I.
- Вы сколько времени в браке? - Спрашивал андролог Евгений Александрович, упитанный 45 — летний брюнет с пролысью в прилизанных кудрях на темечке. Он старался не смотреть в глаза Катерине, в одной руке держал какой — то листок, другой писал, то и дело сверяясь с листком.
- Три года, - одними губами прошептала Катя, зачем — то пытаясь заглянуть, что там этот доктор пишет.
За окном шуршал тихий, весенний дождик, форточка была открыта, и свежий ветер заносил в кабинет какой — то тревожный запах сырой, теплой земли и молодой мяты.
- Прекрасно, - надул щеки эскулап и наконец посмотрел прямо на прелестную посетительницу. У него были ярко желтые глаза с черными зернами зрачков, было в этом докторе что — то мышиное, мешковатое и щекастое, - три года, это прекрасно, это, уже, пожалуй, устоявшийся брак. Ну, так вот, голубушка, у вашего мужа аксинозооспермия.
- А что это значит? - Похолодела от непонятного, какого — то страшного слова девушка.
- Бесплодие, - развел руками врач. - Вам не холодно, может закрыть форточку?
На окнах помещения были совковые решетки в виде лучей, расходящихся из нижнего угла, крашеные синей, облупившейся краской, и молодая женщина машинально подумала, и зачем эта защита на окнах в этой, в общем — то не самой дорогой клинике. Чего тут красть.
- Нет, мне не холодно, - повела плечами визитерша. - Пусть будет так.
- Прекрасно, - повторил медик и снова воткнулся в бумаги на столе. - А я, знаете ли, терпеть не могу духоту. Как говорил один известный персонаж: «Свежесть, свежесть и свежесть, вот, что должно быть девизом всякого доктора».
Евгений Александрович был человеком с юмором.
Катя смотрела в побитое молью темечко врача, а перед ее глазами плыли кадры солнечного курорта, парусник, лежащий на боку на берегу, переоборудованный под ресторан, много солнца, бирюзовая волна, и несмелый шелест мелкого прилива, который отходил обратно в море, увлекая за собой струи песка, водоросли и мелкие камешки.
На пляже кто — то разбил бутылку, куски стекла, разбросанные по берегу, открывались волной, освобождавшей их от песчаного налета и вновь тем песком застилались.
Женька с подкатанными брючинами бродил по кромке прилива, высматривал эти острые стеклышки, переливающиеся под солнцем всеми цветами радуги, собирал их на ладонь.
Наша белокурая туристка из — под широкого края сомбреро смотрела на мужа, улыбалась и думала, как же ей повезло с Женей, с этим красивым парнем, умным и великодушным.
Там у моря, под яркими звездами, они бродили часами, мечтали о своем доме, о дружной семье и о том, что у них будет много детей и двоих из них девочку и мальчика они обязательно назовут в честь своей любви: Евгений и Екатерина.
Женька целовал юную супругу неумело, но жадно и как - то ненасытно, словно хотел проглотить ее как мороженое, а она, тая от восторга, понимала, что вот это и есть любовь, и звезды шли над ними каруселью, то и дело срываясь со своих орбит и сгорая в далеком, немом полете.
После клиники Катя шла широким немноголюдным тротуаром, отмытым ливнем до скрипа. Почти распогодилось, небо покрывала странная лиловая мгла, сквозь которую солнце светило каким — то сюрреалистическим растянутым сиренево — оранжевым эллипсом.
О диагнозе супругу она решила не говорить, хотя доктор и взял с нее слово, что она введет его в курс дела. А еще андролог сказал, что их случай не лечится - у мужчины врожденная, генетическая аномалия, когда в эякуляте совсем нет спермы.
Порою на молодую женщину накатывало отчаяние, она корила себя, что согласилась сходить в клинику за результатами, и вся тяжесть открытия легла на ее хрупкие плечи, пусть бы муж сам и шел, к черту его запарку на работе, пусть бы теперь сам все это и разгребал.
А потом ее захлестывало отчаяние, душила жалось к нему, к себе, к ним обоим, и слезы текли по щекам этой весенней, белокудрой девушки с большими, зелеными, русалочьими глазами. Да, именно так Женька ее и называл - моя Русалочка.
По правую руку попадались редкие ларьки, и в одном из них Катя взяла баночку смородинового джин — тоника.
Она зашла в первый подвернувшийся дворик, который со всех сторон обступили высоченные мнгоэтажки, раскренившиеся в разные стороны, неловко вскрыла банку, осыпав пеной носочки своих замечательных туфелек и, подобрав плащик, присела на самый краешек скамейки, та все еще была сырой от дождя, поэтому наша симпатичная гражданочка примостилась всего лишь на один — единственный, самый выпуклый ее брус.
Бедняжка не знала, что делать дальше, понимала лишь, что ни за что не сможет сказать мужу о его диагнозе.
Доктор говорил что — то про экстракорпоральное оплодотворении, о сперме донора, то есть, чужого человека, но Катя не стала слушать этот бред.
