- Мы тут долго рассуждали, как тебя наказать. Разумеется, такую порку, как ты заслуживаешь, враз не выдержит и слон, и потому мы порешили разнести тебе наказание дней на десять, или даже на пару недель. Каждый день ты будешь получать по двадцать-тридцать пять ударов, в зависимости от "инструмента" и от того, сколько нас будет в тот день, от каждой из нас. Но! Это не освобождает тебя от наказаний за текущие провинности! Начнём мы не сегодня, зато завтра на даче устроим тебе веселье! Кстати! Сейчас ты и так должен быть наказан! Понимаешь, за что? По телефону ты говорил с госпожами непочтительно, на вопросы отвечал словно какой-то ровне, и даже врал, вернее делал хорошую мину при плохой игре! Даже сегодня утром, вспомни свои ответы госпоже! За всё это ты заслужил не менее тридцати пяти ударов от каждой из нас, но поскольку уже здесь стал вести себя хорошо, я думаю, что стоит сократить твоё наказание до тридцати ударов от каждой! Для разнообразия можно устроить ему взбучку на столе, на спине, с поднятыми ногами! Девочки, раскладываем стол!
- Постойте, - вмешалась Марина, - я так думаю, что прямо на столе можно будет его сразу же и оттрахать?!
- Конечно!
- Очень даже будет классно!
- За эти дни, что он был у себя дома, он же наверняка там жрал и за себя, и за того борова, и за этого хряка! В нём говнища целый пуд! Так что сейчас сначала надо его промыть-прочистить!
- О! Чуть не забыли!
- А давай-ка сегодня я ему сделаю клизму! - прогудела Вероника.
- Да пожалуйста!
Олежку поставили задом к унитазу, Вероника, встав в дверном проёме, крепко и больно зажала его шею между своих костлявых колен, хлёстко прошлась ему по попе цепочкой. В это время Марина поднесла наполненную кружку, подала Веронике намазанный гелем наконечник. Та крепко вцепилась пальцами в Олежкину ягодицу, скорее придерживая ему попу чем расширяя её, и чуть ли не с размаху, словно гвоздь в доску, не вставила, а вогнала наконечник клизмы в его анальное отверстие. Тот даже вскрикнул и подпрыгнул от боли, но Вероника крепко нашлёпала его, и начала вливать воду. К удивлению Олежки, его сильно расширенные страпонами сфинктеры всё же смогли сдерживать позывы - а он-то боялся, что теперь ему уже никогда не смочь удержать клизму, что повлечёт новое наказание. Вероника, сильно сжимая ногами его шею, одной рукой придерживала наконечник, а второй нет-нет настёгивала цепочкой Олежку по попе. Кое-как, переминаясь и приплясывая, он дотерпел до конца эту крайне мучительную процедуру, и когда Вероника толчком посадила его на стульчак, вода одним духом хлынула из его попы.
- Посмотри-ка, да вроде в нём почти и нет дерьма! - прислушавшись к всплескам, удивлённо произнесла Марина.
- Может, клизма плохо подействовала? Надо б на всякий случай повторить! - загудела Вероника.
- Надо будет!
И не успел Олежка "продумать" себя на унитазе, как Марина вновь принесла ещё одну клизму, резким рывком за ошейник его подняли со стульчака, и снова его голова оказалась зажата промеж ног Вероники. Наконечник на этот раз она вставила куда более мягко, но после процедуры, для устрашения стегая его цепочкой, заставила его удержать в себе воду минут едва ли не десять. Еле-еле дотерпев, даже пару раз за это время не удержав в себе немного воды, за что он получил по нескольку хлёстких ударов цепочкой, он был посажен на унитаз, и к удивлению девок из него мощной струёй хлынула совершенно чистая вода.
- Он что, и дома совсем не жрал? - поражённо воскликнула Женька. - Отвечай, ты, чучело! Ника, пришпандорь его там хорошенько!
Вероника хлёстко обожгла его цепочкой по спине.
- Да, мне и тогда совсем не хотелось есть.
Немного оттеснив Веронику, Женька огрела его цепочкой.
- Видимо, придётся всыпать по тридцать пять ударов, - как бы в раздумье произнесла Лера.
- Госпожа Женя, да, мне не хотелось есть!
- Добре! Вот как лечит память кнут! Даже одно упоминание о нём! - расхохотались девчонки. - Почему не жрал?
- О-оччень нервничал... Еда не шшла, госпожа Женя - пролепетал Олежка.
