Стояние звёзд, расположение планет, порывы солнечного ветра, игра белковых молекул и рулетка мейоза уготовали Николаю необычную, но интересную судьбу.
Уже в детстве мамка намыливая ему его непропорционально длинный писюн тяжело вздыхала, глубинной бабской чуйкой предугадывая будущие перипетии в жизни сына. Сложенный в трусики он создавал видимость яблока, который кто-то забыл у мальчика в штанах. Мамка даже ходила к врачам – нельзя ли что-нибудь сделать, укоротить. На что эскулапы призывали её радоваться огромной сыновьей доле. Ну или подождать до совершеннолетия, чтобы «человек сам всё решил».
Но до этого предстояло ещё дожить. А ближе к подростковому возрасту открылась у Николая ещё одна особенность. Как только его монструозный член начинал наливаться кровью в первых мальчишечьих эрекциях, так кровь, видимо, отливала от головы, и он падал в глубокий обморок. Приходил в себя он только после того, как член опадал. Поэтому никакие попытки онанизма нашему герою не удавались – стоило ему только взять член в руку, как темная пелена накрывала его разум. Он приходил в сознание на полу в ванной, дверь которой уже пытались вышибить снаружи домочадцы.
Так как его молодой организм не получал никакой разрядки "из собственных рук", он изводил нашего героя постоянными поллюциями ночью. Каким образом он умудрялся падать в обмороки во сне нам доподлинно не известно. В старших классах положение парня еще больше усугубилось. Стоило одноклассницам одеться чуть откровеннее, чем монашки, Николаю становилось плохо, и он всеми силами старался думать о физике, которую терпеть не мог. Не всегда это удавалось и пару раз он приходил в себя в медкабинете. Один раз его даже успели увезли на скорой.
Мамка снова пошла по врачам. Его долго обследовали. Но это было не эротично, поэтому воспроизвести необходимые для эффекта условия докторам не удавалось.
Также совсем не удавались Коле танцы. Если на быстрых песнях оно еще мог как-то подвигаться, насколько ему позволял шланг, примотанный к бедру, то даже думать о медляках он опасался, потому, что как в том анекдоте боялся, «что ногу оторвет».
Полное фиаско ждало его и с девушками. Стоило ему сойтись с избранницей достаточно близко, в попытках телесного контакта, как сознание оставляло его, и подруга в панике бросалась оказывать ему первую помощь или попросту убегала. В такие моменты Николай был совершенно беспомощным и ничего не помнил после.
Ближе к окончанию школы за Николаем закрепилась слава спокойного рассудительного парня с эпилепсией и его старались не волновать. С физикой всё еще были проблемы, и мамка записала его к репетитору. Молодому, но опытному педагогу, принимавшему у себя дома, недалеко от школы.
Однако с дополнительными занятиями что-то тоже пошло не так с первого же раза. Дверь ему открыла молодая и привлекательная женщина в простом платье в мелкий цветочек, которое не прикрывало, а только подчеркивало её молодую фигуру. Николай хотел сразу уйти, почувствовав потемнение в глазах, но потом решил, что справится и зашёл в дом. Это было его большой ошибкой. Следующее, что он помнит, это как очнулся на полу в комнате репетитора. Сама она виднелась за шторой, на балконе, расслабленно двигая рукой с сигаретой. Чувствовал он себя странно, как будто после тяжелой работы, в паху ныло, а член горел огнем.
- Ну что, выспался, - вернулась в комнату преподша. Она была весела и растрепана. – Какой ты интересный молодой человек, Николай, сказала она. – Ты завтра снова приходи. В это же время. Мы с тобой несколько задач пройдём. Кстати, я с тебя денег брать не буду, можешь себе оставлять. Только мамке не говори.
Николай недоуменно согласился. С тех пор произошло два события. Во-первых, у Николая прекратились все ночные поллюции, а во-вторых, он стал куда спокойнее воспринимать девушек, член его перестал напрягаться по малейшему поводу. Причин таких приятных изменений он не искал, просто порадовался.
На занятиях с репетитором он все также лишался рассудка из-за её все более откровенных нарядов, но её это не смущало. Она со смехом заявляла, что поспать у неё на полу можно и бесплатно и всегда звала снова. "Ты мне совсем не мешаешь, наоборот, тебе надо больше отдыхать перед экзаменами", добавляла она.
Однажды на перемене к нему подошла завуч, которая вела у них историю:
- Послушай, Николай, у тебя что-то с моим предметом не складывается. Не хотел бы ты позаниматься дополнительно. Я с твоим репетитором по физике уже договорились, она мне пару дней в неделю готова отдать.
Коля очень удивился, но приглашение принял. Завуч встретила его в откровенном домашнем халатике, вульгарно накрашенная. Но Николаю она совсем не нравилась. А в таком виде выглядела даже отталкивающе. Они полчаса занимались по последней теме. Историчка при этом, будто бы была недовольна, резко его перебивала и повышала голос, когда он отвечал неверно. Потом она окончательно психанула и выпроводила его со словами, что с историей у него и вправду все хорошо и можно больше не встречаться.
