Мне, как опытному военному врачу пришлось повоевать в Афганистане. Но как врачу мне работы почти не было - в основном профилактика, потому что было несколько случаев заболевания болезнью Боткина (желтуха) . Но, раз наши заклятые друзья за океаном стали снабжать "духов" оружием, то в один прекрасный день ракета, выпущенная из "Стингера", ударила в борт вертолёта, который нёс нас в дальнюю часть. Горящий вертолёт стал падать и вдруг меня окутало какое-то странное сияние... И я растворился в нём...
... - Витечка, вставай. Опоздаешь в школу, - звонкий голос моей мамочки. Я буквально подскочил с кровати и понял - это я сейчас, Витя Вольцев, заканчиваю 11 класс.
- Витя. скорей завтракать, а то ты опоздаешь в школу, а я на работу, - какой красивый голос у моей мамочки. Она ведь солистка хора в нашем ДК. Голос у неё такой серебристый, так чудесно звучит...
А я смотрел на мою такую молодую, красивую маму и не мог вымолвить ни слова. Она через десять лет сильно заболеет, но теперь я точно спасу её! Я вновь заканчиваю 11 класс, мне 18 лет, а мамочка сейчас жива-здорова и выглядит на все сто, как говорят. И фигура у неё просто отличная - в своё время занимались гимнастикой.
- Витя, что ты на меня так пристально смотришь? - вдруг смутилась мама.
- Ты знаешь, мама, я так тебя люблю. Как хорошо, что ты у нас есть, я просто счастлив, моя любимая мамочка, - я, точно совсем неожиданно для неё, обнял мамочку и поцеловал её в горячую щёчку.
- Виктор Петрович, я тебя не узнаю сегодня! - засмеялась она. - Хватит признаваться в любви. Ты наверняка нахватал сегодня двоек и решил подлизаться. И отпусти меня, так крепко обнял, задушишь. Какой ты сильный...
- Нет, мама, двоек я не получал, у меня все нормально. А задержался вчера потому, что провожал одноклассницу Зину до её дома. Ее бабушка угощала меня пирогами, так что я и сейчас не очень голодный. И вон на столе в бумажном пакете три больших пирожка с повидлом - это тебе на работу, попьёшь с чайком и будешь совсем сладкая, - я вновь крепко обнял её и несколько раз поцеловал в шею, в мочку ушка и в щёчку. Вот какой я экономный!
- Мамуля, ты такая сладкая и такая вкусная, просто чудо. Я так рад, что у меня такая красивая и такая чудесная мамочка, - я вновь её поцеловал, выдав ещё несколько комплиментов.
А мамочка меня сильно удивила - закинула мне руки на шею и, к сожалению, так коротко, но так сладко поцеловала в губы, прижавшись своей ещё такой тугой крупной грудью. Мой член сразу встал и упёрся мамочке в живот - я уже выше её, метр восемьдесят. Она это почувствовала и ахнув, разъединила наши объятия и погрозила мне пальчиком. Но поблагодарила - давно никто ей не говорил таких чудесных комплиментов!
У двери я подал ей лёгкий плащик - конец мая был прохладным. Мамочка накинула его на плечи и вдруг, задрав юбку к талии, стала подтягивать свои чулки. Я мысленно ахнул - какая она сексуальная.
- Мамуля, у тебя такие красивые ножки, я просто обалдел. Скоро лето, начнётся пляж, так что пока папка будет добывать нефть на Севере, будешь ходить под моей охраной. Иначе тебя точно украдут злые разбойники или башибузуки турецкого хана...
- Витя, не смущай меня, - она так мило покраснела. Наговорил мне кучу комплиментов, просто смутил меня. Мне ещё столько не говорил никто... И откуда ты знаешь такие комплименты...
- Мамочка, для такой красавицы, как ты, комплиментов много не бывает, - она вновь поцеловала меня в обе щечки и, к сожалению, вновь коротко - в губы. И, почувствовав мой член, вспыхнула и убежала. Чёткое стаккато её каблучков звенело на весь подъезд.
Ну а теперь завтрак и в школу. Во время уроков я изо всех сил старался не отсвечивать, но получалось крайне плохо. Два раза за этот день меня вызывали к доске. Хоть и старался я отвечать, как обычный парень, но моя манера изложения материала, отработанная многими годами учебы и работы, все равно давала о себе знать. Учителя смотрели на меня удивленно и заинтересованно. А учительница физики Галина Петровна, по-видимому, выдала их общее мнение, когда после моего ответа она сильно удивилась и вдруг сказала:
- Наш Витя Вольцев у нас как-то неожиданно повзрослел.
И вот прошло несколько дней, в течение которых я успел завоевать репутацию зубрилы и отличника. Уже никто не удивлялся моим ответам, да и меня почти перестали спрашивать на уроках, посчитав, что я готов полностью. А в пятницу я был дежурным по уборке нашего класса. И, как обычно, с Галкой Ковриной. Высокая, с обалденной фигурой, она была немного обособленной в классе.
Переодевшись, мы с ней лихо вымыли весь класс. Но у самой двери осталась такая небольшая лужица и мы с Галкой, подскользнувшись, очнулись на полу. Я посмотрел на одноклассницу. Та сидела в такой же позе. Ее халатик вместе с юбкой задрались почти до живота, и я видел стройные красивые ножки танцовщицы нашей школьной группы, обтянутые капроновыми чулками, кончавшимися в верхней трети бедра, и белые полотняные трусики под поясом с резинками для чулок.
