Это случилось в пятницу. Был самый обыкновенный, хоть и предвыходной рабочий день, когда неожиданно отключилось электричество во всем офисном здании. Секретарша Тамара, а следом и шустрые менеджеры моментально прозвонили в аварийные службы и выяснили: авария на районной подстанции, обесточено три квартала, требуется замена трансформатора, ну, и еще было много специфических терминов, половину из которых никто толком не понял. Поняли только, что это - надолго. А случился неожиданный катаклизм аккурат после обеда. Я прогулялся по комнатам, в которых за тусклыми мониторами мертвых компьютеров оживленно переговаривались сотрудники - все-таки какое-никакое, а яркое приключение в унылых серых буднях офисного планктона. Потом, как бы для солидности, подождал еще минут сорок и распустил всех обрадованных работников по домам, привалило им счастье - короткая пятница!
И сам, конечно, отправился к себе на квартиру. Жил я с семьей довольно далеко от работы, в другом районе, потому надеялся, что дома будет чем заняться и с компом, и с телевизором. Да и просто пообщаться с дочкой Танюшкой, пока сынок еще в школе, было вполне себе к месту. Не так это часто у меня получается помимо выходных. Дочь училась в пятом классе, было ей уже ХХ лет. А вот старший Лешка опередил сестру на три с половиной года, ему скоро должно было исполниться четырнадцать.
Я оставил машину на стоянке близ дома, неторопливо поднялся на третий этаж и спокойно, не ожидая сюрпризов, открыл дверь своими ключами. В квартире было тихо, но чье-то присутствие неуловимо ощущалось, да и вешалка у дверей была забита детскими вещами. Впрочем, я всегда уходил на работу первым и не знал, в чем отправлялись в школу Лешка и Танюшка, а у них была скверная привычка оставлять на вешалке едва ли не всю свою одежду, которую мать не успевала рассовать по шкафам. Здесь можно было встретить всё, начиная с зимних курток и пальто и заканчивая легкими ветровками.
Квартира у нас хоть и просторная, но всего лишь трехкомнатная. Давно надо было бы приобрести что-нибудь побольше, деньги позволяли, но уж больно вжились мы все в этот старый дом с высоченными потолками, широкими подоконниками - хоть спать на них ложись, тесно не будет - да и район удачный, на границе центра и бывшей промзоны, но зеленый, ухоженный, обжитой не одним поколением.
Центром семейной жизни была гостиная с телевизором в полстены, стационарным компом в уголке, шкафом-купе, большим обеденным столом, трельяжем с кучей косметических прибамбасов и антикварным буфетом, заставленным разнокалиберной посудой. Самую маленькую комнатку мы с женой выделили себе под спальню. Нам нравился тесный уют, ложе во все помещение, маленькая тумбочка в изголовье. А детям досталась южная светлая комната, которую мы условно разделили мебелью на две части. Впрочем, брат с сестрой жили дружно, место в комнате не делили, да и два письменных стола, два ноутбука и маленькие личные шкафчики не давали поводов для дележки. А случись какие трудности, легко можно переместить старшего в большой зал, потеснив местную мебель в пользу небольшого складного диванчика.
Проходя через гостиную в компьютерный уголок, я заметил, что дверь детской чуть прикрыта, и из комнаты доносятся странные на первый взгляд звуки: причмокивания, тяжелое дыхание и невнятные слова, произносимые то ли на выдохе, то ли на вдохе. И я как-то сразу подумал, что это жена все-таки нарушила наш договор и привела в дом кого-то из своих любовников или любовниц.
Да, было у нас такое "джентльменское" соглашение о свободе личности в отдельно взятой семье. Оно появилось лет через пять после рождения Танюшки. Как мы к этому пришли - отдельная история, хоть и довольно банальная на первый взгляд. Так вот, мы решили, что каждый имеет "право налево" , но разрушать семью из-за маленьких и не очень интрижек и блудней не имеет смысла, достаточно делать это без демонстраций, не напоказ. Ну, и не обижая друг друга в части здоровья и интимных отношений. И никого в семейное гнездышко не водить. Хочется согрешить с кем-то - ищи место, тем более, финансы позволяют и гостиничный номер снять, и квартирку почасовую арендовать.
Почему не пошли тогда по дорожке свинга? Из-за конспирации. Все-таки город у нас не такой уж большой, это вам не столица, да и я со своей фирмой, пусть и не в первых рядах, но достаточно на виду. Несколько раз, правда, выбирались в соседнюю область, в свинг-клубы, но - какая-то нарочитая распущенность, разухабистость оттолкнули обоих. Да еще я признал по повадкам в нескольких девушках "на разогреве" публики явных профессионалок: И потом, при возвращении домой, жена так иронично спародировала мои ухмылки, жесты и звуки во время секса с посторонней дамой, что стало как-то неудобно выставлять себя перед ней в таком свете. Она сказала, что с ней я так себя не веду. Короче, решили мы грешить тихо-мирно, чинно-благородно в границах нашего городка. И это решение, честное слово, будто вдохнуло в обоих новую жизнь. Начался как бы второй медовый месяц, который так и продолжается уже пять лет.
