Марина, видимо поняв что происходит наверху, повысила голос и, втянув Любочку в активный обмен мнениями по поводу современной моды, утащила ее покурить. Тылы были на время прикрыты.
Сложности начались, когда перевозбужденный Лешка попробовал вставить Милочке в попку второй палец. Девочка дернулась и надула губы, собираясь громко и решительно протестовать, но Пашка, остановив настырного Лешика, вдруг сделал то, чего очень хотел уже битый час - нырнул лицом к девочке в промежность и нежно всосал маленький сикелек. Милочка дернулась, пискнула, и, примолкнув, подтолкнула Пашку в затылок - мол, не останавливайся, продолжай!
Сосать малышку оказалось бесконечно приятно. Это не было похоже ни на что, испытанное Пашкой ранее. Мягкие лобковые волосики тихонько щекотали его подбородок и шею, нежная бархатная плоть перекатывалась на его языке и губах, мягко пружинила, отдавая им свою чуть солоноватую влагу, радовала податливостью и отзывчивостью на каждую ласку. С трудом оторвавшись, Пашка взглянул на обалдевшего Лешку, в забытьи мнущего через шорты свой бугорок, и одними губами прошептал: "Давай ты! Только аккуратно!". Лешка как сомнамбула подался вперед и, широко открыв рот и зажмурившись, припал к разворошенной Пашкой детской письке. Лешка пыхтел, почему-то стараясь забраться языком поглубже в Милочкину щелку, а Пашка, вспомнив Маринины слова, положил палец на ярко-розовый, чуть припухший капюшончик, и принялся нежно прижимать и теребить трогательно-маленький по сравнению с его пальцем, но уже очень упругий клиторочек.
Милочка ерзала, пыхтела, пускала слюнки из уголка рта, жадно сосущего большой пальчик, потом, как в замедленной съемке подтянула к грудке ножки, крепко схватила Пашку за палец и, закатив глазки, тихо сдавленно пискнула. Ее тельце несколько раз судорожно передернулось, и Пашка уже хотел отстранить Лешку от ее промежности, но тот отпрянул сам. В его глазах плескалась тихая паника, а с подбородка и из уголка рта капало. Маленькая струйка мочи толчками выплескивалась из Милочки.
Надо было действовать быстро. Пашка схватил трусишки и в два движения натянул на продолжавшую мочиться Милочку. Потом посмотрел на обалдевшего Лешку и кинул ему свое полотенце. Лешка благодарно кивнул и быстро вытерся. Пашка взъерошил его слипшиеся волосы, уничтожая следы преступления.
Милочка лежала в лужице мочи, медленно возвращаясь к реальности.
Пашка погладил ее по голове и тихо сказал:
- Милка, ты опять надула!
Милочка равнодушно посмотрела на Пашку и сказала:
- Да.
- Что будем делать?
- Надо маме сказать.
- А ты нас не выдашь, что мы тебе письку целовали?
- А вы будете еще целовать?
- Конечно будем!
- Тогда не выдам. - и Милочка совсем по-взрослому улыбнулась Пашке.
У него внутри все потеплело от нежности и облегчения.
Совместными усилиями ребята навели наверху относительный порядок и когда загрохотала дверь купе, впуская пахнущих дымом женщин, Милочка радостно закричал:
- Мама, я описалась!
Люба всплеснула руками и бесконечно извиняясь и причитая бросилась переодевать Милку и перестилать Лешкину постель. Во избежание повторения инцидента, Люба поверх белья расстелила зеленую непромокаемую клеенку - Милочке никакого доверия больше не было.
Оглядев поле боя опытным глазом Марина за спиной у Любы показала Пашке большой палец.
А Лешка в это время бочком выскользнул из купе и вернулся только через десять минут, тихий и опустошенный.
***
Остаток этого дня делился на периоды, когда женщины общались в купе, и когда Марина вытаскивала Любу то покурить, то выйти подышать воздухом на коротких стоянках, то в вагон-ресторан за сладостями, то за дополнительным постельным бельем к проводнице.
Эти-то моменты дети и использовали на всю катушку. Любопытство разбирало мальчишек. Их эксперименты с Милочкиными прелестями шли полным ходом, и когда после обильной смазки Марининым кремом и после нескольких неудачных попыток в Милочку втиснулся большой Пашкин палец, девочка только крякнула от натуги. А после того, как к делу пристроили Лешкин язык, обрабатывающий ненасытный сикелек, девочка вполне снисходительно восприняла несколько десятков тугих фрикций толстого Пашкиного пальца.
Постепенно выяснилось, что образ Милочки как ребенка с ранним половым созреванием и с существенным отставанием в развитии не соответствовал действительности. Милочка оказалась очень практичной и сообразительной девочкой. Игры, которые затеяли мальчишки на верхней полке, были вполне привычны для нее. Оказалось, что дверь в дверь с их с Любой квартирой, жил подросток Вова, которого, как понял Пашка из скучливых и отрывочных Милкиных объяснений, вертихвостка Люба часто просила посидеть с девочкой пока устраивала свою личную жизнь.
Вова не терял времени даром, и вполне невинные по началу игры быстро обрели черты откровенного разврата.
Так, оказалось, что вид эрегированного пениса ничуть не смущает и не удивляет девочку.
