Когда я учился в восьмом классе, мой приятель Игорь познакомил меня со своей одноклассницей Аллой Урмановой. По школе о ней ходили разные слухи: курит, пьет, дерется, матерится, общается с наркошами и, даже, трахается со взрослыми мужиками... Вобщем, для меня она была недосягаема, как луна на небе.
И вот я стою, растерянный, перед ней, на расстоянии вытянутой руки, а она, симпатичная и дерзкая, смотрит на меня, лукаво усмехаясь: "Так вот ты какой, знаменитый отличник... " Уже не помню о чем был разговор, но выяснилось, что моей новой знакомой на завтра нужно написать сочинение по русской литературе.
- Напишешь для меня сочинение, солнышко? - улыбаясь своей неотразимой улыбкой, попросила Алла, - а я тебя за это... поцелую по-взрослому.
Меня бросило в пот, во рту пересохло.
- Напишу, - решительно сказал я.
На следующее утро, с написанным сочинением, я дежурил около входа, дожидаясь Аллу.
Она меня заметила и подошла, слегка покачивая бедрами.
- Пять не обещаю, но четверку гарантирую, - сказал я, протягивая ей тоненькую тетрадку.
- Приходи сегодня в 7 вечера к тридцатому дому, второй подъезд, - ответила Алла, - буду с тобой расплачиваться...
Целый день я был сам не свой от предстоящего свидания, а вечером, сказав родителям, что я пошел на тренировку, и прихватив с собой спортивную сумку, я отправился по указанному адресу. В 18. 45 я уже дежурил возле подъезда, съедаемый сомнениями: "а вдруг она надо мной посмеялась... ", "а если она не прийдет?" и тому подобными. В 19. 00 я был уже весь издерган собственным комплексом неполноценности. А в 19. 03 из подъезда вышла Алла: красивая, юная и как всегда улыбающаяся. В этот миг я втюрился в нее по уши, как могут влюбляться только четырнадцатилетние юнцы. Она была моей богиней, моим идеалом, моей Беатриче Портинаре.
Мы пошли в садик и долго разговаривали. Алла рассказывала о себе, своей семье, а также разные истории из своей жизни и жизни своих знакомых, а я с восхищением внимал им, открывая для себя новый неизведанный мир. Ее первый поцелуй показался мне слаже мармелада. Он был настолько искуссным, я бы даже сказал "фирменным" (у меня уже был некоторый опыт целования с девочками и мне было, с чем сравнивать) , что я невольно весь возбудился. Она плотно обхватывала мои губы своими, ее язык был изворотлив и агрессивен, а ее руки, скользящие по моим бедрам, нежны и грубы одновременно...
Мы стали встречаться. Вся школа была в шоке: примерный мальчик из интеллегентной семьи, отличник, спортсмен, поэт - с одной стороны; и троечница из неблагополучной среды, хулиганка, курящая, и имеющая сомнительные знакомства с алкашами, наркоманами и блатными - с другой. Было о чем посудачить... А я стойко игнорировал сплетни и "благие" советы учителей и родителей. Наши свидания проходили в подъездах, садиках, беседках и ограничивались разговорами, обниманиями и сладкими поцелуями, иногда с привкусом сигарет и недорогого вина. В школе на переменках мы тоже общались, но вели себя еще более целомудренно.
Пришла весна. Как-то подойдя на переменке к Алле и ее подруге Светке, я застал их за чтением каких-то замусоленных листиков. Глаза у девченок блестели, а настроение было по апрельски игривым.
- На, почитай! - благосклонно протянули они мне загадочное чтиво.
Текст, плохо пропечатанный через синюю копирку на пишущей машинке, оказался известным рассказом "В бане".
- Я уже это читал, - гордо ответил я, лишь пробежав глазами по тексту, и с достоинством просвещенного, вернул листки Алле. - Ничего особенного.
- А ты попробуй, что нибудь в таком духе написать! Слабо? - начала поддевать меня Алла.
- Да, запросто! - брякнул я...
