– Иди ко мне. Только тихо, слышишь? – я лег на нее и, поерзав нижней частью, сумел засунуть ей. Она ахнула, но тут же зажала свой рот рукой. Тут же кивнула мне, как бы давай понять – «начинай!». Я неторопливо начал двигать тазом, делая осторожные фрикции, и озираясь, не делаем ли мы много шума – кровать предательски стала поскрипывать в такт моим движениям, что было ну очень невыгодно нам обоим. Подергав попой, она переместилась чуть ниже, и кровать престала сопровождать нас своим звуком. Негласно удовлетворившись результатом, мы оба стали посмелее – мои толчки стали активнее, а она стала подмахивать мне. Я навис над ней, а она вцепилась обеими руками в мои локти. С каждым моим толчком ее глаза, направленные на меня, как бы вопрошали о приближающемся оргазме. Ее промежность была уже вся мокрой, и наши движения уже начали принимать вид шлепков, громкость которых я старался максимально контролировать – нам не нужны были свидетели и слухи. Я вгонял в нее свой член на всю длину, и нам доставляло это безумное удовольствие.

Фруктовый запах от презерватива смешался с запахом соков, которыми она текла – вместе с жаром наших тел все это придавало эффекта нашему потайному сношению. Ее груди прыгали такт моих движений, мы достигли некой гармонии в движении, и она уже, закрыв глаза, полностью отдала себя в мою власть. Я ускорил свои движения, понимая, что ей безумно приятно.

– Да, да, да, да! – вдруг начала стонать она с придыханием. Кровать заскрипела опять, но я уже не обращал внимания – тут невозможно было останавливаться. Вдруг она дернулась, чуть подкинув меня, а я замер:

– Стой, стой! – почти мыча произнесла она, мертвой хваткой вцепившись в мои плечи, а сама сжалась, и стала крутить задом, сжимая мою задницу своими ногами. Я почувствовал дрожь в ее теле, она замерла на мгновение, а потом томно выдохнула и издала стон – стон удовольствия.

Честно говоря, я видел впервые, как кончила женщина – по крайней мере, впервые я видел такой явный оргазм, который я ощутил на себе. С полминуты я, застыв над ней с засунутым в ее лоно членом, наконец-то поймал на себе ее взгляд. Она улыбнулась, и отведя на секунду взгляд, усмехаясь и как бы стыдясь своих пережитых эмоций, притянула меня к себе, обвила мою шею руками, поцеловав в щеку - кровать предательски скрипнула в ответ на наше перемещение.

– Да чтоб тебя, – обращаясь к ложу, сказала она.

– И не говори, – согласился я с ней. – Может, на мою?

– Не… Ну-ка встань, – это уже было обращение ко мне. Я вышел из нее, она чуть охнула, когда член выпрыгнул, встала и, чуть разминая затекшие ноги, не торопясь подошла к столу. Покачав его из стороны в сторону, проверяя на профпригодность, легла на него животом, развела в стороны ноги и поманила меня пальцем. Я не заставил себя ждать – мой член вошел в ее разгоряченную промежность, и, обхватив ее бедра, я стал вгонять его на всю длину. Она стала тихонько постанывать, а я понял, что надолго меня не хватит. От ощущения приближающегося оргазма мой член окреп еще больше, я чуть сменил «угол атаки» – это было замечено ею, так как она стала насаживаться на него, а ее стоны стали более протяжными, хотя все еще едва слышными.

Вцепившись в ее поясницу, и, доведя скорость до пулеметной, мы начали кончать вместе – несколько толчков, в такт моим выстрелам, задерживая на мгновение член в глубине ее сжимающегося от истомы лона, чуть не заставили меня потерять сознание – было такое ощущение, что я сам вытек через свой член – столько было застоявшейся спермы во мне. Слив все запасы, я упал на ее спину как бездыханный. Тяжело дыша, мы переживали ощущения, которые подарили нам этот незабываемый момент. Спустя полминуты я вытащил член и стянул презерватив.

– Его надо будет выкинуть так, чтобы никто не нашел бы, – сказала она, превратившись мгновенно в строгую комсомолку. – Справишься?

– А помыть нельзя, чтобы еще раз? – отшутился я.

– Дебил, – шутка не была понята, – дай сюда. С этими словами она забрала его у меня и завязала узелком. – Завтра сама выкину в сортир на улице. Там точно никто не найдет. Ладно, расслабься, – улыбнулась она, – все в порядке. Просто мне так спокойнее, понимаешь? А теперь давай спать – нам вставать на заре. И никому ни слова, договорились?

– Договорились! – мне действительно некому было рассказывать, да и незачем. Все свое держу в себе.

Как настоящие комсомольцы, мы вернулись в свои кровати, а уже через пять минут мы спали как убитые, а когда я проснулся утром, ее уже не было в комнате. Днем я видел ее, но не стал подходить - она все время была с какими-то партийцами, которые приехали инспектировать наши труды. К вечеру нас погрузили в автобусы, и я увидел, как она машет рукой отъезжающим – правда, до сих пор я не знаю, махала ли она мне, увидев в окне, или же это был общий жест прощания с ударным коллективом. Так или иначе, больше мы никогда не виделись – могу сказать лишь одно: она продвинулась по партийной линии, и уже в постсоветском будущем стала очень важной персоной.