Из ближайшей арки тянуло холодком, девушка пожалела, что оделась легко и засобиралась уходить, хотя ей хотелось просто посидеть хоть немного и как — то привести в порядок мысли.
Безлюдная детская площадка с горками, паровозиками и слониками, чья — то забытая вязаная шапочка, брошенная на ветви сирени, трещины в асфальте, забитые яркими побегами Мать — и — мачехи, небо с клубящимися облаками, беспрерывно разрастающимися все новыми и новыми клубами, бордюры, клумбы, автомобили.
Рядом, откуда ни возьмись, возникла крайне миниатюрная, седая, растрепанная старушка с потертым забавным рюкзачком, уселась на лавочке, скрестив лодыжки навесу, поскольку не доставала своими детскими кедами до земли.
Помолчали. Катя подумала, что бабушка сейчас попросит денег и взяла в руку сумочку. Но женщина денег не просила, а сказала:
- Пошто так сгорбилась, милая? Аль беда какая приключилась, ась?
И молодая соседка, не выдержав тяжести своей тайны, рассказала старушке, этому первому встречному, незнакомому человеку все: и про бесплодие, и про любовь, и про надежду, и даже про звезды над морем. Рассказала, почти прокричала, поскольку седая дамочка была с глушью.
- Да, дела — а,.. - заключила бабулька. - И что ж ты теперь делать - то будешь?
- Не знаю, - честно покачала девушка головой и, воткнув лицо в ладони, расплакалась.
- Горемыка ты, горемыка, - гладила ее соседка по плечу. Потом вздохнула, а потом сказала:
- Ты не плачь, знаю я как делу твоему помочь. Вот есть деревенька Кузино, а там колдунья Куделиха, она все знает.
- Доктор сказал, это врожденное, это не лечится, - всхлипнула Катя.
- Не говори так, Куделиха всех лечит. Ты адресок — то запиши…
II.
К Колдунье наша семейная пара поехала в воскресенье. Их машина стояла в пробке под шлагбаумом у железнодорожного полотна, ожидали какой — то длинный состав, автомобили зачем — то изредка бибиками, мигал семафор.
Женя с водительского места держал руку Кати, сидящей рядом на пассажирском сидении и тихонько щупал пульс:
- Ты волнуешься? - Спросил он.
- Нет, - ответила она.
Парень согнувшись над баранкой окинул взглядом нависающий небосвод:
- Похоже, опять будет дождь. И что за весна такая, сплошные дожди. А мне, представляешь, приснился маяк, высокий, из темного, грубого камня, башней - в самое небо. А я не то в поле, не то в море. А он светит, его огонь то скрывается в темных облаках, то открывается, и знаю я, что мне туда надо, что это верный свет, но никак не пойму, плыть мне или бежать.
- Свет в облаках, - сказала Катя.
- Да, - ответил Женя.
Товарняк казался какой — то бесконечной, ржавой полосой, которая дрожала и грохотала впереди, и когда эта полоса наконец отгрохотала, увлекая за собой вихри ветра и комки каки - то бумаг, переезд еще долго оставался перекрытым. Но вот, наконец, шлагбаум пошел вверх.
- Вам Куделиха нужна? - Переспросил пожилой велосипедист в резиновых сапогах у наших героев, когда они в селе остановили машину на дороге напротив него.
- Да, где она живет?
- Дык, это как сказать, - почесал затылок селянин. - Сами то вы откель будете?
- Из города.
- У меня тоже сын в городе живет, часы ремонтирует, Митька Механик, не слыхали ли?
- Не слыхали, дед, где Куделиха — то живет?
- Дык, у нас две Куделихи, та, что под мостом тонула, и та, что на Припеке дом.
- Та, которая лечит.
- А, так эта Куделиха с Припеки, Припека — это край села. А вы лячиться приехали? - Стрался заглянуть в салон этот лыбящийся не по делу, настырный «проводник», закидывая сальные взгляды на Катю, показывая кривые, редкие зубы. - Маленького девка приспичило, так будить тебе маленький, с гарантией, там всем раздають. Езжайте до конца улицы, а как улица кончится, будет тебе поляна, а на ней дом — то Припека и есть. Там Куделиха и живет. Вязи девку, вязи, - там таких славных любять лячить, - все обстоятельно и не без иронии обсказал попутчик, ощетинился в каком — то нехорошем смехе, трубно высморкался, вытер пальцы об штаны.
Машина тронулась, велосипедист остался позади, отразился в боковом зеркале со стороны Кати и, согнувшись, приставил локоть к животу с кулаком, вывернутым вверх, как показывают член.
- Он, кажется, не в своем уме, - предположила городская гостья.
- Слегка тронутый, точно, - крутил баранку ее супруг.
Вскоре по бокам перестали прыгать дома и домишки, и наши герои выкатились на большую, ухоженную поляну с красивым, компактным особняком, выбившимся из деревенского лада.
Красный, марочный кирпич, башенки, кованые ворота, рябина у забора, а перед домом - каменные столбики, соединенные провисшими цепями, и ровный ряд невысоких, строгих елей.
Было видно, что здесь живут люди состоятельные и держат свое поместье в порядке.
