Следующие два дня у меня прошли как в тумане. Эти чувства не описать, творящиеся в детском сознании. Леденящая дрожь где-то под сердцем: волнение, удивление, гнев, обида, разочарование и восторг. Ужас от сознания того, что на моих глазах произошло, страх что-то сказать собственной матери. Шок от того, с какой лёгкостью это всё случилось. Просто и обыденно, словно в самих законах природы заложено всё именно вот так. Что так оно и должно всё быть и женщина просто обязана подчиниться и исполнить прихоть сильного. Пришёл, поприставал, подкрался, получил желаемое. Два дня, я походил на сомнамбулу, разрываемый внутри. Между желанием увидеть ещё, подглядеть за переодевающейся женщиной и высказать презрение, уличив на горячем её предательство. Стыд со страхом перед отцом и злость на матерь.

- Говорить папе или нет? Как лучше? Хочу, чтобы всё было как раньше. – Рассуждал я.

Колыхающиеся большие груди, округлые массивные ягодицы, широкие бёдра, лобок с полосочкой из волос, большой писюн дяди Валеры, растягивающий, проникающий в глубь красивой женщины. Полные губы матери, их поцелуй в рот-рот. Всё это крутилось перед моими глазами. Мы гуляли в парке, ходили на рынок, в магазин, жили повседневной жизнью. Было лето и в садик я тогда не ходил. Мама себя вела как ни в чём небывало, словно и ничего не случилось. Весёлая, свежая, общительная и в меру строгая. Продавца азербайджанца на рынке, схватившего в комплементарной страсти за её ладонь, довольно быстро и уверено привела в чувство. Покрасневший, опуская глаза, стыдливо извинялся. Всё шло как обычно, своим чередом, пока на третий день возле парадного не встретил нас дядя Валера. Сгорая от стыда, Оксана отвела его подальше от дома, возле которого сидели любопытные бабульки сканеры. Оставив меня детской площадке, довольно эмоционально она с ним о чём-то говорила, размахивая руками. Потом нервно забрала меня за руку, и мы вдвоём вернулись в квартиру. Однако на следующий день, папин друг уже ждал нас на лестничной клетке, с цветами, бутылкой шампанского и конфетами. Мама завела меня домой и закрыв двери, шипя от злости словно змея, неразборчиво ругалась с надоедливым мужиком. Они стояли за дверью на лестничной клетке, но разобрать слов я не мог. Через какое-то время она вернулась задумчивая, проверив играющегося меня ушла на кухню. Через час, забежав на кухню я увидел в вазе цветы, на столе коробку конфет и открытое шампанское. Оксана сидела в красном сарафане, в котором была сегодня на улице, закинув ногу на ногу, смотрела в окно.

- Готовься давай ко сну, уже поздно. – Кинула она мне не глядя.

Выпив воды и угукнув, не спеша поплёлся к себе. Уходя, подметил, что мама почему-то и туфли не сняла, лицо было с румяном от шампанского, взгляд потерянный. Почистив зубы, переодевшись в пижаму забрался в свою постель. Вскоре в детскую зашла моя родительница, всё так же не переодетая, села грациозно на краю кровати, почитала немного мне сказку на ночь. Потом потушив свет и пригрозив наказанием, если не буду спать, покинула комнату. Я лежал в темноте, озадаченный странным поведением моей мамы, сон не шёл. Минут через двадцать она снова заглянула осторожно в комнату, приблизившись ко мне, немного постояла, слушая моё дыхание. Поверив в моё актёрское сопение, тихонько снова удалилась, осторожно прикрыв двери. Заинтригованный я чуть погодя вскочил, припав ухом к двери стал вслушиваться. Слышался цокот каблуков Оксаны, она ходила из комнаты на кухню и обратно, довольно суетливой походкой. Потом звон тарелок на кухне, снова тишина. Минут через пять я стал различать едва слышный повторяющийся стук. Затем лязг входного замка и противный скрип открывающейся двери. Неразборчивый басистый голос проник в нашу обитель. Двери снова скрипнули, лязгнул замок, двери закрылись, басистый голос последовал на кухню. Оттуда доносилось не разборчивое бубнение матери и её гостя довольно долгое время. Негромко заиграла музыка в магнитофоне и голоса перестало вообще слышно. Сгорая от любопытства, осторожно открыл двери детской и покинул комнату. Аккуратно подкрадываясь по коридору, стал приближаться к углу, за которым следовал вход на кухню. Неожиданно в этот момент, послышался звук открывающихся дверей с кухни. Я замер ни живой не мёртвый, понимая, что бежать поздно.

- Фухх, щааа по ссать схожу. Таксс где тут у вас свет. Угу, ага…вот. – Мужской бас.

Далее хлопнули двери туалета, который по планировке находился аккурат рядом с кухней. Испугавшись, быстро ретировался обратно к себе в детскую. Спустя несколько минут оказалось, что не зря! Маман снова, с грациозностью кошки, прокралась в мою комнату. Заметил её только тогда, когда она начала уже приближаться ко мне. В первую секунду до жути испугался, заметив человеческий силуэт в темноте, едва не закричал. И только чуть погодя разобрал очертания своей матери. Снова постояв, послушав дыхание и чмокнув меня в лоб, она удалилась.
Немного полежав и послушав мелодию разносящуюся и за стены, больше ничего не смог различить. Вздохнув, я решился опять на очередную вылазку. Любопытство, желание увидеть оголённые женские части, что-то запретное, было выше страха быть пойманным. В этот раз удача была на моей стороне, с кухни больше никто не выходил. И за двери отчётливо послышались голоса.