Физичка радостно встретила его на следующий же день, и он потом опять ничего не помнил.
Занятия продолжались до самого выпускного. Да и после, женщина просила захаживать к ней, «не забывать». Коля обещал. Ему не нравилось, что все эти встречи проходили вне его восприятия, но после них в голове у него было спокойно и умиротворенно, и даже тело его как будто бы удовлетворённо и радостно пело.
Коля был из рабочей семьи, а такие после школы обычно идут в армию. Вот и наш герой, порядком удивив хирурга на медкомиссии отправился в учебную часть. Сослуживцы уважали его за монструозный размер члена и покладистый характер. Они постоянно мучили его расспросами об его, по их мнению, бурной половой жизни. Он же только отнекивался, потому, что ни одной женщины ещё не имел. Да и не представлял, как это сделать с такой особенностью как у него.
Его отправили служить в соседнюю область. Часть была небольшая и тихая. Рядом расположился небольшой поселок и тюрьма. Служба Николая не тяготила. Однако на физподготовке и марш-бросках большой член основательно мешался. Сослуживцы предлагали закинуть его на плечо и ржали как кони.
Однако и здесь не обошлось без того, чтобы его падучая не испортила ему жизнь. Однажды он обратился с натертым и воспалившимся мозолем на ноге в медсанчасть. Молодая доктор, жена одного из офицеров части, наклонилась перед ним, рассматривая повреждение. В разрезе халата Николай увидел легкий ажурный бюстгалтер, удерживающий две прекрасные спелые груди и белый уголок трусиков. Этого хватило, чтобы в голове у него привычно потемнело и он отключился.
Очнулся он от ударов по щекам. Врачиха с огромными от ужаса глазами хлестала его по лицу и совала под нос нашатырь:
- Что с вами, солдат?! Что вы тут устроили?! – визгливо спросила она.
- Простите, у меня такой синдром, я могу отключиться, когда у меня возникает эрекция. Поэтому я совсем не могу заниматься сексом.
- Гм. Не можешь, конечно. И что, ты ничего не чувствуешь и не помнишь?
- Да, пока эрекция не пройдет, ничего.
- А врачи, что говорят?
- Ничего не говорят. Они с таким не сталкивались.
- Ну это же надо обследовать, как-то найти причину! – горячилась девушка.
- Ну наверно. Я могу идти?
- Погоди, я ещё ничего не обработала, ложись обратно, - скомандовала она. – Погоди, я только дверь закрою.
И снова склонилась над Николаем. Очнулся он через полтора часа на той же кушетке. В кабинете больше никого не было. Нога была аккуратно замотана бинтами, а рядом лежала записка о необходимости приходить на прием каждый день.
Эти приемы Николай помнил плохо. Он заходил в кабинет, ложился, потом Надежда, так звали врача, заперев дверь, наклонялась над ним, он вновь видел её тело, ощущал ее приятный женский запах и дальше в глазах его темнело и он терял сознание. Приходил в себя он неизменно через час или более.
Даже когда все его ноги зажили докторша частенько зазывала его в кабинет «проверится». Николай ходил – ему нравилось такое внимание молодой женщины. Он крепился как мог, чтобы не возбуждаться, и поддержать разговор, но она вечно умудрялась так к нему повернуться, или приподнять полу халата, или одеть новое белье, или не одеть белья вовсе, что Николай обречено прощался с сознанием. Но женщина почему-то была всем довольна и звала его снова и снова.
Однажды в кабинете Николай увидел ещё одну посетительницу – библиотекаршу гарнизонного клуба. Она тоже была женой местного служащего. Худая женщина с карими гпечальными лазами и черными волосами, собранными в пучок. Муж у неё заливал и потом буянил, и об этом знала вся часть. Женщины чаёвничали. Коля хотел было зайти попозже, но они удержали его и посадили за стол. Разговор не ладился. Приятельницы будто что-то ждали.
- Николай, ты в тот раз говорил, что у тебя в области селезенки колет. Давай я тебя посмотрю, предложила наконец Надежда. – иди за ширму, раздевайся, - сказала она, подмигнув почему-то библиотекарше. Он повиновался. Юркнув к нему, уже улегшимуся на кушетке, врачиха начала бережно мять его торс своими теплыми руками, заглядывая в глаза. От неё пахло печенюшками и тонким женским ароматом, который шел, казалось, из самой…
Очнулся Николай всё ещё на кушетке. Он чувствовал себя разбитым. У него тупо ныло в паху, будто бы его вчера ударили туда коленом.
- Ну это конечно кошмар, феномен… достаёт, кажется, до сердца... - услышал он женский голос.
- Согласись, уникум. А какой твёрдый… так бы его и забрала собой насовсем, - поддержал голос Натальи.
- Я кажется обмочилась под конец, ты там всё вытерла?
- Я простыню поменяла, не переживай.
Он зашевелился.
- Ты очнулся, миленький, - увидел он над ширмой лицо Натальи. А мы тебя тут уже ждём, ждём, запыхались... пр-р-р.. то есть заждались…
