Его слова меня несказанно распалили. Хотя, нет: Что его речи? Губы и язык матери, вот что утопило во мне остатки разума. .

Уже не думая ни о чём, кроме её мягких и нежных уст и того наслаждения, что могут они подарить, я схватил голову матери, утопая пальцами в пушистых густых волосах, прижимая её голову к своим бёдрам.

Я почувствовал, как пухленькие аккуратные губки мамы податливо разомкнулись, скользя по моему древку. . Мама и не думала сопротивляться моему напору. . Её нос упёрся в мой пах. На несколько мгновений, находясь на седьмом небе от наслаждения, я так и замер, прижимая голову матери к своим бёдрам, со своим членом глубоко в её горле.

- Мама. . Мама. . , - сорвалось с моих губ, - я люблю тебя, мама. .

Мама поперхнулась, сдавленно всхлипнула и дёрнулась на члене.

Я отпустил её. Со смачным чмокающим звуком мой член, мокрый от маминой слюны, выскользнул из её рта. Мама закашлялась, судорожно задышала. Я милостливо позволил ей отдышаться.

- Ну, как он тебе, мам? Как, по-твоему, Кир уже стал мужчиной, а? - хмыкнул Яр, нежно поглаживая маму по волосам.

Я более не понуждал маму. Она всё делала сама. Её голова равномерно поднималась и опускалась между моих ног, её глаза были закрыты, а язычок проворно бегал по всему возбуждённому древку.

Сосала мама медленно, неподдельно нежно, что называется с душой, иногда вынимая мою булаву изо рта и старательно облизывала ствол и головку. Одной рукой она гладила моё бедро, второй ласково перебирала мои яйца. Я был наверху блаженства.

Яр с улыбкой взирал на меня:

- Да, братец, это женщина. Эт тебе не с молодками зажиматься по углам, да щупать их за тити, - весело приговаривал он, - господи, Кир, да перестань ты уже себя сдерживать! Не церемонься ты с ней! Возьми ты её за голову, да засади ей по самые гланды, посмотрим заодно сколько она может заглотить.