На следущий день я небрежно протянул своей девушке свой первый эротический рассказ. Он назывался "Дочь Лешего". В нем повествовалось об одиноком леснике Егоре, к которому однажды, ненастным дождливым вечером, постучалась в дверь прекрасная девушка.
Девушка сильно промокла, и похоже, даже немного простудилась. Егор помог ей переодеться (краешком глаза подметив все прелести незнакомки) , напоил ее чаем с малиной, и, как истинный джентельмен, уложил девушку спать на своей кровати. А сам устроился на полу. Но уснуть не смог из-за эротических мыслей, плотоядных видений и богатого воображения. По-видимому, сказались долгие годы воздержания. Девушка это поняла, пожалела и вошла (вернее легла) в необходимое положение. Они любили друг друга всю ночь. А утром, проснувшийся Егор обнаружил записку, в которой незнакомка открыла свою тайну: мол, она - дочь лешего, поэтому быть им вместе не суждено... Вот такой трагическо-мистический финал.
На Аллу рассказ произвел впечатление. Единственным критическим замечанием в мой адрес было выражение:
- Не пойму, зачем она с ним трахалась...
- Ну как же, она его пожалела, у него ведь столько времени не было женщины... - пытался я раскрыть идейный смысл своего произведения.
- Для этого не обязательно раздвигать ноги, - невозмутимо сказала Алла.
- В смысле? - преспросил я.
Я явно не догонял о чем речь. Алла это поняла, улыбнулась и загадочно проворковала:
- Приходи сегодня вечером на свидание, может поймешь...
Тот теплый весенний вечер был особенно хорош. В новых джинсах и пахнущий отцовским французским одеколоном я ждал Аллу у подъезда. Она вышла из подъезда в красной юбке до колен, черных колготках и черной кофточке с глубоким вырезом. Она была сегодня пленительна, как никогда. Особенно меня возбуждали эти стройные ноги в черных колготках, которые я любил гладить чуть выше колена и этот глубокий вырез кофточки. В последнее время я уже осмеливался, целуя шею своей девушки опускаться ниже и покрывать своими горячими поцелуями зону ее выразительного декольте. Такие мои эротические выпады Алла неизменно сопровождала смехом и слегка отстранялась, но было видно, что ей это приятно...
Мы пробрались на территорию соседнего детского садика, закрытого на ночь и взгромоздились попами на деревянный столик, искуссно замаскировавшийся среди черемухи и кустов смородины.
Немного поболтав о разных пустяках, мы стали обниматься и целоваться. После страстных поцелуев в губы, последовал мой маневр с обцеловыванием ушек, шеи и декольте. На этот раз Алла не смеялась и не отстранилась от меня, как обычно. Казалось, она о чем то думает.
- Ты меня хочешь? - неожиданно спросила она.
- Хочу! - храбро ответило мое юношеское либидо, хотя мое сознание вопило от страха: "Ты же никогда этого не делал! Опозоришся! Удирай, пока не поздно!"
- Тогда, стой спокойно! - повелительно приказала мне Алла.
Я замер, как кролик перед удавом. Смотря мне прямо в глаза, она растегнула мне пуговицу на джинсах, затем молнию и, слегка обхватив руками мои бедра, приспустила брюки вниз. Стоит ли говорить, что мой детородный орган был так взволнован, что упирался уже мне в солнечное сплетение. Алла сжала член рукой и мы оба почувстволи его горячую и быструю пульсацию. Девушка присела и, проблизив лицо к моему паху, около минуты смотрела на моего беснующегося дружка. Затем слегка поцеловала его и крепко обхватила губами мою головку...
Онанизмом я начал заниматься лет с семи, и со временем, благодаря своему богатому воображению и медицинской литературе отца, довел банальное рукоблудие до уровня искусства. Но мои самые изощреные суходрочные фантазии были ничто, в сравнении с теми ощущениями, которые я испытывал в тот момент...
Когда все, увы, закончилось, я благодарно поцеловал Аллу в губы, еще терпко пахнущие моей спермой. Она улыбнулась и спросила меня:
- Ну что, эротический писатель, понял как еще можно доставить удовольствие друг другу?
Слегка прищурившись, я утвердительно кивнул ей в ответ.
