Мне было поручено купить три килограмма бананов, желательно перезрелых, с черными пятнами на кожуре. Такие нашлись в одном из фруктовых павильонов, где торговец уже, кажется, подумывал о том — а не выбросить ли их нафиг.

А Люда пришла в восторг. Глаза женщины заблестели, когда она начала выгружать бананы из пакета в кухонную мойку.

— Такие бананы, — сказала она, — самые лучшие. Они более скользкие и от них сильнее пучит живот.

Люда с наслаждением обдирала кожуру с бананов, ее руки нежно оглаживали плоды. Голые желтоватые бананы падали в большую кастрюлю. Люда то и дело облизывала свои пальцы, что выглядело весьма эротично, да и вообще всем своим видом она показывала, что возбуждена предстоящим приключением.

Я тем временем рассмотрел её инструментарий — кондитерский шприц с длинным, довольно толстым наконечником, явно доработанным для определенной цели, и катетер Фолея с подкачивающей грушей, чтобы раздувать резиновую манжетку.

— Бананы можно прокручивать в блендере, — сказала Люда. — Но лучше просто раздавить мякоть вручную. Мне нравится, когда она с комочками, я прямо чувствую, как они по кишечнику у меня внутри скользят... Юра, подави пока бананы, а я пошла в комнату готовиться. Устроимся прямо на полу, я нашла пачку старых газет, потом выбросим. Все равно, так или иначе, а мякоть имеет свойство протекать.

Я и сам был сильно возбуждён от всего этого. В кастрюле осталось чуть больше двух кило бананового пюре — на вид эта желтоватая масса выглядела не сказать, что очень аппетитно, но фруктовый аромат был довольно приятен, а понимание, что мы сейчас будем делать, добавляло вожделения. Я пронес кастрюлю в комнату и уставился на Люду.

Женщина лежала на полу обнаженная, если не считать брючного ремня, который туго обхватывал её талию. Наготове уже лежал катетер, а в руке Люда держала шприц со снятой крышкой, в которую и вкручивался наконечник. Она согнула ножки в коленях, которые слегка подрагивали — Люда волновалась.

— Ты дрожишь, — сказал я, хотя и сам испытывал лёгкий мандраж.

— Да. Я раньше все это делала сама. И я не знаю, насколько это привлекательно будет со стороны.

«Истинная женщина», — вдруг пришло мне на ум. — «Её больше волнует, насколько она будет хорошо выглядеть, и это куда сильнее, чем возможный стыд».

— Уж насчет этого ты не переживай, — сказал я. — Ты в любом случае уже привлекательна, и такой и останешься.

— Но у меня сильно будет болеть живот, — сказала Люда.

— Я буду его ласкать и жалеть, — пообещал я. — А зачем ремень?

— Чтобы туже шла масса, — охотно пояснила Люда. — Мне нравится чувствовать её прохождение по кишкам.

Женщина сладко вздохнула. Я присел на пол.

— Как мы это начнём? — спросил я.

— Ты бы разделся, — сказала Люда. — А то я как-то неуютно себя ощущаю.

Я послушался. Затем погладил нежную, податливую кожу её живота.

— Смажь мне попу мякотью, — сказала Люда. — Она скользкая, наконечник хорошо пойдёт.

Я так и сделал. Затем заправил шприц, закрутил его, сбросил лишний воздух. Потом начал осторожно вводить наконечник Люде в попку. У женщины сильнее задрожали коленки, да и у меня руки были не очень тверды в этот момент. Она прерывисто дышала, закрыв глаза. Она раздвинула пальцами свои ягодицы, чтобы наконечник, довольно толстый, легче проник в неё. И вот он скользнул внутрь, заставив женщину издать звук наслаждения. Я начал понемногу щелкать рычагом, который толкал поршень шприца и перемещал мякоть в прямую кишку Люды. Менее чем через минуту шприц опустел, я осторожно вынул наконечник.

— Заправляй второй, — потребовала Люда. — Хочу поскорее почувствовать наполнение.

Меня не надо было упрашивать. Вот и второй шприц опустел.

— А теперь, — сказала Люда, — как только вставишь третий, постарайся выдавить его как можно быстрее. И положи свою руку вот сюда, — она показала себе на живот ниже пупка, слева и немного ниже ремня.

Я начал быстро как мог толкать поршень. И в тот же момент ощутил толчки внутри живота Люды. Ее кишка надувалась, а быстро проскользнуть мякоти глубже внутрь не позволял ремень. Женщина сладко постанывала.

— Четвертый вводи неспешно, — сказала она потом.

После того, как четыре шприца (почти литр мякоти) скрылись в животе Люды, ниже ремня под кожей надулся заметный холм — тугой и упругий. Я заметил, как увлажились и порозовели губки женщины — она явно наслаждалась своими ощущениями. По ее просьбе я начал массировать этот холм, и скоро ощутил, как густая полужидкая мякоть пошла вверх, к обводной кишке.

— О, как я люблю этот момент, — прошептала Люда. — Теперь давай еще один, только не очень быстро.

