- А Костю то зачем с собой притащила Зина? Парню поспать не дала кума... . .
- спросила толстая тётя Валя, едва мы с тёщей вошли внутрь комнаты отдыха где "банковали" калиновские доярки. Их там было четверо, тётя Валя, тётя Оля, высокая и худая как жердь доярка из Слободки и две доярки из Калиновки тётя Света и тётя Надя. Всем колхозницам сидящим за столом было по сорок и по пятьдесят лет и от тяжёлой ежедневной работы и езды по морозу на лошадях. У них обветрились лица и руки были больше похожи на мужские, покрытые мозолями и огрубевшие от работы с вилами. И только у тёти Вали полноватой доярки, были подкрашены глаза и губы. Она хоть и была приятной полноты женщиной, но ещё не совсем старой и пыталась молодиться раз красила глаза и губы. На моё удивление в их компании сидел за столом мужчина, это был Виктор, мужик с козлиной бородкой. Его усердно обхаживала тётя Валя на Новый год в доме у тёти Зины и он вечером ушёл к ней ночевать. Доярки сидели за накрытым столом, на котором стояла трехлитровая банка с самогоном. Банка была уже начата, судя по раскрасневшимся лицам колхозниц и по разложенной на столе закуске.
- Да я смотрю ты тоже кума не одна пришла а с кавалером... . .
- засмеялась тётя Зина, показывая своей куме глазами на Виктора сидящего на стуле рядом с ней.
- А Витя мне считай родня, замуж за него скоро выйду. Вот он и пришёл на ферму жене помочь... .
- захохатала тётя Валя прижимая к себе поддатого Виктора. И судя по тому как безропотно мужик с козлиной бородкой прижимался к толстухе, её слова были похожи на правду.
- Ну а я тоже чай не с чужим пришла. Костя мой зять и он мне будет помогать кормить коров... .
- ответила своей куме тётя Зина, расстегивая полушубок и снимая платок с головы, так как в " красном уголке" было жарко. Нужно сказать что услышав из уст заведующей о зяте пришедшей с ней на ферму, все доярки открыли рты от удивления.
- Ты не заболела часом кума? Твой зять Василий и он на твоей Тане женился а не Костя... . .
- сказала тётя Валя, удивлённо смотря на свою родню.
- Этого Васю, пьянь слободскую. Я завтра по пизде мешалкой выгоню обратно в его Слободку. А на моей Тане вот этот молодой парень женится. Комсомолец, спортсмен и отличник учёбы. Он не курит, не пьёт и будет моей дочке хорошим мужем... . .
- тётя Зина подошла к столу, налила себе стопку самогонки из банки и махнув её закусила солёным огурцом, хрустя им в полной тишине. Доярки сидели за столом с открытыми от удивления ртами. Но оцепение охватившие колхозниц, вызванное словами моей тёщи, было недолгим. И худая доярка тётя Оля, единственная курящая из всех женщин сидящих за столом, затушила бычек дешёвой " примы" в пустой консервной банке из под кильки в томате. Встала изо стола на защиту Васи, своего дальнего родственника из Слободки.
- Да ты какого хрена Зина в их дела лезешь? Пьянь он не пьянь, не тебе решать. Да и твоя Таня не лучше. Наш Васька хоть и пьёт да честь берегет. А Таня блядь и на неё из нормальных парней никто не позарился... .
- сказала тётя Оля с вызовом смотря на крупную и рослую соперницу. Но на удивление моя тёща пропустила мимо ушей обвинения в адрес своей дочки, которые были скорее всего справедливые. Потому как остальные доярки, поддержали Олю из Слободки, назвав дочку тёти Зины гулящей девушкой.
- Ладно девки давайте за работу. А пить потом после дойки станете. Будь по вашему я не буду лезть в дела " молодых". Пусть сами между собой разбираются. А у меня ещё одна дочка есть, так что если что, Костя без жены не останется... .
- засмеялась тётя Зина, выпроваживая подруг из " красного уголка" и незаметно для доярок подмигнула мне глазом. И я понял глядя на свою молодую тёщу, что этот Вася муж Тани, вернётся в свою Слободку в самом ближайшем времени. А его место займу я и возможно уже сегодня ночью.
- Костя, Виктор, берите вот эту тележку, грузите в неё силос и везите сюда на ферму нашим с Валей коровам... . .
- приказала нам тётя Зина, показывая на трехколёсную тележку с двумя ручками спереди и сзади.
- Силос на улице лежит под соломой, вилы не забудьте в тамбуре взять... . .
- говорила уже тётя Валя, обе женщины одели фартуки и готовили доильные аппараты к дойке. А мы с Виктором взялись за ручки тележки вдвоём и покатили её на улицу. Где под соломой лежала куча кукурузного силоса, необычайно вонючего но питательного для коров.
- А ты что дядь Вить, ты и в правду на тёте Вале решил жениться... . .?
- спросил я у мужика с козлиной бородкой, накладывая вилами куски мороженного силоса в тележку.
- Да решил а что тут такого. Я холостой а она женщина хозяйственная. Да и нравиться мне тут в Калиновке. Лучше места для жизни пожалуй и не найти... .
- ответил мне Виктор и мы с ним покатили полную тележку силоса на ферму. Я полностью был согласен с дядей Витей, лучше Калиновки нет деревни в округе. А такие женщины как моя тёща, живут только здесь в этом старинном селе.
