Небольшое предисловие.
На старенькой Омеге 2:42. Всё таки швейцарцы непревзойдённые мастера: машинке почти 30 лет, а точность хода как у новой.
Три раза я начинал это писать, и три раза бросал начатое. Но всё, что тогда случилось, неудержимо рвётся наружу. Я не могу толком этим ни с кем поделиться, причины, вы узнаете из изложенного ниже. (Если я конечно осмелюсь ЭТО опубликовать). Прошу вас не судить, мои каракули, слишком строго – я сам прекрасно понимаю, что до магистра словесности мне очень и очень далеко.
Дилемма.
Голова расскалывалась, меня нещадно мутило. Разбитые в кровь губы саднили, а за ними скрывался сущий ад. Ад никогда не знавшей влаги пустыни. Ситуацию усугубляла мерзкая вонь жуткого перегара, исходящая от свежего трупа, валяющегося на диване напротив меня.
В том, что эта : в хламину, нажратая мудила, в скором времени кардинально поменяет свой статус с живого на прямо противоположный, у меня не было никаких сомнений. Подтверждением этому служил здоровенный хозяйственный нож, ходуном ходящий в моей трясущейся руке.
В звенящей голове не было ничего, кроме дикой ярости.
Нет. Вот тут я немного преувеличиваю – была ещё одна мысль, она то и ставила передо мной неразрешимую дилему.
Мне жуть, как не хотелось, в свои неполные шестнадцать лет, садиться в тюрьму за убийство человека. Ведь никому я не смогу рассказать, что это животное – человеком, по определению, являться не может! Почему-то в тот момент, я не питал никаких иллюзий, насчёт неизбежности своей посадки после содеяного, и к тому же был прекрасно осведомлён о том, что ждёт, такого как я, по ту сторону решётки. Но и оставлять эту мразь в живых, после сегодняшнего, было никак нельзя.
"Блядь!!! Ну что же делать???"
Ярость понемногу отступала, её место занимала странная отрешённость: стало всё равно, что будет дальше.
"Делай уже, что решил." Я поёжился от ощущения чужого присутствия в собственной голове. "Или до первых петухов раглядывать эту сволочь собрался?" - продолжал подначивать незнакомец : "Так петушок то уже здесь, кого ты, спрашивается, ещё ждёшь?"
Чёрная шуточка из Его уст, была больше похожа на мою собственную истерику, но как не странно она то и придала мне уверенности: я рывком поднялся и шагнул к дивану. Горло упыря было открыто для удара, сам он чуть похрапывал развалившись в позе морской звезды. "Вот и всё – пиздец тебе, Боря." подумал уже я, замахиваясь.
Эта скотина, в последний момент зашевелилась и положила правую руку на грудь, как бы прикрывая её. В глаза бросились фосфорицирующие стрелки 2:42...
Начало.
В тринадцать с половиной лет, я неожиданно для себя стал братом. Дело в том, что моя мама растила меня одна, и сколько я себя помню, всегда пыталась устроить свою личную жизнь. Она была довольно красивой женщиной и в свои 30 с небольшим больше походила на юнную студентку, чем на мать тинейджера. И вот год назад, её старания увенчались успехом. Как то она сказала мне, что наконец встретила достойного мужчину и он сделал ей предложение: выйти за него замуж. И если я не возражаю, то она даст своё согласие и у меня, наконец, появится папа.
Возражаю?! Я?! Мама наверное пошутила?! Я искренне не понимал: как против такого можно возражать?! Да я просто прыгал от счастья, восторг захлёстывал меня с головой! "У МЕНЯ БУДЕТ ПАПА!!!"
Мне, не знавшему никогда отцовской любви, искренне верилось в тот момент, что с отцом можно будет очень здорово проводить время: гулять, путешествовать, мастерить всякие удивительные вещи, посещать разные занимательные места, обсуждать всевозможные проблемы. И ещё, очень даже возможно: отец позволит завести мне... Собаку!!! Скорее всего, да – он ведь мне позволит!?