Пятый шприц шел труднее. Женщина слегка заёрзала, застонала. И как только я вынул из её попки наконечник, сказала:

— Скорее закупоривай.

Я уже был в курсе, как делать из катетера анальную пробку, вставил трубку внутрь и раскачал манжетку.

— Всё, вроде плотно... — Люда перевела дыхание.

— Тебе больно? — спросил я.

— Ещё нет... Пока распирает просто.

— Может, ремень расстегнуть?

— Нет, не сейчас... Минут пять дай полежать, понаслаждаться... И погладь его, понадавливай везде понемногу... Боже, как хорошо...

Сок любви уже не просто увлажнял губки, он сочился. Выглядело это так восхитительно, что я не удержался и собрал его языком.

— Не торопись, — попросила Люда. — Теперь без суеты, но довольно быстро делаем так: расстегни мне ремень, сдуй и вытащи катетер и сразу же закачай еще один шприц. Потом снова закупоривай. Ну, сначала заготовь шприц, конечно.

Я распустил ремень, который уже туго врезался в слегка округлившийся живот в талии, спустил воздух из пробки и вынул её. Немного мякоти выскочило наружу, но я тут же вставил наконечник шприца и принялся закачивать очередную порцию.

— О... о... о... — постанывала Люда. Я закупорил ей анус и с наслаждением огладил ладонями её упругий живот. Где-то в самой его середине послышалось глухое урчание. Этот звук добавил мне возбуждения. А на лице Люды появилось чуть тревожное выражение.

— Через минуту или две начнётся, — выдохнула она.

— У нас еще два—три шприца осталось, — заметил я. — Ты их сможешь принять?

— Очень хорошо, что они остались, но не сейчас, — ответила женщина. — Дай мне немного помедитировать...

Люда раскинула руки, вытянула ножки и чуть запрокинула голову, закрыв глаза и приоткрыв губы. Её чудесный живот приятно округлился и едва слышно урчал.

— Началось, — прошептала женщина. — Потрогай.

Я положил ладонь чуть левее и ниже пупка и тут же ощутил равномерную пульсацию. Под рукой постепенно надувался упругий холмик — кишечник Люды начал пытаться выдавить банановую мякоть наружу. Женщина тихо застонала. Спазмы всё сильнее надували низ живота, вызывая несомненно болезненные ощущения. Наконец спазм прекратился. Холмик мягко начал опадать, послышался бурлящий звук. Люда сладко вздохнула, открыла глаза, улыбнулась.

— Между спазмами примерно минута, когда я чувствую облегчение. Потом где-то в середине живота начинает опять надуваться и давить книзу... Поцелуй меня сейчас.

Мы начали целоваться, и тут в животе женщины запульсировал второй спазм. Я спустился ниже, начал целовать и гладить живот, в котором постепенно нарастала распирающая боль. Спазм отступил, в кишках возбуждающе заурчало. Люда опять вздохнула.

Потом спазмы становились всё более продолжительными и болезненными. Мякоть в животе под действием ферментов (как мне потом позже объяснила Люда) начала бродить, разжижаться и раздражать стенки кишечника, почти как при сильной диарее. Несмотря на закупоренный анус, из попки во время спазмов понемногу просачивалась банановая мякоть. Из живота доносились звуки, напоминающие хлопки лопающихся пузырей, а урчание становилось всё громче и продолжительнее. Люда корчилась от боли, громко стонала и подтягивала коленки. Я гладил её тело, ласкал живот и просил терпеть. В паузах между спазмами Люда сладко вздыхала, приговаривая «о, какое наслаждение...» Но потом кишечник снова и снова начинал пытаться изгнать массу наружу, вызывая всё более сильные боли.

— Я больше не могу! — закричала Люда, задыхаясь. — О-ой бедный живот! Ох, сейчас, кажется у меня там всё лопнет!.. Юра, отпусти меня, пожалуйста-а-а!

Но, как мы заранее договорились, на просьбы я не должен был поддаваться. Я крепко обнимал корчащееся тело, прижимая его к полу, а когда Люда начала вырываться, сполз к ее ножкам и принялся вылизывать ей губки, с которых уже не просто сочилась смазка, а текла ручьём. Женщина вопила и стонала от невероятной смеси ощущений боли и сексуального наслаждения. Ее тело откликалось на мою ласку и на боль в животе судорожными сокращениями, которые сотрясали Люду все чаще и продолжительнее. Наконец она напряглась, ножки её вытянулись... Из живота донесся протяжный хлюпающий звук — кишечный спазм совпал с оргазмом! Да ещё с каким — я впервые видел, чтобы тело так содрогалось в сладострастных конвульсиях. Люда громко вскрикнула, потом издала несколько низких стонов, приходя в себя после разрядки. Но кишечник продолжал свою работу.

— Всё, — прошептала Люда. — Юра, поднимай меня.

Я помог женщине встать. Постанывая и охая, на полусогнутых и держась за бурлящий живот, она шатающейся походкой дошла до туалета и плюхнулась попой на унитаз. Я тут же сбросил воздух из пробки, и живот с шумом выплеснул через попку тугую струю банановой мякоти.