Когда Сергей Лозовец вернулся старшим вожатым в летний лагерь для одарённых детей, он, честно говоря, чуть волновался и чуть грустил. Немало и хорошего, и даже волнующего связано у него с этим местом. И печально думать, что вот – теперь ты довольно взрослый, довольно опытный даже. Ничего такого особенного, запретного, с тобою не случится.
Сейчас Серёже уже девятнадцать. Но не забыть ему мрачноватую, умненькую Дашку, взаимная симпатия с которой стоила ему и страданий и наслаждений. Оказалось, что помнил об этом в лагере не он один. Сюрприз.
- А вы тот самый Серёжа Лозовец? – игриво спросила его одна из девушек-вожатых, когда он на правах начальника собрал их для разговора по душам. Остальные девчонки захихикали, а Сергей невольно покраснел, догадавшись, что вопрос задан неспроста.
- Тот самый, тот самый, - проборомотал он. Хотел было прикинуться валенком и уточнить «в каком смысле тот самый?». Но сообразил, что бессмысленно.
- Сексуальная легенда лагеря для одарённых? – не унималась вредина в бирюзовой блузке.
- Был когда-то, - сухо сказал Сергей. – а теперь просто старший вожатый. Давайте знакомиться.
- Лика, - представилась вредина, и подмигнула подружкам.
- Оля. Евгения. Зиночка, - бойко защебетали остальные и разговор, вроде бы перешёл в более безопасное русло. Но Серёже всё равно стало не по себе, от мысли, что придётся управляться с пятью подчиненными бабами, уже совершеннолетними, но при этом совершенно легкомысленными. Да ещё и как-то наслышанными про его былые подвиги здесь.
Вот и Лика напоследок спросила «не по теме»:
- Сергёжа, - спросила она томно: - а что, это правда больно, когда… на солнце обгоришь?
Вместо многоточия присутствовал многозначительный, даже сочувственный вздох. Остальные девчонки глаза поотводили. Ну ясно, подумал С. Лозовец, историю с Дашкой, как видно, рассказывают в ярких красках. А дело-то было простое. Дашка однажды у вечернего костерка, обидевшись на Серёжу, который ей нравился, три раза врезала ему коленкой между ног. Два раза промазала, один раз достала точно. А потом за это расплатилась довольно стыдным, но приятным способом. Ну не растолковывать ли это теперешним девушкам, моложе самой Дашки в те давние годы.
- Больно, - серьёзно ответил он, - особенно когда загораешь без купальника. Берегите себя, девы.
Девы остались довольны беседой. И вообще взаимопонимание наладилось. Старший вожатый распределил девчонок по отрядам, и наслаждался положением альфа-самца, на чью долю достаётся больше радостей летнего отдыха, чем хлопот и ответственности за одарённых, но всё-таки детей. Девчонки-вожатые, одурелые от первых дней экстремальной педагогики бегали к нему за советом, и больше не заводили разговоров об интимных подробностях лагерного прошлого. И только Лика, в этой своей блузочке, из-под которой то и дело дерзко проступали тугие, круглые и довольно себе немаленькие грудки, не отказалась от своих озорных намёков и замечаний. Серёжа прекрасно понимал, что небезразличен, тем особым, охотничьим интересом, который у девчонок не влюблённостью называется, а охотничьим инстинктом. Он Лике, собственно, сам-то не нужен. Ей нужно, чтобы он по ней страдал, изводился, плакал от обиды от её штучек и провокаций. Ей это интересно, именно из за истории, как когда-то он с другой дерзкой девчонкой справился. Было ему тогда больно, было обидно, но он справился, и оба потом оказались довольны. С точки зрения Лики, это, наверное, неправильный конец истории.
И кончилось тем, что бесстыжая младшая вожатая Лика поймала старшего вожатого Лозовца. Уж поймала, так поймала.
Это случилось в конце первой недели, когда жизнь в лагере почти наладилась, за исключением неких бытовых удобств. Перед обедом у вожатых не было ни одной свободной минуты, они вместе со всем населением лагеря забегали в столовую-барак и садились там за свой столик на шесть человек. Ели, пили компот или лимонад, отдыхая от дневной жары. Серёжа поглядывал на свою женскую команду, а сам вспоминал Дашку. Когда-то давно, проиграв ему очередной спор, Дашка прямо здесь, в столовой, у всех на виду сделала ему подарочек, показала свои красивые буфера. Потом плакала и признавалась, что чуть не сдохла со стыда.
- Ну это специально чтобы женщинам было стыдно! – услышал он сквозь пелену воспоминаний озорной голосок Лики. Остальные вожатые не потупили взоры, как обычно, а прямо зашикали на подружку: ну ты, блин, и тему выбрала, мол. Переспросить, что ли, о чём речь? Да нет, она сама не смолчит. Вон как поглядывает искоса, и под блузкой соски вишенками выпирают.
- А давайте спросим у нашего вождя! У нашего многоопытного Серёжи! – предложила она.
- Что тебе неймётся опять, Лика? - спросил Лозовец по возможности мягко. Лика округлила глаза:
- Неймётся? Да я просто на месте сидеть не могу… Я же не железная, с утра жарища, сколько я воды выпила, в курсе? И остальные девчонки тоже.
- Ну Лика! – укоряюще протянула сидящая через стол Зиночка, с кожаным ремешком на длинных волосах и в больших очках: - ну за столом же об этом, тем более с Серёжей! Хотя конечно да…
- Ключевое слово «хотя»! – рассмеялась Лика. – Тут пять симпатичных девушек. И все очень хотят.