- Оля, рассчитываться со мной и с Валей чем будешь... . .?
- смеясь говорила слободской доярке тётя Зина, ведь после того как мы с Виктором навозили силоса в кормушки коровам которых доили две кумы Зина и Валя. Мы с ним помогли и остальным дояркам, наложив доверха силос в их кормушки. В то время в обязанности доярок входила не только дойка коров но и их кормление. А скотники которые приходили на работу к восьми утра, занимались исключительно чисткой навоза из под коров. Вот может и по этому, после того как колхозники получили паспорта при Брежневе, начался массовый отток крестьян из деревни в город. Работа на ферме была очень тяжёлой и в доярки мало кто шёл, хотя платили на ферме нормально.
Тётя Зина которая доила две группы коров, получала по 300 рублей в месяц неполохие деньги по тому времени. Учитывая копеечные цены на продукты питания и одежду. К примеру буханка черного хлеба тогда стоила 16 копеек а белого 18 копеек и хлебом кормили свиней, его брали мешками в магазинах. Бутылка креплённого вина стоила один рубль, а водка 3 рубля шестьдесят две копейки. Самогон даже в деревнях мало кто пил, предпочитая ему дешёвые молдавские вина. "Портвейн 777", различные плодово- ягодные вина по 16° градусов и более крепленые по 18° градусов, но качественные и дешёвые.
- Да что с меня мужикам взять. Я плоскодонкой родилась. Вот как отращу такие сиськи как у тебя Зина, так и рассчитаюсь... . .
- захохатала тётя Оля, с остальными доярками и между ними воцарился мир. После дойки промыв доильные аппараты, колхозницы и я с Виктором, пошли обратно в " красный уголок", чтобы выпить ещё по стопке самогона и разъехаться по домам. Тётя Валя с Виктором запрягли свою лошадь и поехали на самый конец Калиновки где жила кума моей тёщи. А тётя Надя и тётя Света, повезли на колхозной лошади слободскую доярку тётю Олю домой. И только потом уже приедут обратно к себе в деревню, хотя это был приличный круг, но ничего не поделаешь. Ведь с таким условием давал председатель Николай Егорыч лошадей дояркам, чтобы те подвозили друг друга на работу и с работы.
- Не хочешь на дорожку " размяться" сынок. Время до прихода скотников ещё есть, а то дома до вечера долго придётся терпеть... .
- тётя Зина глянула на свои часики на руке и решительно потянула меня обратно в " красный уголок". Мы вышли из него вместе со всеми и моя тёща как заведующая стала было закрывать ферму на замок. Но нарочно долго возилась с замком, ждя когда её подруги поедут домой. И дождавшись когда они уехали, опять открыла ворота фермы.
- Но мама, у меня тогда на твою Таню сил не останется... . .
- говорил я своей злоебучей тёще у которой между ног была не пизда а настоящий вулкан. По-честному, мне сейчас больше хотелось лечь спать чем её ебать и глаза у меня слипались от проведенной бессоной ночи.
- Да наберешься ты сил сынок до вечера. Домой приедем я тебя в свою комнату на перину положу. Мой алкаш уже с твоим папашей наклюкался. На кухне ведь два бидона с самогонкой стоят. Я специально их не стала убирать, пусть пьют алкаши и спят а мы с тобой поебемся сыночек... . .
- Зинаида Михайловна, закрыла дверь комнаты отдыха на крючок изнутри и стала стаскивать с меня полушубок и шапку целуя в губы.
- Ну какой я тебе сыночек Зина? У нас разница в возрасте всего в восемнадцать лет. Ты молодая, красивая, "кровь с молоком" и я бы на тебе женился Зиночка, чем на твоей бляди дочке... . .
- сказал я своей молодой тёще, целуя её милое лицо и мня ей через кофту, тяжелые налитые груди.
- Ох, Костя, Костя, что же ты говоришь такое родной мой? Я тебе хорошей женой была бы, ребёнка родила бы от тебя. Но не нужно нам этого, мы в деревне живем и нас тут заклюют. Лучше давай оставим всё как есть сынок. А если хочешь то считай меня своей женой, но это только между нами... .
- засмеялась тётя Зина и полезла не раздеваясь на топчан, где встала " раком", задрала на жопе юбку и спустила на колени трико вместе с трусами.
- Тёща моя любимая. Твоя попа меня с ума сводит Зина... .
- сказал я Зинаиде Михайловне, стоя позади неё на коленях и прижимаясь стояком к половинкам её пухлой белой жопы. Если у моей матери попец был отменный, то у её деревенской подруги жопа была ещё больше и пухлее. На любителя конечно, кто любит худеньких, кто стройных а я люблю "рубенсовких" женщин. Именно таких красоток как моя " вторая мама" и рисовал всю жизнь Рубенс, великий фламандский живописец. И я обожал как сейчас, прижиматься членом к белой как молоко нежной женской попе.
- Ну тебя Костя, нашёл время. Суй давай скорее сынок, чем быстрее мы с тобой поебемься. Тем быстрее поедем домой и ты ляжешь в теплую постель байки до вечера... .
- тётя Зина, недовольно заводида жопой, трясь ей об мою залупу. И я раздвинув руками её белые ягодицы, вогнал ей член в истекающие соком красноватое внутри влагалище. И стал размеренно засаживать своей " второй маме", ебя её "раком" на топчане в комнате отдыха доярок.
