Павел Викторович, вам всё равно придётся сделать то, о чём мы вас просим, - немного нервно, с наигранной уверенностью, повторяла миловидная Юля, одновременно проводя по шее немолодого мужчины небольшими податливыми зубчиками расчёски для волос.

- Пока ещё просим! Но терпение наше скоро лопнет и мы начнём требовать! - дерзко уточнила миниатюрная пацанка Вичка, а затем принялась стаскивать старомодную обувь с грузных стоп Павла Викторовича.

Седоватый мужчина, среднего роста с кругловатым пузиком и сероватыми глазами, был плотно привязан к неудобной, слишком жёсткой спинке старого деревянного стула. В просторном помещении стоял полумрак и пахло сыростью. Его руки затекли, а шею заклинило не на шутку. Учитель математики совершенно не понимал, почему его ученицы решились на такое, откуда у них подобные наклонности и как ему себя вести в этой пугающе непредсказуемой ситуации.

Вичка закончила возиться с обувью и попросила Юлю принести ту ручку с фиолетовым пёрышком, которую девочки купили накануне. А потом методичными и легкими движениями начала прикасаться пером к толстоватым пальцам ног, которых, к слову, Павел Викторович стеснялся с самой юности.

- Фу, какие уродливые пальцы, на сосиски похожи, - произнесла Вика, не скрывая искреннего отвращения, и передала ручку менее решительной Юле. - Давай-ка ты этого урода обрабатывай, а я понаблюдаю за процессом и решу, что нам делать дальше.

Юля, немного смущаясь и, очевидно, опасаясь осуждения со стороны сообщницы, стала медленно поглаживать пальцы своего учителя, периодически прикасаясь к загрубевшей коже на пятках, - Павел Викторович недовольно заохал.

- Петрова! То есть Юлия, зачем ты слушаешь эту Вику. Ты же потом пожалеешь, ты не такая! Я знаю, что ты очень хорошая девочка, угодившая под дурное влияние.

Но Юля зажмурила глаза и старалась не слушать. Вичка равнодушно наблюдала за происходящим, а потом скомандовала Юле бросить ручку и щекотать бедолагу руками.

- Что ты его жалеешь, нотации его выслушиваешь! - грозно вскрикнула Вика. - Не помогают пальцы и пятки, значит, давай его руками, подними обе штанины и щекочи под коленями!

Заострёнными кончиками ногтей Юля забегала по бледным икрам, вокруг коленных чашечек, а затем, по команде Вички, занялась вспотевшими ложбинками под худощавыми коленками преподавателя. Павел Викторович взвыл. Он с детства боялся щекотки, а сейчас проклинал всё на свете и стыдился такой вот своей особенности. Пока Юля снова и снова щекотливо дотрагивалась до ног испуганного дядечки, начиная со стоп и вновь возвращаясь к злосчастной подколенной области, Вичка начала декламировать, нагло и напористо.

- В общем, я ещё раз говорю. Вы признаетесь всем, что приставали к Юльке, трогали её за груди, ну, и всё в этом духе. Понятно? Будете плакать, раскаиваться прилюдно. Юлька ваши слова подтвердит, может, простит даже: Ясно вам или нет?

В процессе очередного озвучивания требований Вика разместилась позади Павла Викторовича, подойдя к спинке скрипучего стула вплотную. Она частыми движениями пальцев перебирала по морщинистой шее, то ускоряя темп, то замедляясь на пару секунд. Бедный учитель математики уже весь вспотел, щёки его стали болезненно-багряными от подскочившего давления.

- Я вас прошу, девочки, милые мои, перестаньте! Сердце может не выдержать, - мужчина слёзно молил оставить его в покое, но мольбы оставались неуслышанными.

Вичка всё так же стояла сзади и уже водила невесомым пёрышком по крупным мочкам ушей взбудораженного учителя, а Юля до сих пор не отставала от судорожно подрагивающих ног Павла Викторовича. Весь красный от скачков давления, взмокший и тяжело дышащий, он всё ещё пытался выяснить истинную причину навалившихся на него мучений.

- А что непонятного-то? Хреновый из вас педагог. Скоро экзамены, потом типа поступление, а с вашими прекрасными отметками, уважаемый, фиг нам, а не светлое будущее! Надо чтобы вы свалили, со скандалом и навсегда. Тогда на замену поставят кого-то нормального, и мы с Юлькой сдадим вашу математику на раз, два, - сутуловатая Вичка не сдавала позиций. Она начала расстёгивать пуговицы на помятом воротничке старомодной, пропитанной потом страха, рубашки, угрожая Павлу Викторовичу небольшим гребешком с тонкими зубчиками.

Грудная клетка измождённого преподавателя напоминала сочную алую половину огромного арбуза. Гребень, которым мастерски управляла Вика, двигался вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз: Юля активно щекотала тонковатую кожицу под коленками Павла Викторовича. Мужчина выглядел плохо и просил попить. Вичка запретила давать ему воду, Юля беспрекословно подчинилась.

Через полтора часа, через 5400 мучительных секунд практически беспрерывной щекотки, привязанный к стулу учитель математики перестал дышать. Сердце немолодого Павла Викторовича остановилось.

- Фу, слабак, - не скрывая презрения, процедила немного уставшая Вичка.

- Может, скорую вызвать? - робко поинтересовалась Юля.

- Се ля ви: какая скорая, Юль! Мы что, зря возились с этим придурком? Главное, результат, - спокойно ответила Вика, тщательно натирая чистым платочком немногочисленные инструменты пыток. - Держи антисептик, руки небось провоняли его противным потом, - Вичка протянула встревоженной Юле баночку с мутноватой жидкостью и до ужаса спокойно, будто бы ничего и не было вовсе, направилась открывать подвальную дверь.