Никите было шестнадцать лет, он учился в одиннадцатом классе, и он не был ни наивным, ни глупым; наоборот, Никита был парнем весёлым, открытым, компанейским... более того, Никита не был девственником, и хотя его сексуальный опыт был ничтожно мал, тем не менее э т о в его жизни уже произошло: летом, после десятого класса, будучи в деревне у родственников, Никита трахнул местную шмару, и хотя это случилось всего один раз, и хотя кончил при этом Никита как-то слишком быстро, толком не разобравшись в ощущениях, тем не менее... в шестнадцать лет многим парням даже такого мизерного опыта вполне достаточно, чтоб почувствовать себя - осознать -мужчинами в полном соответствии с бытующими на этот счет стереотипами!
Одним словом, Никита был самым обычным парнем... ну, и какой гомосекс - при таком раскладе вкупе с явным отсутствием какой-либо интереса к однополой любви - мог Никиту волновать или, тем более, беспокоить? Все знают, что есть филармонии и там исполняется не попсовая музыка... но все ли испытывают хоть какое-то желание в эту самую филармонию сходить - симфоническую музыку послушать? Ясно, что не все. Для многих и филармонии, и та музыка, что там звучит - всё это находится за пределами их круга интересов, увлечений, предпочтений, то есть вне круга их жизней-существований, хотя знание о том, что филармонии существуют, есть, несомненно, у всех - у каждого...
Вот такое же точно отношение у Никиты было и к гомосексу: как кому-то никогда не приходит в голову мысль самому сходить в филармонию - насладиться исполняемой там симфонией, точно так и Никите никогда не приходила в голову мысль о возможности какой-либо с в о е й вовлеченности в гомосексуальные отношения, а потому, проснувшись голым в одной постели с парнем, тут же проявившим к нему явно не миссионерское внимание, Никита готов был объяснить это чем угодно, но только не тем, что было очевидно, - ответ лежал на поверхности, а Никита упорно не понимал - Никита не догонял... потому и спросил он Андрея "чего ты меня лапаешь?" с интонацией той абсолютной отстранённости-невовлечённости, от которой Андрей на секунду изумлённо вскинул брови.
- Не понял... тебе что - приснился плохой сон? - невольно отодвигаясь от Никиты в сторону, чтоб лучше Никиту видеть, Андрей скользнул по Никитиному лицу удивлённым взглядом. - Никита... что случилось?
Никита был симпатичен, и даже то, что похмельное его лицо после бурной ночи было слегка помято, не портило общей картины: черты лица у Никиты были ещё подростковыми, изящно сглаженными, по-пацанячи субтильными, но сам Никита уже находился в преддверии своего возмужания, о чём наглядно свидетельствовал темноватый пушок над верхней губой, придававший его по-мальчишески милому лицу признак наступающей взрослости, - соединение ещё не ушедшего пацанства с ещё не наступившей, но уже внятно наметившейся грядущей мужественностью придавало лицу Никиты то очарование, какое бывает только в пору ранней юности... словом, Никита был симпатичен, и Андрей, невольно залюбовавшись лежащим напротив парнем, потеплел глазами - удивление во взгляде Андрея сменилось лёгким лукавством, - глядя на Никиту, Андрей улыбнулся:
- Никит... а ночью ты был совсем другим - ночью ты не брыкался, как сейчас... не отстранялся... что, блин, случилось?
- В смысле? - Никита, вновь не отозвавшись - никак не отреагировав - на обращённую к нему улыбку, непонимающе хлопнул ресницами, вопросительно глядя на Андрея.
- Что значит - "в смысле"? В прямом смысле... прямей не бывает! - Андрей тихо рассмеялся; непонятное поведение Никиты Андрея и веселило, и озадачивало - одновременно.
Никита, всё так же недогоняюще глядя на Андрея - по-прежнему ничего не подозревая, ни о чём не догадываясь, а потому не понимая, над чем Андрей смеётся - снова хлопнул ресницами:
- Это... как?
- Показать? - Андрей, весело глядя Никите в глаза, игриво подмигнул.
- Что ты мне покажешь?
- Ну, это самое... что ты делал ночью, - живо отозвался Андрей, одновременно с этим ловя себя на мысли, что он не знает, как объяснить такое странное поведение Никиты.
- Ну, покажи... - не очень уверенно отозвался Никита, и во взгляде его мелькнула тревога, тут же сменившись вполне естественным любопытством; мысль о сексе - об однополом сексе, или сексе в мужском формате - по-прежнему не приходила Никите в голову, и вместе с тем Никита ничего не помнил... ну, и что же он делал ночью - что ему может Андрей показать?
- Ох, Никита, какой ты хитрец... что - переводишь стрелки? - засмеялся Андрей.
Они лежали друг против друга, оба голые, и Андрей, говоря о "переводе стрелок", мысленно удивился, как правдоподобно Никита его разыгрывает, изображая из себя ничего не знающую невинность... ах, Никита, Никита! Показать ему надо... показать, что было ночью, - Андрей, невольно улыбнувшись, почувствовал в промежности сладко ноющую, щекотливо зудящую истому... неожиданно у Андрея возникла мысль разыграть Никиту ответно, но сладость, полыхнувшая между ног, была так сильна, что Андрей тут же решил не отвлекаться на игры в "моя-твоя-не-понимает", - голый Никита лежал рядом, и Андрей, невидимо стиснув мышцы сфинктера, голосом, чуть изменившимся от предвкушения близости, прошептал, горячо выдыхая:
- Никита...