- Скажи сразу, трусил! - Марина за волосы сорвала его с унитаза, сунула ему в попу наконечник и с силой прошевелила. После того, как он ещё некоторое время просидел, выгоняя последнюю воду, его потащили в большую комнату. Марина, сложив пальцы, засунула ему руку в попу по самое запястье.
- О, действительно там чисто и пусто! - со смехом объявила она.
- Теперь не забудь перед едой вымыть руки! - укатывались хохотом подруги.
Заставив Олежку облизать побывавшую в его попе руку Марины, его заволокли в комнату. Кресло было уже убрано к стене, а на середину ширины комнаты, ближе к окну, был выдвинут разложенный стол-книжка. Лера была совершенно голой, в одних только туфлях на каблуке; остальные девки также поспешили освободиться от одежды. Олежке было велено лечь на него так, чтобы его поясница оказалась почти на самом краю, ноги ему задрали почти что к подбородку, перестегнув наручники так, что руками он обхватил ноги под коленями, а лодыжки примотали цепочкой, идущей от ошейника. Рот заткнули подушкой, на которую навалилась Лера, прижав к столу его голову, на плечи налегли локтями Марина с Женькой, вцепившиеся в его ноги. Вероника со стеком подошла к нему, несколько раз сильно взмахнула им вверх-вниз и вправо-влево, как бы примеряясь. Затем, как бы вдруг что-то придумав, она ускользнула в прихожую, скоро вернулась с плоской коробкой крема, стала намазывать им Олежкину попу, с силой втирая крем ему в кожу. Девки одобрительно загудели.
- Как мы раньше не додумались! Под смазкой хоть и не получается рубцов, но зато удар чувствуется куда больнее!
Тем временем Вероника, закончив мазать, растёрла остатки крема у себя на руках, несколько раз встряхнула стеком, и широко размахнувшись, резко, со свистом, опустила его на левую Олежкину ягодицу. От боли тот не взвидел света, заюлил на спине, весь затрясся. Девки лишь крепче навалились на него, больно держа ему ноги. Отступя на шаг, Вероника ещё резче стеганула его по правой половинке попы. Не дав передышки, на неё же наложила следующий удар, и только тогда перешла на левую...
Дёргаясь насколько это было возможным под тяжестью державших его девок, Олежка выл и стонал в подушку. Стек размеренно отсчитывал удары то по одной, то по другой ягодице. Пропитанная жирным кремом кожа действительно воспринимала удары очень чувствительно. Тем более, что в таком положении - ногами вверх - также чувствовалось очень болезненно. Наконец Вероника досчитала до тридцати, и поменялась местами с Лерой.
Та не торопилась начать истязание. Покачивая бёдрами, она, осматривая Олежку со всех сторон будто видя его впервые, медленными долгими шагами обошла его и справа, и слева, цокая каблуками туфель, постукивая стеком по правой туфле. Такое красивое тело! Стиснутое, прижатое со всех сторон, беззащитное, в полной её воле! От одной этой мысли между ног у неё стало сыро. Остановилась напротив его беспомощной задранной попы. Слегка потрогала и пощекотала кончиком стека его дырочку, потыкала в неё. Едва касаясь, словно лаская, провела между ягодицами вверх и вниз, потрогала низ копчика. Затем так же погладила самое основание его яичек, потыкала в них, погладила, пошевелила член во все стороны.
Легонько касаясь, провела стеком по внутренним сторонам бёдер, от середины до яичек, по краям ягодиц. Затем отойдя, коротко стеганула кончиком по левой ягодице - налево от себя, и тут же обратно - по его правой половинке. Олежку словно обдало кипятком. Он закрутился на спине, протяжно завывая в подушку, задёргался словно в судорогах. Лера опять провела кончиком стека от яичек до копчика, и хлестнула, теперь уже по правой ягодице, и сразу обратно - по левой. Повторив это раз пять-шесть, она, не обращая внимания на Олежкины "пляски на спине", как назвала его судороги Женька, встала сбоку от него, и стала короткими и резкими, очень сильными взмахами стегать сразу по обоим краям ягодиц - почти от самых яичек и до низа копчика.
Олежка выл, кое-как вертелся, но девки только сильнее прижимали его к крышке стола. Далее Лера, как и Вероника, стала бить то по одной, то по другой половинке его попы. Залитый крупным едучим потом обессилевший от дикой боли Олежка уже перестал так активно вырываться, он лишь слегка подёргивался и непрерывно орал в подушку.
