Перед вами довольно свободный перевод первой серии замечательного минисериала под названием "Taboo American Style: The Ruthless Beginning". Эта серия вышла на экраны 1 октября 1985 года [Producer: Henri Pachard, Writing: Rick Marx]. При желании можно легко найти и посмотреть этот минисериал в интернете. Но, к сожалению, качество видео оставляет желать лучшего. А также нет ни дубляжа, ни субтитров. Так что приготовьтесь к тому, что будете напряженно вслушиваться, чтобы понять, о чем идет речь в фильме. Я позволил себе кое-что изменить, но в целом канва фильма осталась нетронутой. Enjoy!

1

Наш красивый трехэтажный дом отлично смотрелся в обрамлении леса на пологом склоне холма. Небольшой город, где я и моя семья жили, был недалеко от огромного мегаполиса в одном из западных штатов нашей звездно-полосатой страны. Населяли его в основном такие же семьи, как наша. Миллионеров у нас было совсем мало. Большинство семей были из так называемой верхней части среднего класса. Что это значит? Все очень просто. Мой отец зарабатывает достаточно денег, чтобы мама не работала и все финансовые вопросы семьи были закрыты. Мы живем в прекрасном доме, где у каждого есть свою комната и еще остается достаточно помещений под гостиную, столовую, кабинет отца и так далее.

Наша семья состоит из четырех человек. Папа - симпатичный высокий мужчина средних лет с правильными чертами лица и вьщимися светлыми волосами. Его зовут Пол. Моя мать - стройная брюнетка довольно высокого роста. Я бы назвала ее красавицей, если бы не ее слишком эксцентричный характер с патологическим стремлением контролировать все и вся в нашей семье. Отец еще мог от нее отшучиваться, но нас с братом она держала по струнке. Следующий - это мой брат Том. Он на год старше меня и вскоре уедет от нас учиться в UCLA (Калифорнийский университет в Лос Анжелесе). И, наконец, я - скромная девушка 18 лет по имени Вики, которая на следующий год тоже закончит школу и, вероятно, продолжит учебу где-то. А где конкретно, я еще не решила. Несмотря на свою скромность, я должна сказать, что являюсь красивой брюнеткой с отличной, спортивной фигуркой, на которую мужская половина нашего городка начала заглядываться, едва мне исполнилось 12 лет. И вообще можно сказать, что я бы могла соперничать красотой с самой Венерой Милосской, если бы у той были руки. У меня, собственно, есть только один недостаток, который изредка мне мешает в жизни. Я умна.

Забыла упомянуть еще Джину. Это негритянка неизвестного мне возраста. Она появилась в нашей семье, еще когда родился Том. Собственно, она перешла к нам как бы по наследству от родителей матери, к которым она поступила служанкой, когда была совсем юной девушкой. Своей семьи у нее никогда не было. Поэтому всю свою любовь и преданность она отдавала нашей семье. Мы же платили ей взаимностью. Поэтому можно совершенно уверенно говорить, что наша семья состоит не из четырех, а из пяти человек.

Можно сказать, что мы дружны между собой. Я обожаю папу и между нами всегда были самые лучшие взаимоотношения. С мамой мне бывает труднее ладить по причине, упомянутой выше. Но в целом я стараюсь не обострять особо отношений с ней. А большего мне и не надо. С Томом у меня тоже в целом нет никаких трений. Как только я стала превращаться из гадкого утенка с ножками и ручками в виде палочек в красивую девушку, Том перестал меня дразнить до слез и обижать. Напротив, из-за меня он приобрел огромную популярность среди парней, наперебой желающих познакомиться со мной и пригласить на свидание. Несмотря на всех моих поклонников, я, как бы это удивительно не звучало, до сих пор остаюсь девственницей. Нет, я была жизнерадостной и веселой девушкой, которая часто проводила время в компаниях, где нередко был алкоголь. Но мне всегда удавалось сказать твердое "нет", когда парни хотели пойти со мной дальше, чем объятия, поцелуи и легкий петтинг. Я прекрасно знала уже в свои 12 лет о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. Правда, эти знания были целиком и полностью на теоретическом уровне. Но так или иначе у меня еще не появилось сильного желание перейти к практике.

Моя мать считает себя идеальной хозяйкой. Поэтому обычно мы все были немного заняты в свое свободное от учебы или работы время. Особенно в выходные. Папа подстригал кусты или вколачивал какой-нибудь гвоздь в доме. Том, как и положено всем Томам в США обычно красил забор или помогал отцу вколачивать гвоздь. Мама усердно ковырялась в земле. Она называла это занятие - ухаживать за цветами. Но я всегда затруднялась находить в этих местах что-либо похожее на цветы. Самым главным ее занятием было контролировать нас и не давать особо бездельничать. Я обычно занималась мойкой машин и собиранием опавшей листвы на нашей лужайке в большие черные пластиковые мешки, которые потом забирали мусорщики.