Андрей уверенно подался всем телом вперёд - к лежащему на боку Никите, но тот, упреждая Андрея, тут же стремительно вскинул навстречу руку, - избегая соприкосновения своего обнаженного тела с телом обнаженного Андрея, Никита ладонью упёрся Андрею в грудь, но, не сдержав напора, в тот же миг оказался лежащим под Андреем на спине: с силой, с наслаждением вдавливая напряженно твердый член Никите в живот, ещё не поняв, что Никита отбивается, и отбивается не шутейно - не играя-заигрывая, Андрей, удерживая Никиту за плечи, прижался обжигающе жаркими губами к Никитиной шее:
- Никита...
- Пусти! - вырываясь из-под Андрея, Никита задергался под навалившимся на него Андреем что есть силы. - Пусти меня, бля... пусти...
- Чего ты... чего ты трепыхаешься? Я ж тебе... я тебе показываю... - не обращая внимания на реакцию Никиты - не придавая Никитиной реакции должного внимания, горячо зашептал Андрей, сладострастно сжимая ягодицы.
- Что ты мне... что показываешь?! Пусти! - Никита, изловчившись, кулаком ударил Андрея в скулу... точнее, не ударил, а скорее толкнул - для полноценного удара не была никакой возможности хотя бы чуть размахнуться, но этого несильного, скользнувшего по щеке толчка оказалось достаточно, чтоб Андрей, от неожиданности дёрнувший головой, в следующее мгновение осознал, что что-то не так... что-то явно не так!
- Ты чего? - резко отстраняясь - откидывая голову вверх - Андрей уставился на Никиту ничего не понимающим взглядом, в котором сквозь недоумение отчетливо сквозила неподдельная досада. - Никита, блин... офонарел? Ты чего?
- Пусти! - Никита, не прекращая вырываться, с силой задёргал под Андреем задом, ощущая, как от этих движений его собственный член, чуть утративший несгибаемость, снова стремительно затвердевает, каменеет, наполняясь приятной - хорошо знакомой, но в данной ситуации не совсем понятной - сладостью. - Что ты делаешь? Пусти!
- Да что с тобой?! Я показываю тебе...
- Что ты... что ты мне показываешь?! Ты лезешь ко мне...
- Я тебе показываю, как ты... - перебивая Никиту, напористо выдохнул Андрей, - как ты здесь ночью трахался... причем, делал это с удовольствием - с большим удовольствием!
Никита, ожидавший услышать что угодно, но только не то, что Андрей энергично проговорил-выдохнул ему в лицо, от неожиданности замер, перестав вырываться.
- Кто трахался? Я?
- Нет, блин... не ты - кот Матроскин, блин, трахался! - хмыкнул Андрей, не скрывая досаду... этот Никита явно перебарщивал, изображая из себя нераспаханную целину, и Андрей невольно почувствовал лёгкое раздражение: так, блин, можно до бесконечности дергаться-вырываться, спрашивать-переспрашивать... какой в этом смысл - какой ему, Никите, от этого кайф?"Кто трахался? Я?" Андрей, лёжа на голом Никите, сладострастно вдавливался в Никитин живот, и ему, Андрею, хотелось... ему очень хотелось трахаться - так, как они это делали ночью... классно делали! И чего он, этот Никита, сейчас хочет - чего он добивается? Переводит на него, на Андрея, стрелки - стыдно за вчерашнее? Ну, перевёл он стрелки: "я не я, и не хата не моя"... дальше-то что? Стрелки перевёл, и - будь ведомым... или он, Никита, вообще не хочет - трах по-трезвому ему не в тему? Или он, может, чего-то боится - чего-то опасается?
- С кем я трахался? - с недоумением глядя Андрею в глаза, озадаченно проговорил Никита, снова сбивая Андрея с толку - сбивая не столько содержанием вопроса, сколько той интонацией, с какой он вопрос свой проговорил: в голосе Никиты было удивление, недоумение, озадаченность, и всё это было совершенно искреннее, неподдельное... разве можно так хорошо играть?
- Никита! Хуля ты... хуля дурака валяешь - целку изображаешь?
Андрей, стараясь подавить в себе невольное раздражение, хотел добавить что-то ещё, и вдруг, глядя на Никиту, запнулся - внезапная догадка осенила Андрея... с ним, с Андреем, однажды случилась история - была история... да, была такая история: он учился на первом курсе, и однажды на дне рождении однокурсника он, Андрей, перебрал - напился так, что, проснувшись на другой день, он не помнил ничего... ну, то есть, абсолютно ничего - в памяти был полный провал, и он, Андрей, тогда ещё сильно испугался, и испугался не на шутку... чем закончился тот вечер, как и с кем он добирался до снимаемой им квартиры, что и кому он говорил, что делал - всё это было стёрто в памяти... не размазано, а именно стёрто, обнулено, и оставалось лишь уповать на то, что он, будучи пьяным, ничего т а к о г о не сделал... день рождения у однокурсника был в субботу, и весь воскресный день Андрей промаялся, не находя себе места - абсолютно ничего не зная про своё поведение... в понедельник он шел в универ, готовый ко всему, и настроение было... настроение было - хоть вешайся, но, к счастью, всё тогда обошлось - он ничего т а к о г о, будучи пьяным, не сделал, ничего т а к о г о не натворил... в ведь мог бы, ещё как мог бы!
