Через несколько секунд Ольга Николаевна начала сначала чуть-чуть, а потом все сильнее и сильнее двигаться вперед-назад, потому что под немалым весом ее тела я двигаться не мог. Славик помогал ей, придерживая за бедра.

Постепенно выражение неудобства и даже боли сменялось на лице тещи гримасами наслаждения. Дыхание перешло в сопение, сопение - в стоны, стоны - в страстные крики. А когда я стал тискать ее груди, когда я стал крутить соски, она стремительно стала преодолевать последний подъем на пути к оргазму.

Кончая, она рухнула на меня, и я ощущал кожей ее влажное от пота тело, ее горячие расплющенные груди, ее острые соски. Очнувшись, она ласково посмотрела на меня, поцеловала и стала медленно сползать назад, оставляя дорожку слюны на всем моем торсе - грудь, живот, лобок. Добравшись до члена, она стала засасывать его совсем по-другому, чем в прошлый раз. Ольга Николаевна словно пыталась продемонстрировать, что число известных ей приемов минета стремится к бесконечности.

Бедный Славик с торчащим членом и вздымающейся от частого дыхания плоской юношеской грудью вскоре понял, что никто не мешает ему продолжать. Естественно, теперь он избрал парадный, а не черный вход ее промежности. И ему, и мне нужно было совсем немного. Славик выпустил сперму вглубь организма тещи в тот момент, когда она жадно слизывала мое семя, текущее по слабеющему члену.

Не только член, но и я сам, и Славик были истощены. Что же до Ольги Николаевны, она держалась великолепно, хотя хриплое дыхание, дрожь пальцев и слипшиеся волосы показывали, что и она на пределе.

Мы накормили и выпроводили солдата, после чего завалились спать прямо так - на смятой постели, не одеваясь. Проснувшись под утро, мы с удовольствием еще разочек занялись любовью (она кончила два раза, я - один) , после чего стали чинно ждать возвращения моей жены. С тех пор ее редкие отъезды стали для нас праздником. А когда уезжал и я, она по-прежнему завлекала к себе кого-нибудь из солдат...