Лола поняла, что сегодня ее готовят к чему-то необычному. Одна подняла руки, позволяя снять с себя монашескую рясу. Освобожденные русые волосы упали на плечи. Обнаженная монахиня шагнула на подогретое ложе, легла на спину и блаженно вытянулась на мягком и одновременно упругом покрытии. Пальчики служанок, облаченных в черные одежды, только с нишей для глаз, заскользили по безупречно соблазнительным изгибам молодой женщины, щедро намыливая каждый сантиметр. Лола почувствовала, как в подмышечной впадине мягко задвигалось лезвие, лишая ее волос. Услышала на ухо:
– Ноги, госпожа, – и раздвинулась, выпячивая все стыдное, волосы на котором тоже начали умело скоблить. Да, ее готовили слишком тщательно и явно к какому-то страстному обряду… «Страстному…». Она и была здесь из-за своей неуемной страсти. Лола тут же вспомнила вечер, когда в их замок ворвались разбойники. Избитый Жак на полу у их супружеской кровати и она, в одной батистовой сорочке, перед толпой мужланов, от которых воняло потом и лошадьми. Самый здоровенный из них, бородатый, схватил ее за шею и припечатал спиной к простыне: