Марина Олеговна не видела людей уже неделю. Вернее 7 промежутков между отключениями света, потому что в помещении, где она находилась, не было окон и единственным способом измерять время было то, когда включают и выключают свет.

Сколько она провела в этом подвале, хотя уверенности в том, что это именно подвал у нее не было, она не знала. Первое время она пыталась считать дни, но череда долгих «дней» и коротких «ночей», голод и жажда привели к тому, что она совсем потеряла ориентацию во времени и приняла счет времени, который диктовал ее похититель.

Сегодня был «удачный» день, тренировки не были чересчур изнурительными и ее уже дважды покормили. Стоять в позе кормления/ожидания было уже не так тяжело как раньше, и только пот, градом бежавший по лицу, обжигая глаза, и жажда мучали женщину.

Мысли привычно крутились вокруг правил поведения и того, что нужно сделать, если поступит та или иная команда, подаваемая при помощи дисплея, расположенного напротив лица женщины. Отвернуть голову от него она не могла да и не хотела, потому что промедление в исполнении команды наказывалось, и она боялась лишнего наказания и с жадностью ждала, когда же поступит команда, потому что за этим скорее всего последует выдача воды.

Периодически Марина Олеговна начинала беспокоиться, что к ней так и не придут. Никогда ее не оставляли одну так надолго. Она давила в себе панику, при мысли, что ее похитителя поймали, но он не сказал, где она, или убили или он уехал навсегда и она останется похороненной в подвале, выполняя приказы автоматики, пока в резервуаре, откуда ее кормят не кончится питательная смесь. Приступы паники всегда заканчивались мантрой «Лишь с ним все было хорошо, лишь бы с ним все было хорошо». Постепенно вместо «с ним» она начинала даже в мыслях говорить с «Повелителем». Сначала ее это пугало, но потом она перестала это замечать.

Сейчас в ее мире была только жажда, пот, боль в напряженных ногах и руках и надежда, что ей дадут новое задание и не забудут о ней. Ноги болели потому что по ее внутреннему времени она уже вечность стояла на широко разведенных ногах поставив их на две тумбы высотой сантиметров 30 с руками поднятыми над головой.

Собственно из-за рук она и залезала на тумбы. Мягкие оковы, зафиксированные замками на запястьях, были соединены с цепью, которая управляла жизнью пленницы. Сейчас эта цепь была втянута в потолок над тумбами. Единственным способом не повиснуть надо полом на руках, было вовремя занять правильную позу и сохранять ее пока цепь не опустится. Тумбы были установлены на ширине более метра друг от друга, что вынуждало женщину стоять с очень широко разведенными ногами. Первые дни недостаточная физическая подготовка приводила к тому, что она срывалась с тумб и висла на руках, чуть не выдирая их из плечевых суставов. Потом она какое-то время билась как рыба на крючке, пытаясь снова забраться на тумбу, но успеха не достигала.

Через неизвестный ей промежуток времени цепь опускалась. И она могла встать на ноги, немного опустив руки, или на колени с поднятыми руками. Но стоило ей чуть отдохнуть, как раздавался резкий звуковой сигнал, сопровождаемый красными вспышками, и ее руки пронзала боль. В конструкции мягких оков, которые с нее не снимались, были электроды, ток подавался по цепи.

Тому, кто держал ее в заточении, не было нужды приходить, чтобы наказать свою игрушку. Впоследствии она узнала, что есть не только красный сигнал с наказанием за провал, но и желтый с наказанием за медлительность или низкое качество исполнения.

И сейчас Марина не сводила взгляда с дисплея, потому что какое-то время назад, она улетела мыслями в свою прежнюю жизнь и чуть не пропустила команду. В результате получила желтый сигнал, удар током и только половинную порцию еды. Надо сказать, что и целая ее дневная пайка была крайне скудной.

Сколько точно она стояла, Марина понять не могла, но в этот раз она пока не описалась, что, впрочем, стало для нее обыденностью, днем цепь далеко не всегда опускалась так, чтобы можно было пойти в туалет и приходилось мочиться под себя. Первое время она терпела, не в силах сделать свои дела в такой позе, несмотря на лопающийся мочевой пузырь. Описавшись, она расплакалась как маленькая девочка и чуть не свалилась со ступеней. В тот же вечер она поняла, что грубая тряпка в углу камеры была не полотенцем, а половой тряпкой, которую, впрочем, можно было выстирать в те 15 минут вечером пока из крана шла вода.

Можно было бы сказать, что физиологические потребности были единственными ее часами, но Повелитель забрал и их, когда стал добавлять в воду мочегонное или что-то от чего она не могла помочиться весь день.

Она давно смирилась, что не контролирует больше ничего и у нее отобрали все способы даже понимать, что происходит кругом, не то что на это воздействовать. Впрочем, одно было в ее силах: идеально соблюдать правила, молниеносно и безукоризненно выполнять команды. Это уменьшало количество боли и приносило награды. Повелитель был честен и справедлив. Она ни разу не была наказана без нарушения с ее стороны и никогда не осталась без награды, если он был ей доволен.

