Так. Теперь зуммеры. Катя подтянула сверху пучок проводков с разноцветными прищепками на концах, одной, ярко розового цвета, аккуратно прищепила пунцовую горошинку клиторка, а двумя синими - болезненно вспухшие сосочки. Она пощелкала тумблерами, и по дрогнувшему Верочкиному телу поняла, что зуммеры работают. Отлично. Катя подбавила возбудителя.
- Ты на поляне. Тебя уложили спиной на короткое бревно, и твои руки и ноги крепко сплетены лианами и растянуты в стороны. На твоих сосочках и на лобке что-то шевелится, но ты не видишь что - твоя голова запрокинута назад. Вокруг тебя пять кентавров разного возраста - от совсем мальчика до взрослого мужчины. Самый старший что-то говорит тебе.
Сенсоры
(... он говорит, ты не готова, не готова к своей судьбе, моя госпожа, твой самец-муж, наш венценосный брат, велел подготовить тебя: -тебя: , -тебя: и мы, его братья исполним его волю. Мне стра-а-ашно, стра-а-ашно!!! Ты отмечена царским семенем, тебе нечего больше бояться: Зачем же меня связали? Зачем? Чтобы ты не могла навредить себе. Доверься нам, госпожа. Мы сделаем это по очереди, тебе не будет больно. По телу пробегают сладкие, тягучие волны, они набухают где-то внутри письки, вздуваются теплыми шарами и лопаются, окатывая животик, грудки, шею, потом стекают вдоль спинки, вновь собираясь в дрожащие сладостные шары:)
Катя, вынырнув из Потока, включила второй автомат. Фаллоимитатор с тихим чавканьем начал свою размеренную работу, плотно скользя в Верочке. Она застонала.
Сенсоры
(Острая сладость рвет ее тельце: Ма-а-альчик! О, ма-а-альчик! Какой же он у тебя!!! Какой же он: !!! Хороший мой, еще, и еще: и еще: жеребенок мой, малы-ы-ш, еще-о-о: еще-о-о-... мама: мамочка: ма-а-а-мочка:)
- Ты не кончишь без моей команды, Кормилица!
Катя резко прикрутила подачу возбудителя. Потом поддула фаллоимитатор (тонкие писькины губки болезненно натянулись, то выпрастываясь, то вдавливаясь вслед за безжалостным поршнем) . Верочка замычала, пытаясь увернуться. Катя включила первый автомат.
Сенсоры
(не надо, мальчик мой, не надо: о-о-о: какой он у тебя горячий и упругий: прямо в горлышке: давит: давит: умру: Бо-о-ольно!!! оставьте пи-и-исю!!! ох: ох: ох: то-о-о-олстый: о-о-ох: о-о-ох порве-е-ет: порве-е-ет же мне письку: порве-е-ет!!! Спина как боли-и-и-т! Ох как боли-и-ит: так сладко боли-и-ит!)
Катя подняла интенсивность зуммеров, добавила возбудителя и подкачала оба автомата. То, что раньше было Верочкиной писькой, теперь стало просто тонким кольцом плоти, натянутым на резиновую палку. Фаллоимитатор уже практически не скользил в этом тугом кольце - бедра девочки теперь просто следовали за равномерными движениями автомата. Верочка уже не могла стонать - она громко сопела, а ее горлышко распирал изнутри неумолимо скользящий взад-вперед толстый шланг.
Сенсоры
(М-м-м-м-ы-ы-ы-ы-ы-ххххх!!! Соленые вязкие струи, бьющие из пульсирующей в ее пищеводе конской залупы какого-то из братьев (она уже не понимает - какого именно!) переполнив желудок и, не находят выхода, просачиваются в ее внутренности, распирают их о-о-о-х: не-е-е-ет!!! ее живот! он вздулся шариком: о... о: только не это: не удержу!!! какой сты-ы-ыд!!!: брызги вырываются из попы, заливают яйца и ноги старшего из мучителей, таранящего ее истекающую вожделением щель: о нет! Не щель - Дыру! Дырищу!!! так ему и надо: все разодрал внутри-и-и-и, демон: но не довел ее: не довел ее!!! га-а-адина!!!)
Катя вывалилась из Потока и остановила автоматы.
- Кормилица, ты без сознания.
Верочка расслабленно обвисла в доильнике. Цифры мелькали далеко за 200 процентов. Надо потихоньку закругляться.
Катя аккуратно извлекла из Верочкиного горла фаллоимитатор, убрала автомат, подняла спинку и поставила подголовник. Из уголка рта у девочки сочилась розовая о крови слюна вперемешку с остро пахнущим желудочным соком. В эту секунду Катя остро ненавидела себя и свою сволочную работу!
Промокнув натруженные детские губы, Спикер переключилась на Верочкину промежность. Она осторожно отодвинула назад автомат, и растянутая плоть нехотя, словно резиновая перчатка, сползла с толстенной палки. Из разверстой, подрагивающей алыми стеночками дыры потянулись вслед за фаллоимитатором прозрачные ниточки выделений. Катя подхватила каплю, стекающую к анусику, и растерла между пальцами. Следов крови нет. Хоть здесь повезло! Отверстие быстро сокращалась в размерах - значит, все у нас хорошо, просто отлично!
Катя перевела автомат в ручной режим, обильно смазала, не сдувая, фаллоимитатор капнула на него из тюбика, и уперла в совсем уже не детскую мандюшку. Потом сняла и убрала прищепки зуммеров.