И главное – самое, Самое Главное: ПАПА будет нас с мамочкой ЛЮБИТЬ.
И вы знаете? В главном, я практически не ошибся. Ну почти.
Борис Васильевич мне показался, в первые несколько дней, просто исполнением всех моих детских мечтаний: он был замечательным. Не, не так. Вот так: он был "ВЫШЕ ВСЯЧЕСКИХ ПОХВАЛ!". Так всегда говорила моя тётка, когда хотела выразить словами высшую точку своего довольства некоторыми аспектами своей неповторимой жизни.
Статный, красивый, сильный. Он казался мне воплощением так любимых мною тогда актёров: Ален Делона и Жан-Поля Бельмондо в одном лице. Он так классно шутил и смеялся, что у меня ум за разум заходил от счастья обладания таким великолепным отцом.
Пролетели первые недели супердетского кайфа, которые включили в себя походы в кинотеатр и видеосалон, обсуждение ролей Слая и Дольфа в "Рокки 4", "Чужие 2" на последнем сеансе и последующее возращение домой: вдвоём по каким-то особенно жутко-тёмным улицам. Была даже поездка в чешский "Лунапарк"!!! Ну, для тех кто понимает – это практически верх блаженства, которое папа может устроить сыну. Но первые офигенные недели очень быстро пролетели, как обычно пролетает незабываемый медовый месяц. И меня постигли суровые будни.
Мой новый папа оказался довольно таки своеобразным персонажем. Он безусловно любил мою маму, но и только. Он занял в нашем доме позицию старшего – возможно так и должно быть, не мне спорить. Но мне не сильно понравилось – от слова: "совсем не", когда он начал меня лупить по каждому поводу. Приговаривая постоянно, что сделает из меня "человека" и научит обязательно: "уважать старших"!!! И вообще: в скором времени по его подсчётам, я обязательно должен стать "шёлковым".
Причины для экзекуций находились несколько раз в неделю, и надо отдать ему должное: он их даже не выдумывал. Признаться честно? Я был знатной оторвой. Сначала поводом служили в основном школьные залёты и разные шалости - безообидные и не очень. Потом постепенно на меня упали домашние заботы: уборка, мойка посуды, и стиральная машина "Рига", со всеми вытекающими последствиями, и если кто помнит этот "чудо" агрегат – вытекающих, из него, было : "Мама не горюй"!
И за любое невыполнение этих "своих" обязаностей, или за ненадлежащие усердие при их выполнении, я тоже стал, как-то постепенно получать. Короче: огребал я, в итоге: по полной. "Папа" не выходил за рамки и порол меня только ремнём, даже не заставляя оголять зад. Он просто приказывал лечь на табурет и выдавал "положенные", постоянно увеличивая колличество "положенных", и их силу. Я сначало орал в голос, за что получал "дополнительных": "что бы не давил на жалость". Потом только тихо поскуливал, когда ремень попадал по особенно болючему месту.
После воспитательного процесса я уходил в свою комнату валился животом на кровать и ревел. Мама приходила чуть позже, и успокаивала меня, гладя по голове и убеждая, что "отец" делает это не со зла, а от большой любви ко мне, что он сильно переживает за меня и хочет что бы я вырос хорошим человеком. Я позже, очень часто задавался вопросом: кого она пыталась тогда больше убедить? Меня или себя? И почему никогда даже не пыталась заступиться за меня?
Но тогда, тогда я просто очень сильно любил свою мамочку и верил во всё, что она мне нежно нашёптывала в ушко. Не знаю в кого бы превратил меня процесс такого воспитания, если бы события развивались несколько иначе, но нужно признать: на первых порах порка имела свои неоспоримо положительные результаты. Я стал вежлив, учтив, послушен и аккуратен. К тому же всякого рода проделки стали достаточно редким явлением в моей биографии. Ну а что мне ещё оставалось? Ведь задница то не казённая.