Конечно, это не значило, что он не пытал ее для своего удовольствия, но она хорошо чувствовала разницу между развлечением и наказанием. И опыт говорил, что до наказаний лучше не доводить, любой ценой.

Она не могла сказать, что теперь эта жизнь казалось ей ужасной: тренировки больше не были мучительными и непосильными, чувство постоянного голода почти отступило, главное слушаться, быть старательной и не оставаться без еды. Ее крупное и прежде рыхлое тело подтянулось и стало лучше, чем было до тридцати, разменянных восемь лет тому назад. Она всегда успокаивала себя тем, что у нее такое телосложение, что мать была такой же и что при росте 186 весить 102 килограммов вполне нормально. Но ее новое тело, опровергало все эти убеждения. Она по-прежнему оставалась крупной, но ноги стали подтянутыми и рельефными, без следов отеков, живот подтянулся, объем спины и рук стал гораздо меньше. Перемен с лицом она не могла видеть, но трогать себя было приятно. И там тоже. Очень приятно стало трогать себя между ног. В дни встреч с повелителем, когда она принудительно оргазмировала, она себя не трогала, но когда ее оставляли наедине с собой, она не могла удержаться и ласкала себя по ночам. Причем в ее фантазиях кроме привычных тоненьких девочек с белой кожей и выгоревшими светлыми волосами появился и грубый секс с властным мужчиной, которому нужно угождать.

Повелитель не только пытал ее, он действительно смог разжечь в ней огонь похоти, изменил ее тело, ее разум. Она не могла не признать это, когда сознание прояснялось. И раздражения от этой мысли она не испытывала. Простая констатация факта.

Повелитель. Очень пафосное слово. Обычно такие говорят, чтобы их звали Хозяин или Господин. Стояли перед ними на коленях, смотрели в глаза.

Первый раз она рассмеялась, рассчитывая ошеломить напором похитителя, запугать и заставить отпустить себя. Высмеяла его, несмотря на то, что была обездвижена. Она прошлась по всему. От его внешнего вида до походки и манеры говорить, росту, осанке. Она показала, насколько его не боится! Насколько глупа его затея, насколько она сильна и отважна! Она смотрела на него сверху вниз и в переносном смысле и в прямом. Она была закреплена на Андреевском кресте и была не менее чем на голову выше мужчины.

Он все выслушал, не перебивая, не ударив ее, чего она ожидала, а после защелкнул на носу, что-то болезненное, что полностью перекрыло дыхание. Липкая лента, ловким шлепком припечатанная к губам, закрыла рот и оставила женщину без воздуха. Правда не надолго. Едва в глазах потемнело, рывком, причинившим отрезвляющую боль, была убрана лента, а в распахнутый панически рот установлено что-то металлическое, зафиксировавшее его открытым.

Пока Марина пыталась продышаться, ее не трогали. Придя в себя, она решила, что рот ей зафиксировали для минета. Она уже давно не спала с мужчинами, но раньше спокойно относилась к вкусу членов и не считала, что произойдет что-то особо страшное. Только вопрос, как он будет ебать в рот, если ее глаза находятся на уровне его груди!

Она больше не видела мужчину, он был где-то за ее спиной, а вертеть головой ей мешали два мягких ограничителя, сжимавших голову.

Раздалось гудение и крест начал вращаться, сначала приведя ее в положение, параллельное полу, а потом и опустив головой вниз. Вот тут металлический фиксатор показал себя во всей красе, мешая сглатывать слюну и приводя к рвотным позывам. Через некоторое время, кровь, прилившая к голове, создала такое ощущение, что череп и глаза вот-вот взорвутся.

И вот тут в поле зрения появился похититель.

И первое слово, которое она от него услышала, было «Вылизывай». Ничего не понимая, в красном мареве перед глазами и в гуле в ушах, она высунула язык и коснулась чего-то. Она много раз пыталась понять, что ей приказали лизать, но память не сохранила деталей. Только то, как ей было необходимо прекратить пытку.

Вскоре она уже была вверх головой. Ей дали отдышаться. И снова только одно слово «Высунь». Очень не хотелось слушаться, но мужчина уже показал, что если не сделать, как он хочет, то она через минуту будет висеть вверх ногами, а через три сделает все, чего он хотел.

Она высунула язык, ожидая, что он подставит руку или что-то еще, но вместо этого почувствовала металлический холод зажимов, вцепившихся в язык и до предела вытянувших его изо рта.

«Хорошая девочка».

Потом было шипение разбрызгивателя и холодная горькая жидкость во рту, блеск толстой иглы, полыхнула обжигающая боль в языке и раздался, показавшийся оглушительным, хруст. Он проколол ей язык!

Потом снова.

Еще раз!

Еще!