- Пожалуйста, Сережа, прикрой меня, пока не увидели, - покорно попросила она, как будто это я ее только что раздел.

Я обеими руками тут же с размаху припечатал добровольный Дашкин позор. Получилось наотмашь и звонко, как две пощечины:

- А-ай, - только и сказала Дарья. Я тут не могу. Я тут стесняюсь. Только ты не отпускай меня, а то стыдобушка будет на весь лагерь.

На нас по-прежнему вроде бы никто не смотрел. Мы поднялись и слегка обнявшись, как хорошие приятели, побрели к выходу. Бывает же, что мальчик просто дружит с девочкой? На самом пороге я обернулся и порадовался, что Даша этого не сделала. Нас все-таки заметили. Очкастая Женечка смотрела на нас во все глаза, и глаза эти за стеклами очков были такими огромными, как будто Женечка на расстоянии почувствовала, как нам с Дашей сейчас хорошо. Я только крепче сжал кулаки.

Мы забрели к пожарному щиту, который висел на задней стенке медпункта, и где обычно никто не бывал. Летний день входил в свои права, воздух стал жарким, но не горячим, с озера, шумя в кронах сосен тянуло ветерком. Даша ласково отвела мои руки, которыми я так всю дорогу и прикрывал ее обнаженные: я не мог бы подобрать сейчас верного слова: груди, сиськи, буфера? Эти чудесные, упругие, полные желания округлости ее тела.