- Какая ты сегодня красивая. Для меня нарядилась? –

- Пффф. Не фантазируй, обычное повседневное платье. Просто ещё не переоделась. –

- Ну-ну. Иди уже сюда на диванчик. –

- Валер, я думаю тебе уже пора. Мы вроде всё обсудили. –

- Оксанка, ну ей богу. Ну чего ты опять старую пластину запустила. –

- Это была ошибка, больше такого не повториться. Я думала ты понял меня. Посидели, как взрослые люди всё обсудили, разошлись. -

- Ну-ну. В квартире поздно ночью, одна с незнакомым мужиком. Ксюш, вот ты действительно думала, что я просто поговорить, выпить чаю с конфетами зашёл? Ну ей богу как малая девочка. –

- Не знаю, что ты думал. Себе нафантазировал. Но мы закончили. -

Послышалась возня, звуки борьбы, скрежет ножек стола по плиткам, а затем что-то разбилось и всё замерло. С отрывков диалогов матери и ночного гостя, я понял, что разбилась чашка. Дядя Валера увещевал, упрашивал, моя родительница отнекивалась и отпихивалась, судя по звукам. Однако шуметь снова боялась, переживая что разбудит меня, стыдно перед соседями и прочий бред. Постепенно шум возни с борьбой затихал, и я стал всё отчётливей слышать нотки удовольствия в женском голосе. Мужской голос что-то продолжал сосредоточено бубнить и пыхтеть глубоко дыша.

- Садись на стол. Вот так умничка. Трусики давай снимем. Вот…какая красота! -

- Это всё не правильно. Оххх. Как же стыдно…оххх. – Томным шёпотом мама.

- Правильно, правильно. Ты здоровая, живая и красивая женщина. Тебя нужно как можно чаще любить. Теперь лифон твой скинем. Вооот. Ксюха сиськи у тебя вообще отпад. -

- Прекрати…охх. Ненадо…охх…ахх. Ну зачем ты так? Как мы будем Лёне в глаза смотреть? Ох-ох…ооох. -

- Это будет наш секретик. Раздвинь ножки…Красота. Везучий твой муженёк. -

- Последний раз! Ты слышишь! Оххх это теперь точно последний раз! -

- Да-да-да. Конечно Ксюшенька. Если только сама не передумаешь. Уффф. -

- Ах-ах-ах-ах…Аккуратней, нежнее пожалуйста. Охх-оох-охх-аххс. И так всё потом болело больше суток. Ай-ай-ай. После прошлого раза. Ох-ох-ах. Валера блядь нежнее. – Под скрежет ножек стола, звуки ёрзания и пыхтения, постанывала жалобно моя мама.

- Тише…тише…сейчас легче будет. Не голоси! Малого разбудишь. Потерпи чуток. -

- Ай-ай-ай-ай. Козлина, на зло специально мне? Оххх-Аххх-Ахсс. -

Немного послушав и отойдя от оцепенения, я подкрался вплотную к дверям на кухню. В этот раз они были прикрыты, но не плотно. Сходя сума от звуков вакханалии оттуда, осторожно приоткрыл двери. Бесшумно не получилось, звук трения об дверной косяк, едва ли не заставил моё сердце выпрыгнуть с груди. Однако взрослые были уже полностью увлечены друг-другом и шумели как пыхтящие паровозы. Спустя трое суток, будучи ребёнком я снова подглядывал за изменой своей красивой матери.

С задранным платьем, раскинутыми ногами в стороны, вываленными сиськами, она отдавалась папиному другу на столе. Каблучки черных туфелек покачивались в такт движением волосатой задницы дяди Валеры. В этот раз я видел их обоих целиком, более того с бокового ракурса и лучше были видны их гениталии. Толстый член мужика буквально влетал во влагалище моей родительницы, вминая половые губки во внутрь, а потом так же выворачивая их наружу при выходе. Смотрели они друг-другу в глаза не отрываясь, словно на дуэли, стараясь даже не моргнуть. Во взгляде матери читалась смесь стыда, гнева, обиды и какой-то игривой лукавости. Гость же был сосредоточено строгим.

- Давай…давай…давай…сильнее. – Едва разборчива простонала она.

- Нравится на моём хую? Ухх-ыхх. Вот так! На кобылка, вот такс. Ухх. – Пыхтел он.

Ещё немного подёргавшись, он вышел с Оксаны и сняв её со стола, потащил к столешнице. Нагнув раком чужую жену, возле газовой плиты, мордатый быстро вправил свой писюн между ягодиц матери и с толчком прижался тазом. Ребёнком я заворожено смотрел на сие бесчинство, боясь даже моргнуть или вздохнуть. Ходящие ходуном мамины сиськи, дёргающаяся от вибраций её попка, красное и вспотевшее лицо от напряжения. Словно тяжело и долго работая, она вся красная, запаханная, глубоко и быстро дыша, старательно обслуживала чужого мужчину. Свою светлую чёлку поправляла или смешно пыталась сдувать со своих глаз. Однако ей удавалась это всё хуже, с каждой следующей минутой она всё больше потела. Волосы прилипали к лицу, кожа на спине лоснилась, красное платье скомкалось на пояснице.