Единственный человек, которого мать боялась контролировать, это была Джина. Максимум на что она отваживалась - это согласовать с нашей черной любимицей меню на завтрак, обед и ужин. А также иногда она ездила в магазин покупать продукты сама без Джины. Хотя это происходило довольно редко, так как Джина несколько раз ворчала на мать из-за купленных некачественных по ее мнению продуктов. Поэтому мать предпочитала быть водителем у Джины во время таких поездок и толкала тележку с купленым товаром в магазинах. Удивительно, но Джина наотрез отказывалась сама водить машину.

Забыла еще упомянуть, что у нас довольно часто можно было встретить неказистого лысоватого мужчину неопределенного возраста. Его имя Джек Лебовски. Он за небольшую сумму денег помогает нам по хозяйству, когда это требуется. По совместительству он является отцом моей школьной подружки Лизы.

Сегодня я чувствовала себя королевой. Еще вчера я намекнула матери, что у меня наступили "кризисные дни" и меня не стоит эксплуатировать. При моей фразе о кризисных днях мать сделала страшные глаза и тревожно посмотрела на папу и Тома, которые даже не обратили внимания на мои слова. Честно говоря, я совсем не понимаю, в чем здесь проблема, что нельзя открыто говорить о естественном явлении женской менструации. Но мать так не считала, поэтому по ее настоянию мы пользовались различными словосочетаниями из языка Эзопа.

Таким образом я уже после завтрака вышла в своем звездно-полосатом закрытом купальнике на лужайку позади нашего дома, расстелила покрывало и улеглась в тенечке дерева. Погода была прекрасной и вполне обычной для нашей местности в эту пору. Когда мне надоела валяться на животе и подремывать, я перевернулась на спинку и, оперевшись на локти, стала созерцать происходящее вокруг меня. Том, как обычно, красил очередной декоративный забор, отгораживающий наш участок от соседского. Папа убрался в дом под предлогом необходимости что-то там привести в порядок. Мама в смешной соломенной шляпе, похожей на ту, которую носил древний комик, который никогда не улыбался, ну, Бастер Киттон короче, что-то там в очередной раз выкапывала или, наоборот, закапывала.

Я полюбовалась всеми и на всякий случай все же решила не привлекать к себе особого внимания. Особенно со стороны матери. Поэтому нацепила на себя солнцезащитные очки и решила опять немного подремать.

Я не знаю, сколько прошло времени, но когда проснулась, то обнаружила только папочку, сидящего в садовом кресле в 5 ярдах от меня и читающего газету. Мамы и Тома нигде не было видно.

Джек уже, видимо, закончил свою работу здесь и собирал свои инструменты в тачку, чтобы увезти их и спрятать в сарайчик для инструментов, который находился в углу нашей лужайки.

Я перевернулась на животик, достала из пластикового пакета лакричную конфету, похожую на длинного червяка, и стала ее понемногу грызть с одного конца.

Папочка, видимо, утомился читать, бросил газету на столик, скрестил руки на животе и впал в некое состояние, похожее на медитацию. В это время на нашем заднем крыльце появилась мама и позвала нас к полднику. Папа даже не шевельнул пальцем. Наверное медитация была очень глубокой.

Но я не могу быть такой недисциплинированной. Поэтому поднялась, очень грациозно и неслышно подошла к папочке. Во рту у меня болталась моя конфета-червяк, которой я стала осторожно прикасаться к лицу моего дэдди. Он открыл глаза и увидел у себя перед носом на расстоянии в десять дюймов мои красивые сисечки, упакованные в цвета национального флага. Я успела заметить, как округлились его глаза от такого приятного зрелища и со смехом воткнула в его губы свою конфету. Затем побежала в дом. Бежать было немного неудобно, так как на ногах у меня были туфельки на каблуках. Что поделать, но мать приучила меня всегда быть в красивой обуви. Зато сейчас я была уверена, что папочка не сводит глаз с моих ножек и красивой попы.

2

Дома я быстро приняла душ и сменила купальник на обычную одежду. Матерью был заведен порядок по возможности есть всем вместе и нормально одетыми. Она сама одевалась, как будто бы обедала в хорошем ресторане, а не дома. Папа тоже был в костюме и при галстуке. Нам с Томом можно было одеться попроще. И это радовало. Я не имею ничего против вечерних платьев, но не понимаю, какого дьявола мне их надо одевать, чтобы поесть дома?

Я слегка задумалась о превратностях бытия и стала рассеянно ковырять вилкой еду в тарелке. Меня в чувство привело замечание матери, что за столом надо есть, а не мечтать, неведомо о чем. Я едва сдержалась, чтобы не нагрубить в ответ, и повела себя пай-девочкой, пропищав: "Извини, мамочка!"

Но мать была сегодня явно не в духе. Она отстала от меня и переключилась на Тома, который по ее мнению ел слишком быстро, что не соответствовало маминому понятию поведения джентльмена.

- Том! Зачем ты так набиваешь рот?! Это неприлично и ты можешь просто подавиться. Куда ты так спешишь?

Том замер и попытался проглотить то, чем у него был набит рот. Это ему удалось плохо.

- У него сегодня свидание с Лизой Лебовски, - хихикнула я. Лиза - моя школьная подруга и сама проболталась мне про это.