Она уже собиралась уходить, но взяла еще чай и десерт. Они подсели – молодые, стройные, смуглые. Сразу видно, что местные. Угостили лучшим в кафе вином, и она подумала: «Почему нет? В честь последнего вечера на юге. Завтра все равно домой, в холодные края». Нет, ее зовут не Таня, а Марина. Да, конечно, в санатории живет. Нет, из Екатеринбурга. Это недалеко от Урала. Хмель приятно расслабил и ударил в голову, а разговоры все длились. Ей нравилась ее юные собеседники, нравилось их внимание к ней, уже немолодой даме. «Значит, я еще хороша», – пел в ней голосок самолюбия. Наконец, она встала.
– Ну что ж, желаю приятно провести вечер, мальчики.
– Разрешите проводить?
И снова она решила, что ничего особенного, пусть проводят. Ей было приятно идти вот так, с двумя галантными кавалерами. Они рассказывали ей какие-то шутливые истории, трогали за руки, касались талии.
Втроем они вышли на пустой пляж и двинулись в сторону от ярко освещенного главного входа, в ночную тьму. И только тут Марина вдруг примолкла:
– Мы куда… идем?.. – во рту пересохло, словно похмелье уже наступило. А еще заколотилось сердце и появилось предчувствие опасности.
– А мы пришли уже, Марин, – весело заговорил один из парней, вынимая и расстилая на песке покрывало, которое он, оказывается, все время нес с собой в пляжной сумке.
«Заманили… Готовились! Бежать!!», – запоздало встрепенулась она, а они уже обняли ее с двух сторон, жадно оглаживая живот, груди, ягодицы под легким сарафаном… Губы впивались сзади в ее шею, захватывали мочку уха… Спереди другие накрыли ее губы и она только тихо замычала от напора обжигающего языка.
Она хотела сопротивляться, точнее – понимала, что должна – и не могла. Последний вечер на юге, весь отпуск без секса, два молодых, дерзких и явно умелых, – все было против нее. Вот уже самые наглые руки – того, что сзади, прошлись по ее бедрам вниз… А потом, задирая сарафан, вверх по голым ногам, вызывая дрожь всего тела, захватили трусики и потянули… «Что вы… делаете… Ахх…», – пробормотала она. Рука накрыла ее раковину, юркий палец нащупал клитор и завибрировал на нем. Она всегда медленно возбуждалась, но сейчас так быстро и обильно потекла на юношескую руку, что стало стыдно. Тело решило все за нее, а кавалеры решали за ее тело. Она закрыла глаза, покачиваясь, еле удерживаясь на ногах между ними. Груди вытащены наружу и светятся в полумраке словно два плафона. Широкие кнопки сосков поблескивают под мужским языком. А тот, сзади, проник сразу двумя пальцами в сочную, раскрытую глубину. Марина прогнулась, поддавая грудью вперед, а тазом назад. Показалось, что она скоро приплывет просто от ласк.
Но нет, один потянул ее на себя, на уже обнаженный и твердый, и он заполнил ее вместо пальцев, и она сладостно охнула. А потом случилось страшное. Она видела несколько раз во взрослых фильмах, что так можно – но разве так можно с ней?! Неет, это было невозможно!! «Неет! Неет!», – мысленно кричала Марина, чувствуя, как второй пробивается в нее с заднего двора. Он был почему-то хорошо смазан, и она мельком вспомнила как бы случайно возникшее покрывало, на котором сейчас ее… Второй прорвался через ее узость и боль – и вместе они сжали ее тело сандвичеобразно.
Все произошло, и Марина безвольно обмякла между юношами. Какой-то коктейль из желания и насилия бушевал в ее голове. С одной стороны, она была приличной женщиной и до этого последнего дня на юге ничего предосудительного себе не позволяла. С другой – Боже, как она легко повелась?! Почему не убежала или хотя бы не остановила их, чтобы это не было, как они хотят, чтобы хотя бы по очереди… Что за мысли?! Парни не церемонились с ней. Они не входили, они вламывались варварами одновременно с двух сторон, вызывая у нее болезненные сладострастные стоны, приглушенные на фоне волнующегося моря. И как мокро, сочно и приятно было внизу, в бесстыдно текущем влагалище – так тесно, больно и остро было в страдающей попке.
– Встреча на Эльбе, – грязно пошутил находящийся снизу, играя руками с ее прыгающими грудями.
– В Е-бурге! – ответил второй, растягивая ее ягодицы, чтобы засадить поглубже.
Они усилили напор, натягивая и растягивая ее еще грубее. Они извлекали из аппетитного беспомощного тела Марины не только шлепки, чмоки и чпоки совокупления, но и какое-то волнообразное подвывание.
Стыд заставлял ее сдерживаться, чтобы не перейти на крики. Но в то же время два толстых рога, неумолимо вонзающиеся в отверстия, лишали самоконтроля и человеческого облика. Она не осознала, с какого момента боль ушла, и она стала принимать члены только с удовольствием. Внутри нее все горело и этот жар становился нестерпимым, рвался наружу. Парни раскочегарились в последнем угаре, но их победных перед выплесками кличей она уже не слышала.
Море словно специально стало громче и заглушило глухое рычание женщины, через несколько яростных движений превратившееся в оргазменный крик. Но и он растаял в прибойном шуме ее последнего вечера на жарком юге.