Увидев, куда направлен мой взгляд, эта сексуальная и очень симпатичная девушка покраснела до корней волос и резко одернула юбку. Но крышу у меня уже снесло! Усевшись рядом с Галкой, я положил руку ей на ногу и начал гладить, поднимаясь все выше. Когда моя ладонь перешла после скользкой прохлады чулка на горячую шелковистую кожу, одноклассница вздрогнула, а я повел руку выше на трусики и, начав гладить по промежности, стал нахально целовать ее пухлые губы. Она смотрела на меня расширившимися глазами, в которых почти не было видно радужки, и хрипло шептала:
- Витечка, дорогой, не надо... Ну пожалуйста, не надо... Ой. как мне хорошо... Ой, не надо, Витечка, не целуй меня... Ой, как мне сладко...
А сама уже обнимала меня обеими руками и страстно отвечала на мои поцелуи. Ее трусики под моей ладонью были совсем мокрые.
У меня в голове сейчас боролись два разума: пожилого опытного человека и юного озабоченного парня 18 лет, залитого по уши гормональным взрывом. Все-таки разум, к счастью, победил. Поцеловав девушку ещё раз, я убрал руку и встал, причём с трудом - член стоял колом. Потом подал руки Галке и помог ей подняться. А она неожиданно закинула руки мне на шею и мы вновь стали целоваться.
- Витя, закрой дверь, - прошептала Галка. Я помогу тебе... Ой, как у тебя стоит...
Она села на стул учительницы, посадила меня на край стола и, чуть покраснев, ловко расстегнула пуговицы на ширинке и достала мой совсем одеревеневший от прилива крови член. Тихо ахнув, да чего ахать, всего пятнадцать сантиметров, быстрым движением взяла в самый сладкий в мире плен моего юного "друга". Я оказался в раю или около ворот рая, вскоре бурно кончив в чудесный ротик своей одноклассницы. Ну ничего мы не знаем о своих одноклассницах! Я поблагодарил Галку, а она, встав со стула, сладко меня поцеловала, да с язычком. Обалдеть, какой-то необычный вкус - так это вкус моей спермы, что ли?
- Витя, это хорошо, что ты мня поцеловал. Если бы не поцеловал, я бы никогда больше тебе не стала "помогать", - она чуть покраснела, но выглядела очень довольной. Теперь будешь считать меня распутной? - Я её успокоил, что буду считать её самой сладкой и своей подругой! Витя. поверь, я "такое" никогда не делала, но всегда мечтала стать твоей девушкой... И сделать "это" тебе, - я вновь нежно поцеловал её.
Но вот совсем я успокоился и мы с Галкой вскоре вышли из ворот школы. Я нёс её портфель, мы так чудесно поболтали обо всём. Она такая интересная девушка, начитанная и умная. Нам было так чудесно вдвоём. Но... ведь обязательно кто-то хочет испортить тебе настроение! Когда проходили мимо пивного ларька, из-за него внезапно вышли трое парней. В животе похолодело: я узнал в одном из них моего давнего врага и мучителя Федьку Чумаченко по кличке "Чума". Этот Федька с первого класса относился к тем людям, по которым, как любила говорить моя бабушка, - "вовсю тюрьма плачет, ему там давно прогулы ставят". Его единственным занятием было отлупить любого, кого конечно можно отлупить. Ну и совсем точно - отобрать личные деньги и мелочь у школьников.
Но вот точно щёлкнул выключатель и холод из живота пропал - да перед ним стоял опытный воин и врач нашей боевой части!
- Аня, подержи немного, - отдал девочке оба портфеля, спокойно подошел к Федьке и без замаха с левой руки пробил ему по печени. Если ударить умело и в нужную точку - будет очень больно! А это ему месть! За все издевательства надо мной!
Тот согнулся передо мной, и я уже с правой руки ударил его в ухо. Федька без звука упал на тротуар и разлёгся в позе эмбриона.
- Ну что, кто еще хочет получить? - обратился я к оставшимся парням. Один было кинулся ко мне, доставая из кармана финку, но перед ним был военврач - я ловко перехватил его руку с финкой своей левой и, ударив костяшками пальцев правой в горло, затем несильно нажал на сонную артерию. Жестоко, но у того была финка. Я её конечно сразу чётко "конфисковал", даже чуть порезав палец - острая как бритва. Он мог дел натворить минимум на восемь лет. Ну и тот разлёгся рядом с Федькой. А третий меня удивил, он упал на колени и сразу стал умолять и плакать:
- Витя, не убивай меня, это всё Федька, - ага, он увидел нож у меня в руке! Храбрец! Только что гигикал и сообщал, что они сделают со мной и с моей подругой... Витечка, не смотри так, у тебя такой страшный взгляд, - похоже он ещё и обоссался. А что такого, мой взгляд врача, бывшего порой главным между смертью на операционном столе, ну и умелого убийцы - не все "духи" выдерживали! Галка стояла как в ступоре, вытаращив глаза и открыв свой ротик буквой "О". Я похлопал третьего по плечу и предупредил, что если ещё их увижу...
Проводив Галку, я медленно шёл обратно, довольный как слон. Светило предвечернее солнце, весело чирикали воробьи, купаясь в грязных лужах, ничего не болело, как еще вчера, никто не стреляет, намечался роман с хорошей совершеннолетней девушкой... Все просто великолепно. Выйдя на центральную улицу, я увидел протянувшиеся вдоль бульвара вывески с моральным кодексом строителя коммунизма и вспомнил, как нас заставляли учить этот кодекс на память. Мне даже стало смешно - ведь этот кодекс почти полностью взят из Библии. Комедия с этими старцами из Политбюро! Да кто особенно знает Библию? Ладно, пора и домой - есть охота!
