Я выбрался из своего убежища и пулей метнулся в "гостинную". Да, вот они, крошечные белые трусики, собранные в мокрый комочек. Так резко и сладко пахнущие, что я не могу удержаться - я сажусь на диванчик, тот самый, где только что жирная, старая мразь трахала мою мамочку и спускаю штаны. Я обжимаю свой стоящий кол мокрыми мамиными трусиками и двигаю рукой.
Я закатываю глаза и вспоминаю, как мама нагибается, что бы поднять эти самые трусики и ее белоснежная попочка чуть раскрывается перед моим взглядом, я вижу розовую дырочку между булочек, вижу красные губки среди мокрых волосиков чуть ниже, о мамочка. .! Капелька мутной спермы стекает по бедру, вырвавшись из раскрытых, развороченных нижних губок. А вот ее ротик туго обжимает хуй старой скотины, дед хрипит, кончая в него. . И тут я разряжаюсь с тихим стоном, добавляя еще и еще семени в несчастные мамины трусы. Какое-то время я сидел, тупо пялясь перед собой, гладил свои яйца и промежность мамиными трусиками и не думал ни о чем. Постепенно эти касания яиц, члена и паха снова заставили мой хуй восстать. Я опять дергал его, представляя тонкое, аристократичное лицо мамы между своих ног, представляя, что она целует мои яйца, лижет под ними, а потом берет мой стоящий болт и он касается ее теплого язычка. - На, на тебе, шлюха, хуесоска! - я яростно дрочил своего друга, представляя, как сжимаю бедрами мамино лицо - глотай, сука!
И снова порция спермы орошает сжатые в кулаке трусы. Почему-то меня больше не смущало то, что я дрочу, воображая свою маму. Я больше не видел в этом ничего постыдного или аморального - только возбуждение. Я представлял, как ставлю ее на четвереньки, как она давится моим членом, как я раздвигаю ее булочки и пихаю, озверев от похоти, прямо в розовое колечко ануса, а она кричит и бьется, пытаясь вырваться из моих рук. До вечера я успел кончить не меньше шести раз, хоть последний и был болезненным и вымученным. Потом я все же бросил осклизлый комок трусиков обратно за диван и сел за стол, разложив учебники, что бы показать, что начал делать уроки, едва вернувшись из школы.
Откровенно говоря, я думал, что после случившегося мы сразу же уедем, но, видимо, ехать было особо некуда. Мама осунулась и как-то потухла, не помню, что бы она улыбалась в те дни, сразу после того, как Гришка изнасиловал ее. Она постоянно куда-то звонила - искала новую работу, и всю следующую неделю возвращалась домой сильно позже обычного. Рассказывала мне, что ходила на собеседования в какие-то фирмы, названия которых в моей памяти не отложились, и как нам будет чудесно, если куда-то там ее возьмут. Я же всю неделю, утром и вечером, и раз даже в школьном туалете, ласкал себя, вспоминая, как мою мамочку драл вонючий дед. Вспоминал жалобные взвизги диванных пружин, натужное хэканье и влажные хлюпанья. Вспоминал сперму на маминых щеках - и спускал, спускал, спускал. Это превратилось у меня в какую-то болезненную манию, я даже боялся, что мама заметит, что я словно раздеваю ее взглядом. Конечно, неделю спустя я и не думал идти в школу. В этот раз я не знал, когда именно заявится дед Гриша и поэтому засел в шкафу с самого утра. Кажется, я даже успел заснуть, и разбудил меня скрежет ключа в замке нашей комнатушки. Ввалился Гришка, толстый, рыжий, пахнущий какой-то дикой смесью водочного перегара и лука - небось, выпил на радостях, мразь.
Его хуй стоял так, что оттопыривал штаны - не знаю, было ли ему стыдно идти так по улице. Дед сбросил на стул дубленку и принялся расхаживать по комнате от двери до дивана и обратно - три широких шага туда, три назад. Похлопал по дивану, словно проверяя его на мягкость, погладил выпученный бугор на брюках. Снова заглянул в комод, но в этот раз мамино белье его не сильно заинтересовало - еще бы, толстый пидорас хотел уже большего! Боженьки мои, бедная моя мамочка. Странно, что мой хуй дал о себе знать точно в тот момент, когда я об этом подумал, упершись в трусы. Дверной замок снова заскрежетал и в нашу комнатку вошла мама - раскрасневшаяся с улицы, все в том же пальтишке.
Гришка подскочил к ней, словно муха к меду, облапил за талию, - Машенька моя сладкая, жду тебя, жду. . " Мама, яростно вздернув голову, мягко отстранила от себя воняющего луком деда - Погодите секунду, Григорий Иваныч, секунду" Гришка опешил и руки убрал, а мама, обойдя его, аккуратно сняла пальтишко, повесила на крючки у двери, потом повернулась к так и стоящему посреди комнаты деду - Мне раздеться, Григорий Иваныч?" "А? - Гришка моргнул, замялся - Да, Машенька, раздевайся, солнышко" "Хорошо, - мама начала расстегивать крохотные пуговки на воротнике блузки - вы присаживайтесь пока" Господи, этот учительский тон, так не сочетающийся с ситуацией, предвкушение грядущего действа и тоненькая мамина фигурка рядом с жирным дедом заставили меня выпростать хуй из сжимавших его трусов и медленно, медленно начать поглаживать его.
