Страна, в которой не все спокойно, и город, в котором ни хрена спокойного не было, нет, и не предвидится, заставляют жить по-иному.
Выбравшись из плотного потока движения, мы подъезжаем к отелю, окруженному двумя рядами толстых бетонных стен, по верху каждой из которых пропущена толстющая спираль колючей проволоки, на въезде черные охранники проверяют днище Лэндкрузера с помощью зеркала на длинной ручке, водителю дают жетон, по типу сильно увеличенной фишки из казино, он каждый день другого цвета, водитель слегка придавливает педаль газа - мы пробираемся вовнутрь условно-безопасного паркинга. Плавная дуга разворота, рык двухсотсильного мотора, козырек над входом в отель, полный стоп - тебе можно выходить...
Я всякое видел в своей жизни, служил в рядах СА в свое время, и потому адреналина в крови не столько, чтобы сразу бежать в свой номер, быстренько принимать душ и ложиться спать на полу, вне досягаемости прямого, простреливаемого через окно пространства. Совсем нет. Хочется медленно принять душ, полистать 200 разноязычных каналов спутникового телевидения, красиво одеться, и спуститься в ресторан к ужину. Что, собственно говоря, я и делаю. В очередной раз. По пути благодаря Всевышнего за то, что этот день практически прожит, и я всё еще при своих двух руках, двух ногах, глаза видят-уши слышат, и старый добрый друг (трибут Аксенову) напряженно толкает на "романешти" (опять трибут тому же, упокой Господи, его мятежную душу...)
В ресторане всё те же действующие лица и исполнители. Десяток проституток в разных точках барного пространства, англичане, вечно вперенные в телевизор с футболом, местные богатые черные, которые на Рождество загадывают только одно желание - стать белыми, ибо все остальное у них уже есть. Психолог-бармен, не сильно заморачивающийся сложными коктейлями, ибо их все рано никто не заказывает. Путаны тянут "чэпмен" , англичане пиво, мне заученным движением наполняют высокий стакан четверным джином. No tonic, no ice, pleasе.
Это не выпивка, это - вакцина от малярии. Ну, или от жёлтой лихорадки. Нужное впишите сами...
Теперь можно и на улицу, к бассейну с подсветкой.
Там есть бутылочные пальмы, есть какие-то кусты, которые по незнанию хочется назвать зарослями бугенвилии, хорошо ухоженные газоны, есть не очень маленькая крыса по имени Рататуи, настолько своя, что даже стюардессы Air France, каждый вечер оккупирующие пару столиков в углу террасы не визжат при её появлении.
За "нашим" столиком уже сидит Паскаль, двухметровый детина из отрядов особого назначения республики Франция, в бытность свою кем только не служивший и не работавший. По профессии - контртеррорист с подводным уклоном, провел с аквалангом и специальным вооружением не меньше времени, чем я на суше. Умудрился попасть в секьюрити на Каннский фестиваль, лично сопровождал Шэрон Стоун и пару звезд помельче, бузил в Косово, в Ливии, Чаде и Конго, раз охранял сбежавшего в Париж непутёвого катарского принца, замутившего с девахой с Пигалей, выгуливал его и её каждый день на новой машине из необъятного подземного гаража араба... , словом - французу тоже есть о чем написать в ЖЖ?
Мне приносят еду, я начинаю трапезу, попутно поддерживаю отрывочную беседу, в основном сдобренную междометиями, ибо Паскаль хороший парень. Но не силен в английском.
Спинным мозгом, а потом и боковым зрением отмечаю медленный проход незнакомой леди позади себя. Когда боковое зрение перехватывается фронтальным, понимаю, что персонаж не местный, и ранее не виданный, что немного странно. Ибо весь контингент в баре уже давно знаком, они меня не трогают, я их не трогаю, а совсем наоборот - иногда покупаю выпивку, или мороженое, они привыкли, что я за это ничего не прошу и не требую. Знают, что русский, а потому не удивляются?
На ней короткое черное платье, что опять же странно - местные смуглянки любят белое. Открытая спина и руки, длинные ноги, лодыжки настолько стройны и мускулисты, что в памяти тут-же всплывают масаи с копьями, высоко подпрыгивающие в каком-то ритуальном охотничьем танце, и виденные у Сенкевича в "Клубе путешественников" настолько давно, в уже призрачном теперь детстве, что только стройность тел да длина копий и запомнились.
