Уже стемнело, когда дорога привела автомобиль к высоким воротам. Из домика охраны появился ленивый африканец в камуфляже и с «калашниковым» наперевес. Он неторопливо подошёл и заглянул в предусмотрительно открытое Бикилу окно. Видимо, адвокат бывал здесь не раз, потому что охранник заулыбался и отдал распоряжение по рации пропустить гостей на закрытую территорию.
Машина остановилась у входа в роскошный двухэтажный особняк в колониальном стиле. Джозеф Бикилу простился с Анной в салоне, а на улице её встретил чернокожий лакей в красно-синей ливрее. Он извлёк из багажника сумку дамы (журналистке вернули все вещи, отобранные при аресте) и проводил в комнату для гостей на втором этаже. Слуга извинился, что господин Милла не смог самолично встретить синьору Венгер и проинформировал, что свежее бельё и одежда находятся в шкафу, а ужин подадут через час. Ещё он попросил подготовить к завтрашнему утру список вопросов для интервью, а задать их журналистка сможет на встрече, ближе к вечеру. Прощаясь, лакей уведомил: «Если синьоре Венгер что-либо понадобится, она может вызвать прислугу, воспользовавшись колокольчиком». Слуга низко поклонился и вышел, плотно притворив за собой дверь.
Первым делом дама исследовала ванную комнату: роскошное, глубокое джакузи радушно встретило утомлённое тело женщины ароматной пеной и приветливым бульканьем пузырьков. Анне не терпится поскорее смыть всю эту тюремную скверну и кошмар, накопившийся за пять дней пребывания в следственном изоляторе.
Когда с гигиеническими процедурами было покончено, журналистка вернулась в комнату и стала придирчиво выбирать одежду на вечер. В платяном шкафу оказался богатый выбор дамских нарядов как европейского кроя, так и национального. Дама остановилась на цветастом шёлковом халате с африканским львом на спине.
Ужин принесла совсем юная негритянка. Девушка представилась: «Меня зовут Ния, рада служить вам, синьора Венгер». Даме служанка в униформе горничной показалась весьма привлекательной, разве что форменная юбка смотрелась чересчур короткой и едва прикрывала белые хлопчатобумажные трусики.
Тёплое, нежное мясо ягнёнка с овощами, и фрукты на десерт. Анна проголодалась, а потому насытившись, слегка опьянела от вкушаемых яств.
Устроившись на кровати, журналистка готовит вопросы для интервью. День получился длинный, и накопившаяся усталость даёт о себе знать. Незаметно для себя женщина задремала.
*****
В дверь комнаты вежливо постучали. Анна встрепенулась, моргая спросонок. Вошёл невысокий пожилой африканец в белоснежном, открахмаленном до хруста халате с чемоданчиком и саквояжем. Он извинился за беспокойство и представился доктором Узочи Тэсфайе. Учтивый господин предупредил, что вынужден задать несколько личных вопросов и собрать медицинские анализы.
– Зачем всё это? – интересуется удивлённая, визитом врача, дама.
– Синьора Венгер, вы побывали в тюрьме, – терпеливо поясняет эскулап, – там полно инфекций, и легко подцепить заразу даже очень здоровому человеку. Поверьте, это всё для вашего же блага и здоровья.
Елейный, доверительный тон немного успокоил женщину, а добрые, подслеповатые глаза, смешные очки-велосипед и бородка клинышком (с благородной сединой) делают господина Тэсфайе похожим на чернокожего Айболита.
Минут десять–двенадцать доктор задаёт общие вопросы, касающиеся здоровья. Затем врач снял электрокардиограмму (чемоданчик оказался портативным кардиографом), померил давление и взял кровь из вены. Попросив открыть рот, доктор сделал мазок из гортани. Когда Айболит, постелив на столик пелёнку, начал выкладывать из саквояжа одноразовые гинекологические инструменты и пробирки, дама занервничала. Женщина отлично понимает, какие неприятные процедуры можно ожидать, и старается отговориться. Однако вкрадчивый, но настойчивый голос врача остаётся непреклонным. Анне снова пришлось раздеться перед чужим чернокожим мужчиной. Она устроилась на краю кровати, как велит Узочи Тэсфайе, с широко раздвинутыми ногами, прижимая к груди согнутые коленки руками. Доктор буднично натянул медицинские перчатки и аккуратно распахнул ловкими пальцами малые половые губы, слегка растягивая их в стороны.
– Labia minora(1) – pulchritudo divina(2), – эскулапа восхищают зрелые гениталии белой женщины.
Анна непонимающе смотрит на африканца.
– У вас синьора Венгер на редкость гармонично развитая вульва. Совершенство дарованное природой. Поверьте, я знаю о чём говорю.
Дама смущена, ланиты вспыхнули румянцем, столь откровенные комплименты из уст чернокожего эстета конфузят писательницу. Хотя чего скрывать, Анна взволнована, бесстыжие словеса польстили...