- Кормилица!
- Да, Спикер! - голос у Верочки хриплый. Нехорошо. Надо бы в медблок ее после смены:
- Ты опять на поляне. Ночь. Ты одна. Перед тобой столб, ты его обнимаешь, а твои запястья связаны между собой. Ты уже два часа стоишь на носочках на упорах для ног, и ноги уже не держат тебя, а в письку все сильнее упирается толстенный гладкий сук.
Сенсоры
(... как же это больно, мамочка-а-а: как же бо-о-льно: ой. . ой-ой! свело икру! Ох, давит: давится в писюху противный сук: айсь!!! теперь чешется: ой: а-а-а-а! НОГА СОСКОЛЬЗНУЛА! Ох распирает: о-о-ох, как распирает меня: зато меньше зудит так... сил нет: сейчас ослабну: и порвусь: порвусь:)
Катя выглянула из Потока. Верочкины ноги в упорах дрожали так, словно она действительно из последних сил упирается ими в подставку, а таз все время двигался отирая мокрыми губками гладкую головку фаллоимитатора. Катя вывернула подачу возбудителя на максимум и сильно подала автомат вперед. Продолжая все сильнее крутить бедрышками, девочка сантиметр за сантиметром принимала в себя толстенный прибор. Ее конечности подергивались, тело конвульсивно сжималось и разжималось, размещая внутри себя инородный, но такой желанный предмет. Все, время!
- Ты прошла подготовку, теперь ты со своим самцом. Ты подвешена под его мохнатым брюхом, он в экстазе скачет во весь опор и смеется, а его огромная елда дергается у тебя внутри.
Сенсоры
(... она болтается на суку, как безвольная кукла, потому, что: это не сук! Это ее самец ворочается своим сладким поршнем у нее внутри: а вокруг свистит ветер: в их бешеной скачке нет цели, только жажда друг друга, жажда потомства, жажда сладкой смерти, дарующей новую жизнь: и вот ее ненасытная матка всасывает струи его животворного семени: семя переполняет ее, проникает в каждый уголок, в каждую жилочку, топит то, что еще осталось от принцессы в похотливой самочке в экстазе слияния... а он хохочет и его смех серебром рассыпается в вечернем воздухе: и она хохочет вместе с ним: и так без конца: без конца:)
- Ты можешь кончить, Кормилица.
- Нет, нет, еще немного:
- Кончай, Кормилица! Немедленно!!!
- Еще минуточку: секундочку:
Катя с размаху ударила рукой по аварийной панели.
- А-а-а-а-ххххххххххххххххх: - Верочку выгнуло дугой в оргазме, спровоцированном аварийным импульсом сенсоров.
Побледневшая как полотно Катя, медленно выдохнула. На экране мелькали цифры в обратном отсчете. Штраф за аварийных выход. Цифры замедлились и встали. 273 процента. Сколько же там было-то? Триста пятьдесят? Все равно это ее персональный рекорд, если не рекорд абсолютный. Ай-да Верочка!
Катя дождалась, пока Верочка успокоится, сдула и откатила автомат, привела девочкину мандюшку в условный порядок. Потом отключила циркуляцию и отщелкнула штекеры шлангов.
- Слушай меня внимательно, Кормилица.
- Слушаю, Спикер.
- На счет три ты забудешь все, что было сегодня с момента твоего входа в Поток, а на счет пять выйдешь из потока. Тебе понятно?
- Да.
- Раз, два, три, четыре, пять!
СПИКЕР. Пересменка.
К концу второй смены следующего дня план сета был перевыполнен несмотря на то, что Спикер щадила ребят как могла. Просто так всегда бывает - отточенный, выверенный, обкатанный сюжет всегда работает лучше.
Тогда, уложив утомленную Веру, Катя, не снимая сенсоры, устало опустилась на стул, сосредоточилась и подала рапорт о досрочном свертывании сета. В течение бесконечной следующей секунды стены, потолок и пол Хлева густо покрылись кровавыми надписями "Нет!".
Конечно, никакой краски (и тем более крови) на стенах не было - картинка генерировалась сенсорами. Но сам отказ, и, тем более, его форма, сказали Кате, что ситуация совсем неординарная, а значит тут есть место для торга!
И она сформулировала позицию. И ее череп с позвоночником вынули из тела и внимательно посмотрели в исполненные дикой болью и ужасом пустые глазницы. И Катя, умирая, швырнула эту боль обратно. И ее условия были приняты.
И они отработали еще девять смен - одна эффективней другой.
И теперь Катя стояла у дверей и все не могла решиться поставить точку.
Дверь открылась сама.
- Хайл, Спикер. - ясные голубые глаза на осунувшемся, бесконечно усталом, повзрослевшем лице, смотрели на Катю с абсолютным, безусловным обожанием.
- Хайл, Кормилец. Нам надо поговорить. Позови Веру, пожалуйста.
***
Встревоженные дети сидели за неудобным столом и ждали Катиных слов. В Хлеву с утра было непривычно жарко и Катя, глядя на детей, одетых только в форменные серые шорты, немножко завидовала им. Сама она вынуждена была потеть в оранжевой безразмерной робе. Хорошо хоть лифчик не надо надевать...
- Вы хорошо поработали, Кормильцы. - ее голос дрогнул.
Дети напряженно молчали. Они чувствовали волнение Спикера и не знали, как реагировать.