Едва подумав о нарушении соглашения женой, я тут же опроверг собственную мысль. Даже если она и привела кого-то, то зачем было занимать детскую? Тем более, Танюшка должна была давно уже придти из школы. Не проще ли просто уединиться в спальне? Впрочем, грешил я на жену скорее от растерянности и - совершенно напрасно.
Заглянув в приоткрытую дверь, я увидел, что Лешка в домашней футболке и спущенных до колен спортивных штанах, распластался в офисном креслице у своего письменного стола, развернувшись лицом к дверям. А перед ним на коленках сидела Танюшка в одних только домашних шортиках и активно двигала над пахом братца белобрысой головкой, причмокивая и шумно переводя дыхание. Лешка, прикрыв глаза, негромко охал, подаваясь бедрами навстречу сестре, и что-то нечленораздельно бормотал. Похоже было - он подходил к финалу.
К финалу? Я на несколько секунд оцепенел, не веря своим глазам. О том, чтобы оставить всё, как есть и незаметно уйти, у меня и мыслей не было. Впрочем, мыслей в тот момент у меня не было совсем никаких. Я легонько толкнул дверь рукой и вошел в комнату.
- Ну, и что у вас здесь творится?
Нет, я не орал, не шептал зловещим шепотом, спокойные, с едва заметной иронией в интонации слова вырвались как бы сами по себе и повисли в воздухе.
Танюшка, выпустив изо рта член брата, резко оглянулась, откинувшись назад, вминая крепенькие ягодички в пятки. И в этот момент Лешка, дернувшись, начал спускать. Первая длинная струя улеглась на висок и лоб сестренки, потом - на щеку и подбородок, на плечо и грудь: А потом еще, и еще, и еще: Маленько подергавшись всем телом, сын резко выдохнул и уставился на меня широко открытыми глазами. Впрочем, и у Танюшки глаза были похожи на две огромные сливы, только василькового, а не серого, как у брата, цвета. Сказать в ответ на риторический вопрос они ничего не смогли и только пучились на меня в растерянности и невнятно кряхтели, будто сидя на горшке.
Я не стал смущать их дальше. И так получилось очень впечатляющее зрелище: сочащийся спермой член Лешки, продолжающий стоять после спуска, забрызганное молочно-перламутровыми струями лицо и грудь Танюшки и - как сама неотвратимость - отец в дверях.
- Приведите себя в порядок и подходите к компу. Вместе, - сказал я, выходя из комнаты.
В гостиной, старательно не обращая внимание на прошмыгнувших в ванную детей, я достал из буфет бутылку коньяка и набуровил себе хрустальный стакан. Видела бы меня благоверная! Она терпеть не могла "плебейских" замашек, точно зная какой из бокалов предназначен для вина, какой для коньяка, а из какого стакана следует пить виски. Впрочем, пить всё, что налито, я не стал. Так, слегка прихлебнул, чтобы немного придти в себя. Уселся в кресло возле "общего" компьютера, развернулся навстречу возвращающимся из ванной детям. Дочка успела накинуть на себя длинную домашнюю футболку. И на детском посвежевшем после умывания лице никаких "следов преступления" , разумеется, уже не было.
"Лешка вытянулся за это лето, - отметил я, глядя, как встали рядышком брат и сестра. - Танюшка ему чуть до плеча достает". Дети стояли молча, не зная, что говорить, но при этом, чуть придя в себя после неожиданного разоблачения, голов не повесили, смотрели прямо перед собой, изображая гордую независимость, хоть и старались не встречаться со мной взглядами.
- Кто из вас объяснит, что я сейчас видел?
- Это оральный секс, папа, - бойко отозвалась Танюшка и тут же получила локтем в бок от брата. - Ну, да, ты же и сам про это знаешь:
Выставляя первой к ответу сестренку, Леша, конечно, поступал не совсем по-мужски в общепринятом смысле, но абсолютно верно по-семейному. Младшенькой, да еще и девчонке прощалось иной раз гораздо больше, чем старшему и мальчишке. Впрочем, сына тоже никто напрасно не обижал. Но любимкой все-таки считалась Таня. Да и начинающейся у брата подростковой застенчивостью девчонка вовсе не страдала.
- Вам что же - этим самым оральным больше и заняться не с кем, как друг с другом? - поинтересовался я, снова прихлебывая коньяк и ощущая, как стало отпускать внутреннее напряжение, скрутившее меня несколькими минутами раньше. - А тебе, Танюшка, такими делами вообще рано заниматься, разве не так?
- Ну, папочка, ты, конечно, можешь так считать, - чуть обиженно ответила дочь, по-детски надувая губки. - Но мы ничего плохого не делали. И у нас есть с кем еще. Просто это было: была: дружеская взаимопомощь, вот.
- Ну, да, инцест - это совсем неплохо, - кивнул я.
- А что такое инцест, пап? Нет, не говори, - тут же перебила меня Танюшка. - Инцест - это кровосмешение, так? Рождение детей от близких родственников, ага? А какие дети могут быть от минета? Ха! Еще скажи, что инцест - это когда я Лешке его писюн дрочила:
