Ничего особенного нет в том, что взрослый мужчина периодически посещает Порнохаб. Семен не был исключением. Вот и сейчас, пока никто не мешает (жена ушла по делам, дочь готовится уйти на кружок бального танца), он равнодушно листал видеоролики во всех представленных категориях. Ничего не цепляло. Все надоело. Но вот раздел «ПорноРассказы».
– Вроде здесь я не был – Подумал Семен.
Среди множества подразделов мужчина наобум выбрал «Порнорассказы 18–19 веков». Ткнул в первый попавшийся, не разбирая названия и начал читать, пропустив начало:
«…Глаша, забилась в угол большого шкафа и сидела, с головой накрывшись старым полушубком. Разумом она понимала всю бесполезность этой “игры в прятки” с барином. Но тело не слушало разума. Тело съёжилось от страха. Тело покрылось капельками пота в предвкушении боли. На лестнице раздались тяжелые шаги. Девочку затрясло от ужаса, она еще плотнее вдавила свое тщедушное тельце в угол шкафа. Кто мог помочь бедной сиротке? Разве что только Бог. Вот она и повторяла про себя беззвучно шевеля губами:
– Господи помоги, Господи помоги …
Скрипнула открывшаяся дверь и раздался голос барина:
– Глафира! Вылазь, крыса! Опять прячешься. Знаешь ведь, что не поможет.
Глаша поняла по голосу, что барин пьян. Если бы не это, она бы вылезла из шкафа кинулась бы ему в ноги и запричитала бы:
– Фёдор Михалыч, миленький пожалейте. Еще с того разу не зажило. Досель с гузна кровища идет.
Но когда барин пьян – его этим не проймешь. Потому девочка продолжала прятаться, хоть понимала всю безнадёгу своего положения.
Барин начал обходить комнату проверяя все возможные места, где могла спрятаться Глаша. Вот он заглянул под софу, поднял крышку сундука. И наконец подошел к шкафу. Девочка оцепенела. Чтобы не закричать, она сжала зубами край старого полушубка…»
– Какой же это 19 век? Про 18 даже речи нет. Явно это современная стилизация – справедливо решил Семён. Но продолжил чтение.
«… Барин мельком оглянул шкаф. Не догадавшись поднять полушубок – двинулся дальше. То, что вначале было для барина игрой, теперь стало его серьезно злить. Он встал по середине комнаты и прорычал:
– Всё равно найду, суку.
От этого звериного рыка девчушка обмочилась. Теперь Фёдор Михалыч начал более тщательный обход комнаты. Он отодвигал софу, шарил рукой в сундуке. Открыл дверь шкафа и откинул полушубок.
– Попалась вша вонючая. Иди сюда.
Барин ухватил Глашу за сарафан и выволок наружу. Девочка не пыталась отбиваться, она дрожала и просто скулила. Накрутив подол длинного сарафана на руку, Фёдор одной рукой поднял тощее тело сиротки над полом. Сарафан задрался до подмышек и Глаша висела на нем как кукла-марионетка на стене у кукольника. Под сарафаном были одеты только старые сношенные панталоны подаренные Глаше барыней. Гигантского размера они смотрелись на девочке нелепо. Натянутые выше пупа, панталоны спускались ниже колен. Спереди на них зияло большое мокрое пятно. Кроме того, на панталонах были многочисленные бурые застиранные пятна крови. Эта одежка была подвязана веревочкой с узлом-бантиком.
Барин, морщась от запаха мочи, потянул за конец веревки. Бантик развязался и веревка упала на пол. Следом за ней упали панталоны. Фёдор Михайлович осмотрел добычу: Худое тельце с выпирающими ребрами. На ребрах два прыщика сосков. Торчащие тазовые кости. Тощие ягодицы. На тельце здесь и там виднелись синяки и ссадины – следы недовольства хозяев.
– Мощи святого Харлампия – изрек барин.
Брезгливая гримаса на его лице сменилась похотливым оскалом…»
Семен продолжал чтение с повышенным интересом. Рассказ уже подходил к концу, когда ему пришлось прерваться. В комнату вбежала дочь Анфиса. Мужчина быстро свернул окно браузера и обернулся к дочери.
– Ты на танцы не опоздаешь?
– Успеваю. Платье поглажу и пойду.
Анфиса разложила гладильную доску и включила утюг. Семен с неожиданным интересом посмотрел на дочь. На Анфисе были только майка и трусы. Конечно, тело дочери и близко не походило на сложение героини рассказа. Спортивное девичье тело со слегка наметившейся грудью. Ноги, узкие в лодыжках, но расширяющиеся к бедрам. Пышные не по возрасту ягодицы …
– Пожалуй одной рукой поднять не получится, тут и двумя слабо – подумал Семен.
Отец поймал себя на мысли, что невольно ассоциирует дочь с героиней рассказа. В его воображении рисовались те же картины, но вместо несчастной Глаши была Анфиса. Он даже почувствовал у себя в трусах некое шевеление. Семен испугался этой своей реакции. Он даже ущипнул себя за ногу.
– Ты бы не ходила так вот почти голышом. – проворчал он Анфисе.
Анфиса пожала плечами. Она явно не понимала недовольство отца.
– Так я так и не пойду. Понятно, что одену платье и колготки.
Семен не стал спорить. Дождавшись, когда дочь вышла из комнаты, он дочитал конец рассказа.
«… Барин в пышном халате стоял посреди сада куря папиросу. Рядом садовник Василий закапывал яму, на дне которой скрючилось мертвое тельце. Кинув последнюю лопату, он начал утрамбовывать землю.
– Ты Василий посади тут какое-нибудь деревце или кустик. Что бы не было пустого места.
– Не извольте беспокоится, Фёдор Михалыч. Все будет исполнено. Чай не впервой.
– И еще, Вася – Барин перешел на доверительный тон – если барыня будет спрашивать, где Глафира, ты пожалуйста скажи, что мол отвез её в Кузьминки. Дескать там ейный двоюродный дядя нашелся и решил Глашку к себе забрать.
Василий замялся.
– Дык, Барин, до Кузьминок верст десять будет. Коню овса, телегу смазать. Да и день потерять. А работу то мою кто делать будет?
Фёдор Михалыч с удивлением посмотрел на садовника.
– Ну ты Василий хитрован. Я ж те дал рубль. Нешто на все не хватит. Тем паче, что ехать то никуда не надо.
– Не хватит. – Серьезно сказал Василий.
Барин вздохнул, полез в карман халата и еще один рубль исчез в мозолистой руке садовника.
Фёдор Михайлович покинул сад. Садовник остался доделывать работу. Карман его грели два целковых полученных от Барина. Конечно, барыне он соврет о судьбе бедной сиротки.
– Знал бы Фёдор Михайлович за что барыня одаривает меня рублем, лежал бы я тут в саду рядом с Глафирой – подумал Василий.»
Семен закрыл Порнохаб и сидел задумавшись. Он ведь сам не ожидал, какие “потаенные глубины” раскроет он в себе прочитав этот хренов рассказ.
Жизнь теперь не будет прежней.