Волосы аккуратно уложены, и несколько прядей обесцвечены книзу, на шее бусы из самоцветов небольших размеров, грудь открыта пристойно, а ложбинка между показана настолько, чтобы захотелось увидеть и остальное. Большие, выразительные глаза, более присущие семитским народам. Я эти газельи глаза на Ближнем Востоке повидал-перевидал, там у всех женщин такие. Длинная шея. Если прибавить маленький вздернутый носик, полные, красиво очерченные губы по типу Моники Белуччи, то пропажа моего интереса к ужину легко объяснима. Она же, напротив, открывает другую дверь, ведущую обратно в ресторан, и исчезает. Я, недолго думая, продолжаю орудовать вилкой, тут же выкинув из головы всё это "мимолетное виденье".
Ну как, выкинув. Природа, как известно, не терпит пустоты. В моем бесшабашном черепном пространстве начинает брезжить другой вопрос, - "Замутить с француженками, что-ли... А что? Вот чего это весь экипаж уже ушел, все их штурманы-капитаны и более толстопопые стюардессы, все урулили! А эти две сидят, шушукаются? Не уходят? Просто покурить остались, а им на втором этаже дали комнаты для некурящих? Или виды какие на меня с Паскалем имеют?" Словом, в голове роится вся обычная в таких случаях чепуха, подталкивающая к тому, чтобы встать и подойти. И одновременно удерживающая от того же.
К столику подсаживается еще один любитель покушать в компании, его зовут Генри, и он откуда-то из Британи (Бретонь?) , если я правильно расслышал при первом знакомстве. Понимаю, что сейчас начнется пьянка по-типу русской, ибо за неделю совместных ужинов я уже успел досконально изучить повадки своего временного начальника. В подтверждение моих догадок официантка приносит запотевшее ведёрко с бутылкой красного вина, воткнутой в пока еще целый лед. Фужеры для меня и Генри, Паскаль не пьёт ничего, превышающего Хайнекен 0, 33 за вечер, а его банка уже пуста.
За обычным мужским пиздобольством быстро пролетают пол-часа, и даже сорок минут, вот уже и часа как не бывало. Приносят виски. Когда этот французский алкаш успел его заказать? Я не заметил... Далее, натурально, следует ответный ход. Ну, в смысле, следующий вискарик - за мой счет. Водя уже изрядно повеселевшей головой по сторонам, я к своему удивлению замечаю, что недавнее видение материализовалось за соседним столиком, а поймав мой взгляд, слегка улыбается, и приподнимает свой стакан с чем-то темным - cheers!
Ну, отчего же не ответить? Губы сами по себе посылают вежливую улыбку обратно, и тут же прикладываются к Red Label'у. Блин, из-за этого Генри приходится бодяжить виски местным льдом?
Паскаль отмечает наметившееся "сосу-сосу" (от Василия Аксенова просто так не избавишься) , и, пожелав "пр-р-р-риятного вечер-р-р-а" встает, вежливо откланивается. Он и пьет мало, и ест немного, с девочками не путается, хотя один раз упоминал про подругу в Сербии. Или Хорватии? Ну, пока он там бегал, миротворил, короткий полковой роман, не иначе.
Фемина тоже встает, и быстро завершает логическую рокировку её столик - наш столик, типа "я тут вместо вашего друга, а то вдруг вам уже стало скучно без него..."
Нам не скучно, ибо мы точно знаем, сколько разных Label'ов томятся на полках в баре, тоже готовых провести с нами и вечер, и ночь, а если припадет на вечер субботы - то и утро воскресенья!?
К счастью для печени - сегодня не суббота.
Последующее быстрое знакомство удивляет - её зовут Мишель. Ну, не так, чтобы очень сильно удивляет, но эта страна - англоязычная Африка, я тут с французами по недоразумению, а местные дульсинеи, как правило, обзываются родителями на манер их белых далеких сверстниц где-нибудь в Америке, или на худой конец - в Англии? В моей мобиле, по крайней мере, значатся Джейн, Дороти, Мерси, и Стефани. Все заведенные в память собственноручно владелицами номеров, ну, я уже рассказывал - мороженое там, "чэпмэн" на халяву, они расплачивались десятизначными числами, как будто моя мобила - банкомат, а их номера телефонов - оплата за выпивку или фруктовый лед.
Выясняется, что у Мишель папа работал по вахтам в Сенегале, мама из Доминиканы, а потому у неё, и у остальных 13-и (!) братьев и сестер нестандартные имена. Ну, да мне-то что. Я пропеваю вслух, - "Michelle, ma belle..." , француз понимающе скалится, хозяйка имени не вкупает. Ну, молода еще, про Битлсов не слыхала, поди. А может, никогда и не услышит уже...
