— Да мне не в тягость работа, Любочка. Для тебя я готов хоть десять машин дров переколоть, а деньги за работу я с тебя не возьму. - ответил я женщине заходя с ней в дом.

Если утром я был в твёрдом решении переколоть дрова и взять с неё плату за работу, то теперь после всего что между нами произошло и ещё предстояло произойти, денег с Любы я брать не хотел.

— Возьмёшь, ещё как возьмёшь! Богатей какой нашёлся? Постель между нами не в счёт. Мне ведь тоже с тобой приятно было, глупенький. На держи за работу. Мне одной машины дров будет мало на зиму, ещё, пожалуй, "ЗИЛа" привезу. А ты их поколешь, Костя. Да ещё в сарай сложить нужно. Так что без дела у меня не останешься. - Люба достала из серванта, стоявшего на кухне кошелёк и дала мне из него десять рублей.

— Но это же много, Любовь Александровна! Я не могу взять у вас такие деньги. - удивился я щедрости маминой подруги, которая вместо положенного в таких случаях "трояка", обычной таксы за колку машины дров в конце семидесятых, дала мне целый "червонец".

— Попробуй только не возьми, щенок. Я тебе не только за дрова деньги плачу, но и за удовольствие. Мне было хорошо с тобой, Костя. И я ещё хочу кое-что от тебя получить. Так что клади деньги в карман и давай раздевайся. Я титан протопила и ужин приготовила пока ты дрова колол. - Люба силком заставила меня взять у неё десять рублей, засунув «красненькую» бумажку с Лениным мне в карман куртки и застегнув его на молнию для надёжности.

— Ты насчёт меня не переживай, милый. Я этот "червонец" завтра за день на работе "сделаю". Так что можешь взять его со спокойной душой, я не обеднею. - засмеялась хозяйка, помогая мне снять куртку.

А я только сейчас увидел из прихожей накрытый стол на кухне, где помимо сковородки с жареной на сале картошкой, стояли разнообразные закуски, колбаса нескольких сортов, сыр, буженина, копчёная рыба к пиву и бутылки с самим "Жигулёвским", водка, вино и ещё уйма различных яств. В основном дефицит, принесённый Любой из магазина, то есть те продукты, которые обычным людям не достаются. И глядя на это изобилие на столе у обычной советской продавщицы, я невольно подумал о том какой же стол у заведующей РайПо?

— Мой её хорошенько, Костя. Ты же целовать собрался, а она в таком случае должна быть чистой. Впрочем, как и твой член, я ведь тебе тоже приятное сделаю ртом. - говорила мне Люба стоя передо мной в ванне, подставив свой белобрысый лобок под струи тёплой воды, льющейся из душа.

Я тёр намыленной душистым мылом ладонью её письку между ног, прикрытую сверху розовыми половыми губками, которые мне вскоре предстояло лизать. А Люба взяв в свою нежную ладошку мой член, стоявший колом, мыла шампунем залупу.

За столом мы сидели голые, так как единственное окно на кухне было плотно зашторено. И посторонний человек не мог за нами подсмотреть с улицы. Да и подсматривать было некому. Любины соседи по бараку, в котором она жила, пожилая пара пенсионеров, их блядовитая продавщица прикормила, принося им из магазина время от времени, какой-нибудь дефицит.

— Давай на стуле попробуем, Костя? Сто лет на стуле не еблась. А у тебя он и не думает падать, словно кол стоит. У моего Толика домкратом нужно поднимать, а твой конец сам встаёт. - предложила мне любовница, после того, как мы с ней выпили холодной водки из холодильника и закусили разнообразными закусками в изобилии представленных на столе.

Продавщица встала со своего стула и уселась ко мне на колени передом придерживая рукой меня за конец.

— Я так тоже люблю, очень удобно сидя. Правда, милый? - Люба полностью села влагалищем на мой член

и тихонько заёрзала на нём раскачиваясь из стороны в сторону, как бы натирая стенки вагины об мою залупу.

— Аааа, ааа, вот так хорошо, ооойй, как же мне приятно, Костя! - женщина, сидя на моих коленях передом, поскуливая, ёрзала на моём хую, поднимаясь на нём вверх и вниз, держа руками меня за плечи.

А я, придерживая мамину подругу за бедра, смотрел в её глаза наглые и бесстыжие, умело накрашенные тенями, и изнывал от кайфа.

Секс на стуле, когда Люба сидя ёрзала на моём члене, был даже лучше, чем аналогичная поза лёжа. И на этот раз я ещё дольше продержался, и к удивлению член у меня долго не становился вялым после оргазма, а продолжал стоять в Любиной пизде.

— Что-то он у тебя не падает, Кость? В первый раз такое с парнем. - прерывисто дыша спросила Люба, сидя на моих коленях.

Молодая женщина хорошо кончила, ёрзая вверх и вниз у меня на члене и сейчас чувствуя, что он у меня ещё не упал, пыталась догнать ускользающие волны оргазма.

— Не знаю, Любовь Александровна, наверное, ему хорошо в вашей письке. - ответил я маминой подруге, наконец ощущая, как мой член стал опадать внутри неё.

