиливала физиологическую потребность. Но только по какой-то причине книга отложена, тут уж физиология давала о себе знать, - требовать, точить.
На рассказе "В Париже" мне и пришлось закрыть Ивана Бунина, но открытие писателя со мной осталось навсегда. Несколько поспешно, я перекинул страницы на титульный лист, хотя это было излишне - с какой страницы "Темные аллеи" ни читай, все равно. Сам факт держания этой книги в руках говорил о многом.
- С пользой провел время? Или как? - спросила тетя, выкладывая из авоськи на стол, - не убирая книги, бумажные пакеты с пряниками, конфетами "Школьник" и сушками.
- Он что - белым был? - спросил я, пытаясь изобразить на лице Даньку из Неуловимых.
- Кто?
- Иван:
Я снова взял со стола книгу, и, словно не запомнил автора, прочитал: "БунИн" , делая ударения на последней гласной. Хотя я его запомнил, и как оказалось на всю жизнь.
- Бунин! На первую ударяй. Иван Алексеевич Бунин. Русский писатель.
- Советский!
- Нет, русский!
- Это как?
- Долго объяснять. Как-нибудь вечерком. Договорились? Вот уж не думала, что "Темные аллеи" уведут тебя совсем в другую строну. А я вот, тоже - с пользой. Покупки на катере сделала. Давай, помогай выкладывать.
Я встал из-за стола и на обозрение тети попали мои трусы с мокрым пятном. Она лишь мельком взглянула. Опустила взор в авоську и начала ворошить покупки.
- Вот, купила тебе, - проговорила она, вынимая очередной сверток и разворачивая. - У нас не городские магазины. На катере все есть! Примерь.
Это была пара новеньких семейных трусов, - темно-синих, однотонных, маленького размера. Растягивая, проверяя резинку и, в то же время, сооружая из них ширму меж нами, тетя говорила быстро, не давая мне сказать: "нет" , "не надо" , или что-то в этом роде.
- Я отвернусь, - бросила она, как последний аргумент.
Должен сказать, что стеснения у меня не было. Как-то это обыденно все происходило. Тетя отвернулась, продолжая рассказывать, с какой пользой провела последние полтора часа, - открывая комод, беря ножницы, а я переодел трусы. Только когда снимал, увидел что они мокрые.
Так или иначе, но смена произошла. Тетя повернулась, подошла. Ловко оттянув край, надрезала, подтянула резинку, обмотав о палец и завязав узлом.
Вот здесь я немного стушевался, ее рука скользнула по низу живота, а в оттопыренные трусы показалось верхняя часть моего отличия от девчонок.
- Покраснел-то как? - засмеялась тетя. - Словно в бане не я тебя мыла.
- И ничего не покраснел! - ответил я, не зная, куда деть снятые трусы.
- Ну, нет, так - нет. Давай, чего прячешь, горе ты мое! - забирая и втягивая пальцами в ладонь, сказала она. - Сейчас переоденусь и постираю, а ты пока читай. Вечером, если по книги или автору появятся вопросы - отвечу.
Тетя вышла.
Дом деда был рубленый, - крестом. Четыре комнаты и две печи. Русская печь занимала почти половину той, что была при входе, - над ней были полати, а три других соединяла печь в стене, что-то типа голландки, только без изразцов, покрытая белой глиной. А вот дверь была всего одна - входная. Морозы в Сибири сильные и протапливать каждую комнату в отдельности не имело никакого смысла, так что разделялись они только проемами. По моему приезду, на свою комнату тетя навешала шторы, но никогда их толком не задвигала.
Я сел за стол. Без особого труда снова нашел в книге рассказ "В Париже" и дочитал. Фраза героини Бунина: "Нельзя сюда" , - пульсировала по всему моему телу, отдаваясь в "отличии" кроткими сигналами: лзя, лзя!
Стараясь не шуметь, я встал, подкрался к шторам на проеме в комнату тети и сунул один глаз в щель между ними.
Ничего особенного я не увидел. На кровати лежал снятый сарафан. Тетя открыла шифоньер и мне была видна лишь согнутая в локте обнаженная рука - видимо, носовым платком, она стирала с губ помаду.
": он невольно поддержал ее за талию, почувствовал запах пудры от ее щеки, увидал ее крупные колени под вечерним черным платьем, блеск черного глаза и полные в красной помаде губы: совсем другая женщина сидела теперь возле него" , - всплыло в моей голове.
Пудра у женщин в обиходе, моя мать ей пользовалась, и ее запах был мне знаком. Вот он и всплыл, хотя тетя пахла чистым телом и кроме помады, - иногда тушь для глаз и карандаш для бровей, ничего не применяла. Дед не переносил духов и прочего.
Аромат женщины, описанной Бунином, завитал вокруг меня. Я увидел "ее крупные колени" , услышал шорох вечернего платья...
Тетя бросила на кровать... Нет, не отбросила, - сунула под подушки, предмет своего интимного туалета и закрыла дверцу шифоньера. Она стояла в стареньком халате, в котором обычно стиралась. Я быстренько добежал до стула и сел.
- Знаешь, что я подумала? - откидывая штору и выходя из своей комнаты, проговорила она.
- Нет, - буркнул я, копошась глазами в книге. Теперь это был куда меньший грех, и я уже не стеснялся пред ней листать "Темные аллеи".
- Завтра надо сходить на дальний участок, обход сделать. Пойдешь со мной?
- Пойду, - снова буркнул я.
- Это далеко, долго, к вечеру не вернемся. В Тайге заночевать придется.
- Ну и что!
- Предупредила. Так, идем?
- Я же сказал! - проговорил я, мимикой показывая: отстань, книга интересная.
- Ладно, читай. Не буду тебе мешать.
Она собрала еще какие-то постирушки и вышла во двор, направилась в баню. Как только закрылась входная дверь, мое отличие от девчонки зашевелилось, зазудилось неимоверной силой. Из-за боязни испачкать и эти трусы, мне в голову пришла шальная мысль - снять и читать голым!
Я поставил стул к окну, словно уже в комнате было мало света. На самом деле, я так видел тетю и если что у меня было время их надеть.
Сидеть обнаженным задом на деревянном жестком стуле мне не очень понравилось, да и обзора меньше. Я встал и открыл Бунина - рассказ "Галя Ганская". Его окончание меня немного опечалило, отвлекло от мыслей потрогать свое отличие от девочек. Но, без защиты из хлопчатобумажной ткани, природа все равно меня победила или скорее убедила в необходимости следующего шага.
Я огладил "отличие" ладонью, - словно ток прошел по всему телу. Немного оголил крайнюю плоть - еще раз, еще...
Теперь остановить меня не могла даже смерть, которая наступила почти мгновенно - так мне показалось.
Ноги подкосились, хорошо, что стул стоял рядом и, свободной рукой, я оперся о его спинку. Нечто белое прыснуло на пол. Пытаясь сдержать капли, я зажал ладонью крайнюю плоть, они засочились меж пальцев...
Не знаю, сколько прошло времени, но когда я, со страхом, вспомнил о тете, - она во дворе или ее уже там нет! Но тетя там была. Обтирала мокрые руки об подол и как мне показалось - старалась не смотреть в мою сторону.
Показалось...