Была у папы Бори и ещё одна особенность по отношению ко мне: он всегда старался меня куда-нибудь отправить. Доставал всякие путёвки в санатории, лагеря и пансионаты, уверяя маму, что тем самым, всего лишь, заботится о моём здоровье. На выходные отправлял под любым предлогом куда-нибудь и никогда не запрещал пропадать на улице до поздна, после того, как я выполню домашние обязанности конечно. Я не возражал против таких его закидонов, ведь чем я реже пересекался с этим человеком, тем целее было моё заднее место.
И вот когда я практически разочаровался в таком бесполезном приобритении, как "собственный папа", Борис Васильевич неожиданно сделал мне самый чудесный подарок в моей жизни.
Он подарил мне, что бы вы думали? Не, не собаку — ну что вы, в самом деле!? Гораздо лучше.
Подарок.
Кому как, а мне с момента более близкого знакомства с "папой" и его замашками, было всегда очень комфортно во всяких лагерях и санаториях, в которые не уставал отправлять меня мой вновь испечённый отец. Ну а что? Контроль минимальный, требования тоже, одет, обут, сыт, да ещё и в компании таких же огалтелых, достаточно безбашенных, никогда не унывающих индивидов. Никаких тебе люлей от родителя, если не нарваться на исключение из заведения конечное, но это каким же прожжённым мазохистом нужно быть, согласитесь, что бы себя так не любить? Короче: сплошная лафа и благодать!
То лето я провёл в пионерлагере "Фрегат", все три месяца. Отчим достал путёвки и – привет свобода!!! На пересменки меня не забирали, была тогда такая милая возможность в лагерях постсоветского режима. Четыре раза приезжал Борис Васильевич, привозил пакеты вкусностей и даже давал денег "на мелкие расходы", признаться: довольно приличную, по моим тогдашним меркам, сумму.
На мои вопросы про маму, он говорил, что у мамы сейчас какой-то особо важный период и мы все должны заботиться о её здоровье, поэтому она сейчас отдыхает в пансионате в Гаграх, но когда я вернусь с лагеря меня будет ждать дома сюрприз.
Думаете он меня заинтриговал? Да фиг там. По маме я конечно очень скучал, а вот по сюрпризам от отчима... Ищите дураков! Я уже неплохо усвоил на тот момент, что все сюрпризы от этого пассажира, выливаются только лишними синяками на мою многострадальную задницу. Поэтому я вздыхал, забирал пакеты и деньги, и через несколько минут забывал о его приезде.
Но когда в конце августа лагерная лафа закончилась и нас на стареньких "Икарусах" вернули в город, меня и правда дома ждал самый очаровательный сюрприз, и самый дорогой подарок, какой у меня когда-либо был в жизни.
В моей свежеотремонтированной комнате в детской кроватке, в окружении розовых одеялок, подушечек и ещё всяких непостижимых вещей, лежало маленькое чудо, и с интересом смотрело на меня своими здоровущими и голубыми, как небо, глазами.
Сказать что я был счастлив – не сказать ничего! Я был на седьмом небе от счастья! Это вам ни какая-нибудь там собака! Это настоящая сестрёнка! Пусть ещё маленькая, но ведь она скоро вырастет и с ней можно будет играть во всякие интересные игры! Я сразу полюбил эту кроху и очень надеялся, что родители хоть чучуть, хоть на секундочку, дадут мне подержать это волшебное создание на руках. И они не обманули моих ожиданий. Не только дали подержать, но и объяснили: как правильно её брать, пеленать и менять подгузники с пелёнками в случае маленьких аварий.
Через некоторое время я стал довольно компетентной нянькой: я менял подгузники, застирывал ползунки, распашёнки и пелёнки, бегал в молочную кухню, а в деле пеленания мне даже мама проигрывала – так аккуратно и быстро у меня это выходило. Я души не чаял в своей маленькой Машуле и с энтузиазмом относился к любому поручению, связанному с уходом за сестрой. Но больше всего на свете мне нравилось с ней гулять.