Когда мама расстегнула блузку, открывая миленький кружевной бюстгалтер, охватывающий тяжелую грудь, из дырочки на моей залупе показалась остро пахнущая капелька смазки. Не спешить, главное - не спешить! Мама аккуратно сложила блузу на стол, вжикнула молнией на юбке, Гришка заелозил на стуле так, что тот заскрипел. Он буквально пожирал маму глазами - впрочем, как и я. Блядь, как обидно, что ебаному старику сейчас дадут впихнуть мерзкий отросток в это красивое, такое родное тело, а я должен тут заниматься суходрочкой! Его вонючая сперма будет внутри моей мамочки, а я снова залью кулак! Юбка тем временем скользнула по обтянутым колготками бедрам и упала на пол, открывая длиннющие стройные ножки, увенчанные прекрасной попой в узких черный трусиках, едва заметных через плотный нейлон. Боже, как прекрасна попочка моей мамы!
Мама зацепила резинку колготок и скатала их к лодыжкам, перешагнула через невесомый комочек, наклонилась, что бы поднять его - ох, как ее попку обтянул хлопок трусиков - а дед Гриша негнущимися пальцами расстегивал ремень своих наглаженных брюк. Он в тот момент видел, как едва не вывалилась мамина грудь из бюстгалтера, что был ей явно маловат. Дед странно закряхтел, вскочил со стула, заставив маму отпрянуть и принялся срывать с себя штаны вместе с нестиранными семейниками - Машка, хороша блядь! Ах, блядь! Машка!" Мама замерла, прижав руки, в которых так и остались зажатыми скрученные колготки, к груди, глядя, как Гришка отбрасывает содранные брюки и бросается к ней, как павиан. Одной лапой он обхватил мамочку за плечи, дергая замочек бюстгалтера, вторую сунул в трусики, шаря между ее булочками и ниже, пробуя залезть в нее сзади.
Его волосатая рожа ткнулась между маминых грудей, а член уперся в ее бедро, оставляя на нем склизские разводы смазки. "Ааа, поблядуха! Ща, ща я. . - Гришкина лапа сжала мамину булочку под трусиками а его короткий хрен вдруг задергался и выбросил струю, потом вторую, забрызгивая мамины ноги и пол под ними. "Ах ты сука. . - Гришка поднял разочарованный взгляд от маминой груди, толкнул ее в плечи, заставляя отойти на пару шагов, - сука блядь!" Он смотрел вниз, на лужу спермы, переводил взгляд на мамины ноги, трусики, животик. . "Сучара жопастая, - шипел он злобно и разочарованно, - опростался, блядь. . " Мама замерла, как испуганная птичка. Боже, ведь она ужас как его боится!"Так - дед засопел, переступил с ноги на ногу, - так. . " Плюхнулся жирным задом на наш диван, ткнул в мамину сторону подрагивающей рукой - сюда иди!"
Она осторожно, словно по битому стеклу, подошла на пару шагов, замерев перед развалившемся на диване боровом. Дед широко раскинул ляхи, выставляя напоказ свое старческое бессилие, потерявшееся среди густых зарослей под толстым пузом. "Что стоишь, проблядь? - зашипел Гришка, пялясь на укрытые маленьким бюстгалтером мамины сиси - В рот бери, лижи его блядь, я хуй знает! Ну?!" "Да-да, конечно - мамин голос был дрожащим и испуганным, - Я. . минутку!" Она неловко отбросила колготки, что все это время так и сжимала в кулачке, осторожно опустилась на колени так, что ее попа выпятилась вверх, а лицо нырнуло между жирных дедовых ляжек. Я не мог оторвать взгляда от этой попы - трусики сбились между булочек, обтягивали выпуклость между молочных бедер, из-под них выбивались светлые волосики.
Попа двигалась в такт движениям маминой головы, то поднимающейся, то опускающейся между дедовых ног. "Яйцы, яйцы лижи, шлёндра, - прокрятел Гришка, запуская пятерню в мамины волосы, - вот так, работай, поблядуха!" Он толкнул мамину голову ниже, так, что я разглядел его привставший и упершийся в пузо член, а мама могла облизывать отвисшие мохнатые мудя. Потом, почти сразу, он вздернул маму вверх, ткнул хуем ей в губы, заставляя взять в рот, довольно заурчал, начал поддавать задом. Мама издавала странные гортанные звуки, из ее рота обильно бежали слюни, заливая дедову промежность, а жестокий старый пидорас с силой опускал ее голову, буквально насаживая мамочку на свой хер, заставляя ее давится. Кажется, он получал удовольствие не столько от того, что его орган обрабатывает такой теплый ротик, а от того, что он полностью властен над этой высокой, красивой женщиной, совсем ему не ровней. Что она кашляет и давится, но не выпускает его хуй из губ, покорно принимая толчки жалкого отростка в горло.
Я не мог больше смотреть на это и яростно дернул своего дружка раз, другой, переводя взгляд от маминого рта, заткнутого дедовым хером к ее блестящей от пота попе - и мощно спустил, обрызгав стенку шкафа мутным семенем. Старый пердун же был неутомим - он продолжал запихивать хрен между маминых губ, высвободив одну лапищу из ее волос для того, что бы тут же вывернуть ей чашечки маминого лифчика, вывалив из них тяжелые груди. "Ох, хорошо, блядь ебаная, - дед с силой сжимал то одну белоснежную грудь, то вторую, не забывая прижимать мамочкино лицо к своему паху, - ох, ебливая ты сука, сосалка ебаная, мразота... " В этот раз он и не думал кончать. Спустя минут пять вылизывания старческих яиц и сосание вонючего хуя Гришка дернул маму за волосы, отрывая от себя, осклабился, глядя на ее раскрасневшееся, залитое слюной личико. И вдруг с силой залепил ей пощечину, так, что ее русая шевелюра взметнулась веером.