После небольшого отдыха под водку с хорошей закуской и выкуренных сигарет. Люба уже в комнате на тахте сделала мне умопомрачительный минет, предварительно сходив со мной в ванную, где она подмылась сама и помыла мне член тёплой водой с мылом.

Сосала продавщица умело

и быстро довела меня до оргазма, да такого что потемнело в глазах. А потом Люба легла на тахту широко раздвинув ноги, и я с удовольствием вылизал у маминой подруги пизду, в которой хуёв побывало больше чем волос у Любы на лобке.

***

Ушёл я от любвеобильной продавщицы рано утром в понедельник. Мне нужно было идти на занятия в школу, а Любе на работу в магазин.

Я шёл по ещё темным улочкам города и в кармане брюк у меня лежал "червонец", честно заработанные деньги упорным трудом, махая топором и «колом», что у всякого мужика в штанах, когда рядом с ним любвеобильные женщины. А ещё я стал мужчиной, и не с кем-нибудь, а с самой Любой, красивой продавщицей из центрального гастронома.

— Дурак ты, Костян, что со мной в деревню не поехал. У моей бабки самогон отменный, она мне целый литр дала. И я с ним в клуб ходил, там девок полно, и они свободно дают себя лапать за сиськи. - сказал мне в школе Витёк, когда мы на большой перемене вышли покурить за гаражами.

— Что мне твой самогон, Вить. Я у Любы дрова колол, и она оставила меня у себя ночевать. Мать думает, что я с тобой в деревню поехал, а я Любе засаживал всю ночь. Вот смотри она мне дала и за дрова, и за то, что я ей хорошо в постели сделал. - ответил я корешу, доставая из кармана школьных штанов "червонец".

При виде красной бумажки с бюстом Ленина, у Витьки глаза на лоб полезли. Ведь он, да и я тоже, больше рубля в руках никогда не держали, а "червонец " был для нас целым состоянием.

— Это Любб...ааа тебе дала? - заикаясь от увиденного переспросил Витёк, смотря на десятку в моей руке ошалелым взглядом.

— Она самая, Любовь Александровна. И кто из нас дурак, Вить? Пошёл бы со мной к ней дрова колоть, глядишь и тебе что-нибудь обломилось. - я убрал деньги обратно в карман и затягиваясь болгарской сигаретой, вкратце рассказал другу о том, что у меня было с продавщицей из центрального гастронома.

Умолчав про то, что она делала мне минет и я лизал её пизду. Хоть Витёк был моим лучшим другом почти что братом, но даже ему не положено было об этом знать.

— Да нет, Кость, вдвоём бы она нам не дала. И вообще я тебе не советую больше к ней ходить. Последствия могут быть серьёзные, да и от этой Любы триппер легко подхватить. - произнёс Витёк, откровенно мне завидуя.

Он знал, что Люба ему никогда не даст, вот и меня от неё отваживал. Но я на друга был не в обиде. Что поделаешь, если счастливая карта переспать с одной из самых красивых женщин нашего городка досталась мне, а не ему.

Всю зиму до самой весны я захаживал на окраину города в бараки к продавщице из центрального гастронома. С Любой в постели я перепробовал многое, а однажды она даже дала мне в попу. Очевидно её приучил к аналу Толик, пол жизни просидевший на зоне.

Но мне подобный извращённый секс не понравился, я только сунул член Любе в очко, сделал несколько толчков женщине в задний проход, и докончил традиционным способом во влагалище.

За неделю до прихода Толика из тюрьмы, Люба честно меня об этом предупредила, сказав, чтобы я больше к ней не ходил. А мне как раз это было и на руку. К тому времени её прелести порядком надоели, и я без сожаления с ней расстался.

Как и обещала Люба, её ёбарь уголовник меня не тронул, и я даже выпивал несколько раз с фиксатым Толиком в пивбаре. Он после отсидки устроился работать сапожником в быткомбинат, а моя мать стала к тому времени в нём заведующей и Толик поэтому простил мне то, что я поёбывал его подругу, пока он чалился на зоне.

А вскоре после окончания школы в конце мая меня и Витю забрали в армию. Я попал служить в ракетные войска стратегического назначения на Урал, а мой кореш на Юг в морскую пехоту.

Служа в армии из письма матери, я узнал, что сапожника Толика в очередной раз посадили за пьяную драку, а Люба спуталась с шабашниками, молдаванами, которые строили свинокомплекс рядом с нашим городом, и уехала с ними в солнечную Молдавию, выйдя замуж за их бригадира.

Свою школьную любовь рыжую девчонку Лариску, живой я больше не увидел. Она умерла от неизлечимой болезни за полгода до моего возвращения из армии. Витёк переживёт Лариску на десять лет и погибнет в начале девяностых отравившись спиртом "Royal".

Ну, а я давно живу в столице - в Москве у меня семья и любимая работа. Но каждый год осенью в конце сентября, я приезжаю в свой родной город, брожу по его тихим улочкам, покупаю в местном магазине бутылку дешёвого красного вина и иду к школе. За сорок лет, с тысяча девятьсот семьдесят восьмого года она практически не изменилась,