Серёжа Лику отлично понимал. Распорядок жизни в лагере был вроде бы продуман, но как-то так получалось, что обедать вожатый устраивался с сильно наполненным мочевым пузырём, и вставал из за стола позже, чем жизнерадостная ватага школьников выстроится в очередь к поставленным в ряд биотуалетам. Мальчики, как водится, направо, и, как водится, в тесноте, похабных шуточках, да не в обиде довольно быстро разбирались со своими физиологическими проблемами. Грустноватые девочки выстраивались налево и, хотя кабинок организаторы лагеря предусмотрели для них в полтора раза больше, всё равно вынуждены были раз за разом ждать на жаре, переминаясь с ноги на ногу. Этот вопрос уже пару раз возмущал феминистические струны в сердцах вожатых. И только сейчас Серёжа осознал, что сочувствие терпящим лишние страдания девчонкам небескорыстно. Вожатые-то вынуждены каждый раз терпеть дольше всех.
- Мы поставим ещё кабинок на девчачьей стороне, - пообещал Серёжа.
- А когда? – спросила сдавленным голосом скромная и тихая Женечка.
- На той неделе.
- Я неделю не вытерплю…
Женькина шутка разрядила обстановку, но проблему не решила. Когда волна подростков чуть схлынула, вожатые поднялись из за стола, собрали грязную посуду на подносы. Девчонки откровенно топтались. Всё уже сказано прямо, чего теперь стесняться то?
- А Серёженьке всё нипочём, - ни к кому не обращаясь произнесла Лика: - он у нас супермэн.
- Да я просто мэн, - так же в пространство, ответил Лозовец: - я парень, а ты девчонка, вот и всё…
- И всё-оо? – с обидой в голосе протянула Лика. – И что тут такого, что ты парень? Сила воли, что ли у тебя особая?
Шедшая впереди рыжая Оля, спокойно, как на занятии в живом уголке пояснила Лике:
- Мужская анатомия помогает. Есть там у них такие мышцы особенные… Для того, чтобы когда парню хочется одного, ему не хотелось ничего другого.
- А с чего ты взяла, что ему сейчас хочется? – огрызнулась Лика, семеня сандалиями по дорожке.
Оля склонилась к уху подруги и зашептала, но Серёжа и сам прекрасно понял, о чём идёт речь. Понял, но поделать ничего не мог. Он сегодня из-за жары вышел на обед прямо в футбольной форме, в красных шёлковых трусах, под которые плавок надевать не стал. И сейчас сильно жалел об этом, потому что плавки всё-таки замаскировали бы эрекцию. Не то, чтобы уж прямо колом у него стоял дорогой дружок, но красные трусы спереди натянулись уже довольно сильно. И Оля, учащаяся на медсестру, конечно, это заметила и сейчас втолковала бесшабашной подруге. Та заинтересованно косилась на взбунтовавшуюся часть тела старшего вожатого и задавала дополнительные вопросы:
- А если? А если?..
Вот стервы! – скрипнул зубами Сергей. Не сказать, чтобы эти фривольности не доставляли ему удовольствия, но ведь за ними ничего не дождёшься. Не станет же он трахать по очереди всех этих разгорячённых мокрощёлок. А что касается бытовых неудобств, то сам он терпел их в полной мере, просто не плакался каждому встречному. Чтобы не толкаться в очереди с воспитуемыми, Лозовец обычно выходил с территории лагеря, пользуясь своим начальственным положением, и избавлялся от избытков влаги в ближайших непроницаемых для взглядов любопытных девчонок кустах. Туда-то он сейчас и пойдёт, блестя выпуклостями на футбольных трусах.
- Ну удачи вам, девчонки, - сказал он не без злорадства, глядя, как Женечка и Оля поспешно заняли места в очереди, к девчачьему туалету. Минут на десять очередь.
- Какое благородство! – грустно сказала Лика и довольно позорно свела коленки, как будто хотела вызвать ещё большее желание своим несчастным видом: - Пятеро тёлок-вожатых будут лопаться в очереди. А их вождь пошёл купаться на пионерский пляж! Терпи баба, твой день восьмое марта!
Уф. Всё это Сергей дослушал, уже выходя в ближайшую калитку. Тут и правда пролегла тропинка к пляжу, и после сказанного Ликой, он решил отойти по ней подальше, не сходя ни вправо, ни влево. Тем более, что Оля ведь права. Пока не уляжется возбуждение, мужчина не сможет помочиться, как бы ему этого ни хотелось. А хотелось Сергею неслабо. В этом он убедился, когда уже увидев впереди полоску пляжа, зашёл за кустик и вытащил всё, что требовалось из под резинки трусов. Переполненный мочевой пузырь болел, и мечтал об облегчении, но коварный орган, воплощающий мужской достоинство, был безразличен к чужой боли. Орган хотел трахнуть Лику. Чтобы она сейчас здесь оказалась, и по какой-то неведомой причине покорно и послушно отдалась Сергею. Прилегла на траву, приспустив шортики, или опустилась бы на колени, призывно приоткрыв ротик. Думать об этом сейчас не следовало, вместо успокоения, член Серёжи упругими толчками всё поднимался и поднимался, превращая многоопытного старшего вожатого в нелепого онаниста-извращенца, который прячется по кустам, чтобы подрочить. А ведь, чего доброго придётся. Не стоять же тут час, ожидая неизвестно чего.