Доктор редко церемонится с пациентками. По обыкновению, он использует гинекологическое зеркало с маркировкой «L» – самый большой размер рабочей части. Тэсфайе заботливо смазал медицинский инструмент гелем и медленно ввёл в заветную дырочку. Анна почувствовала, как хромированные створки неприятно раскрывают сокровенное естество, а в какой-то момент манипуляция обернулась болезненным растяжением. Женщина непроизвольно ойкнула, невольно изменив положение тела.
– Лежите спокойно, – строго одёрнул эскулап, – я ещё ничего не делаю.
Мазок со стенок влагалища хоть и неприятен, но пока вполне терпим.
Врач взял одноразовый урогенитальный зонд и освободил от упаковки. На вид это тонкая и длинная пластмассовая палочка. На конце инструмента располагается функциональный элемент (диаметром 7 и длиной 20 мм), который своим видом имеет сходство с маленьким ёршиком для чистки узких отверстий.
– Сейчас будет немного больно, синьора Венгер, – холодно предупреждает доктор, – придётся потерпеть.
И с этими словами Тэсфайе уверенно пропихнул зонд в отверстие уретры. Дама поморщилась, но пока сдерживает себя. Когда рабочая поверхность ёршика полностью скрылась в узенькой дырочке, врач крутанул инструмент вокруг оси. Анна скривилась от царапающей боли и жалобно застонала.
– Ну, вот и всё, – вкрадчивый голос успокаивает писательницу.
Узочи извлёк из уретры зонд, обломал рабочую часть и спрятал в пробирку.
Следующим шагом Тэсфайе освобождает от упаковки несколько другой одноразовый медицинский прибор. Внешне урогенитальные инструменты похожи, и отличаются только конфигурацией и размерами функциональной части. Тот, что сейчас находится в руках доктора, имеет длину рабочей поверхности 33 мм и состоит из двух элементов.
Первый – плоская щётка в виде трапеции, полимерные щетинки (длина 13 мм) располагаются параллельно ручке инструмента.
Вторая часть находится в центральном сегменте плоской щётки – ёршик (длина 22 мм). Щетинки рабочей зоны (длина 1 мм) размещены в два ряда и развёрнуты перпендикулярно ручке.
– Синьора Венгер, расслабьтесь. Придётся ещё немного потерпеть, – деловито уведомил Тэсфайе.
Доктор просунул инструмент в раскрытое гинекологическое зеркало и стал проталкивать ёршик в наружный зев шейки матки, пока жёсткая щёточка зонда не прижалась к стенке упругой плоти. Анна пока терпит, но мучительные ощущения предельно обострились. А когда злой доктор Айболит принялся крутить инструментом вокруг оси, процедура сделалась до того невыносима, что писательница, едва сдерживая крик, взмолилась.
– Хватит пожалуйста, больно очень, – простонала женщина, в сердцах покусывая губы.
– Вы очень напряжены, расслабьтесь. Потерпите синьора Венгер. Я почти закончил, осталось чуть-чуть, – холодно утешает врач.
Лицо доктора Узочи Тэсфайе являет нарочитое равнодушие, но внутри чёрного эскулапа ликует каждая клеточка. Бесы похоти подначивают, заводят, распаляя блудливого врача. Он более чем любит изводить своими медицинскими практиками женщин, и особенно белых. С трудом сдерживая улыбочку, Айболит ещё раз, а затем и ещё два раза, уже медленнее, смакуя, покручивает гинекологическим инструментом в разные стороны. Болезненные стоны поневоле срываются с уст. А когда терпеть изощрённую процедуру кончаются силы, страдальческий возглас вырывается из груди дамы. Доктор Тэсфайе словно ждал от понуждаемой жертвы этого вопля. Эскулап купается в крике. Как музыкант упивается божественным звуком безупречной скрипки, так чёрный эстет наслаждается муками женщины. Бархатный голос обрывается пронзительным визгом – кульминация извращённого концерта.
Наигравшись, Узочи Тэсфайе нехотя извлекает «гинекологический смычок» из вымученного интимного «инструмента». Ослабив винт фиксатора, и сомкнув створки, доктор осторожно вытягивает зеркало Куско. Порочный эскулап слаб – потакает своим распутным страстям фанатично, напитывая ненасытных бесов похоти. Тэсфайе отрешённо любуется видом, вдыхает ароматы распустившегося цветка – вульва зрелой женщины: рыжие волосики слиплись от капелек пота и геля, малые половые губы чуть припухли, приоткрыв вход преддверия влагалища. Розовое нутро манит, затягивает… но представление окончено.
Испарина холодным бисером высыпала на лице. От пережитого напряжения руки мелко подрагивают, в уголках глаз навернулись слезинки. Анна не девочка, и посещение гинекологического кабинета не является откровением. Но как простой анализ обернулся мучительной пыткой, и почему так пронзительно и долго продолжалась исключительная процедура? Писательница пребывает в смятении: визит доброго Айболита обернулся кошмаром.
Сложив инструменты, пробирки с анализами в саквояж, доктор завершил врачебный осмотр. Прощаясь, Узочи Тэсфайе ещё раз извинился за причинённое беспокойство и пожелал женщине спокойной ночи.