Сложив в голове два плюс два, Пашка спросил, давал ли Вовочка сосать ей свой писюн, и, получив утвердительный ответ, немедленно поставил перед ней красного от смущения Лешку, сдернув с него трусы. Сидящая на корточках Милочка, безразлично взглянула на Лешкино достоинство, потом на Пашку, обреченно вздохнула и приоткрыла ротик.
Пашка подтолкнул мальчишку в попу, и залупившаяся наполовину головка звенящего от напряжения членика мазнула Милочку по нижней губе. Милка подалась вперед и привычно вытянув губки трубочкой всосала мальчишеский орган. Лешка замер, отдавшись непривычным ощущениям, а Милочка, закрыв глаза, потянулась лапкой к своей письке. Но Пашка, опередив ее, сам подсунул ладонь ей между ножек, а другой рукой подтолкнул Лешку - мол, давай же! Тот, мутно взглянув на товарища, сделал первую несмелую фрикцию.
Пока мальчик приноравливался, Пашка заправил выставленный большой палец в уже слегка растянутую, скользкую от Марининого крема но все еще очень тесную вагинку и слегка вдавил костяшку ладони в дрожащий лобочек.
Милочка, упершись ладошками в его предплечье, шевельнула напряженными бедрышками и по Пашкиной ладони перекатилось плотное колесико ее письки. Оценив удобство и новизну ощущений, Милочка засопела и задвигалась на Пашкиной руке в каком-то своем собственном ритме, не обращая внимания на дергающегося перед ней Лешку, гоняющего своего лысика у нее во рту.
Глаза она приоткрыла только когда Лешка замер, наполняя пряной малофейкой ее рот, но не остановилась, а несколько раз шумно сглотнув и выпустив опавшего коротышку, закончила свою скачку оргазмическим писком, оросив Пашкину ладонь очередным фонтанчиком теплой мочи.
Уложив бесчувственную девочку на подушку и протерев полотенцем клеенку, Пашка понюхал свои ладони, и понял, что ему совсем не противен этот запах, даже наоборот, захотелось почувствовать этот вкус на языке, и он несколько раз длинно лизнул слегка горьковатую, растрепанную вульвочку. Сочетание запаха и вкуса было необычным, но вполне приятным.
Пашка натянул на девочку трусики и заставил одеться вялого отрешенного Лешку. В купе пахло мочой и спермой. "Блин, надо бы проветрить:"
Окно поддалось легко, и набегающий ветерок с запахом тепловозной гари живо выдул из купе свидетельства их разврата.
Женщины где-то застряли, и постепенно оклемавшиеся дети упросили Пашку показать им змея.
Возбужденный Пашка щелкнул замком двери и дал бойкой Милочке стянуть с себя плавки. При виде вывалившегося змея дети впали в ступор. Было видно, как Милочка безуспешно пытается сопоставить свой опыт общения с писюнами с размерами и формой Пашкиного достоинства: она щупала его жилистый ствол маленькими ладошками, примериваясь, приоткрывала ротик, принюхивалась к необычному взрослому запаху, даже пару раз тихонько лизнула мокрую от смазки залупу. Еще немного позабавившись с его покрытыми редкими мягкими волосками яйцами, Милочка потеряла к змею всякий интерес и на ее место заступил потрясенный Лешка.
- Какой он у тебя!
- Нравится?
- А то! Вот бы мне такой!
- А зачем? - усмехнулся Пашка. Игра шла как по писанному.
- Ну: Это же: Это же круто!
- Не скажи, Лешка! Во всем есть и плюсы и минусы.
- А какие тут могут быть минусы? - сразу же попался мальчишка.
- Ну, например: вот Милочка тебе может пососать, а мне нет. А знаешь, как хочется? - Лешка важно кивнул, принимая этот аргумент. - Или вот: мне, например, очень хочется иногда женщин в попу, а он такой туда не влезает. А твой - легко!
- А зачем? Зачем женщин: ну: в попу?
- Не знаю. Хочется. Вот ты же пальцы Милке в попу засовывал? А зачем?
Лешка задумался. Потом сказал:
- Да. В попу я бы тоже хотел.
- Вот видишь! А твой писюн для этого - самое то!
- В попку больно, - отозвалась прислушивавшаяся к их разговору Милка.
- А ты откуда знаешь?
- Мне Вовка сувал. Больно.
- Ну от пальцев же тебе не больно?
- Нет, от пальцев ничего.
- Ну вот! А у взрослых женщин попа больше! Им и от писюна не больно, а очень даже нормально. Вон у твоей мамы какая попа большая! Думаешь, ей будет больно от Лешкиного писюна?
Милка, сраженная аргументом, глубоко задумалась.
- Да-а-а, у твоей мамы попа красивая, - мечтательно подключился Лешка. - И вообще:
- Так что, Лешик, если ты, например, захочешь Любу в попу, то она мне, например, откажет, а тебе нет. - заострил вопрос Пашка, натягивая плавки и закрывая окно.
- Ну ты сказал! Тетя Люба вон какая! А я:
- А что - ты? Пацан как пацан. Все при тебе. Писюн у тебя стоит крепко, я сам видел. Значит, сможешь любой телочке присунуть. А женщины они знаешь как это дело любят?
Лешка с напряженным вниманием смотрел на Пашку.
- Вон, хоть у Милочки спроси. Милка, тебе нравится, когда тебе письку теребят.
- Ага, - важно ответила девочка. - Сильно нравится.
- Видишь, а она еще совсем маленькая. Думаю, Люба бы не отказалась, чтоб ты ей присунул. Видел, как она перед тобой титьками торгует?
