Подойдя на несколько шагов ко мне, уже застегнув на себе до конца молнию своего чёрно-белого платья, Настя чуть наклонила голову и коснулась губами моего подбородка.
- Знаешь: там, на доске, я представляла себе, будто всё происходит по правде. Ощущения были просто сумасшедшими. Может быть, - сладко выдохнула она, - когда-нибудь я позволю тебе сделать это на самом деле.
Я промолчал в смятении чувств.
Ощущая, что в брюках моих вновь начинает пробуждаться уснувшая было сила. Организму моему явно хотелось завоевать в полной мере доверие этой девчонки, но не для того ли, чтобы злоупотребить им? Что будет, если она когда-нибудь в далёком будущем доверится мне, скуёт себя настоящими цепями и даст мне настоящий паяльник?
Пытаясь отогнать глупые неуместные мысли, но чувствуя при этом возрождающуюся выпуклость на брюках, я проговорил...
- Мне неудобно перед тобой. Если б я мог хоть чем-то загладить свою вину. Хоть что-то сделать.
Она пощекотала кончиком носа моё ухо.
- Вообще-то, - шепнула она, - у меня есть ещё одна фантазия. Мне бы хотелось проделать с парнем: то же, что ты проделал со мной: тем же паяльником. Но только если ты согласен:
Я посмотрел сперва на бутафорский паяльник, потом на Настю. Мог ли я отказать девчонке, которую чуть не выжег изнутри?
Не говоря уже о том, что иначе мне никак не завоевать до конца её драгоценное доверие.
Просто необходимое мне.
- Давай.
Настя легко поцеловала меня в щеку.
- Пошли.
Она упорхнула в соседнюю комнату. Следуя за ней и невольно удивляясь, сколько же комнат тут оборудовано под прихоти Насти, - хотя пока моим глазам по сути предстала лишь одна, комната-оранжерея могла и не иметь отношения к Насте, - я увидел нечто наподобие довольно толстой, вертикально установленной и прочно укреплённой пластмассовой доски немного гитарообразного вида с небольшим отверстием в нижней части и несколькими механическими зажимами в разных местах внизу и вверху.
Предназначение доски было очевидным.
Становись вплотную к ней и помещай конечности в специально заготовленные зажимы. Форма доски такова, что тело твоё приникнет аккурат к ней.
Точь-в-точь по контурам.
- Разденься, - Настя облизывала губы, поглядывая на меня. Создавалось ощущение переполняющего девчонку странного бодрого мандража.
Чувствуя подкатывающий к горлу приятный комок, я снял с себя синюю футболку. Наклонившись, расшнуровал и снял обувь, смущённо вспомнив, что, подобно чукче из анекдота, так и не удосужился снять её после входа в квартиру. Следом освободился от носков. Замявшись, тем не менее я буквально силком заставил себя избавиться от брюк и от нижнего белья.
То, что прежде было сковано тканью плавок и брюк, получило вольную на глазах у Насти.
Стоя босиком на прохладном полу, я отвёл взгляд в сторону, отчётливо понимая, что ей теперь открыто не только моё состояние, но и все физические недостатки. Хотя и говоря себе, что на такой стадии знакомства внешность уже вряд ли может что-то испортить, я всё же ощущал стыд.
Настя тем временем не спеша подошла ко мне.
Пальчики её коснулись:
Я чуть не застонал.
- Подойди к макету, - негромко велела она. Вот, значит, как она зовёт эту доску - "макет". Интересно, чего "макет" и почему?
Глаза её блестели.
Я послушно сделал несколько шагов вперёд по немного пыльному полу, собирая грязь нагими ступнями. Прижавшись голой спиной к холодной пластиковой доске, услужливо разместил ноги и руки в явно приготовленных для этого зажимах.
Щелчок.
Серия щелчков, начиная сверху и заканчивая самым низом, по воле Насти оковывает меня по рукам и ногам. Выпрямившись, она наделяет меня неожиданно жарким поцелуем прямо в губы.
То, что при этом совершают со мной где-то внизу её невероятно проворные пальчики, ощущается едва ли не сильней.
- Я сейчас вернусь. - Она отступает на шаг, улыбнувшись. - Думай обо мне.
Исчезнув за дверью, Настя оставляет меня наедине с собой и со своим сумасшедшим состоянием. Чуть не застонав от невозможности даже высвободить руку, я стараюсь дышать глубоко и свободно. Возбуждение начинает иссякать, но тут же возникает внутри вопрос, хотела ли этого Настя? Её "думай обо мне" нельзя ли истрактовать как приказ поддерживать пыл?
Думаю о её нежных гибких пальчиках, о её сладких губках. Интересно, её язычок так же игрив, как и пальчики?
Тут уже непроизвольно дёргаются мои бёдра, пытаясь сжаться.
Увы, оковы на ногах размещены чересчур мудро.
Настя не задерживается надолго и возвращается раньше, чем я успел бы начать волноваться или мне в голову начали бы приходить странные мысли. Тихо смеётся, прикрыв рот ладошкой и глядя на мои ещё активные - или даже более активные? - причиндалы.
Держа в свободной руке превосходно известный мне предмет технического инструментария.
Паяльник.
С загадочной полуулыбкой проведя меж губ кончиком языка, Настя приседает на корточки и что-то ищет в моих брюках. Перебирая содержимое карманов, откладывает в сторону ненужные ей ключи и телефон. Наконец она распрямляется, и на ладони её - катушка скотча и аптечные ножнички.
Взмах ножничками.
Небольшой отрез полупрозрачной ленты заклеивает мне рот.
Надёжно.
- Знаешь, чего б мне хотелось? - произносит она, на мгновение приникнув ко мне и потёршись кончиком носа о мою шею. - Мне нравится боль. Но не только боль. Мне нравится определённое отношение к боли.
Она приобнимает меня, заглянув мне в глаза и заведя руку с паяльником мне за спину.
- Которое редко встречается.
Кончик холодного металла касается моих ягодиц, заставляя одну из них вздрогнуть. Так вот, значит, зачем в нижней части доски имелось отверстие?
- Которое так хочется воспитать в ком-то.
Кончик холодного металла словно танцует вокруг моего заднего прохода, пресловутого анального отверстия, выписывая там круги, но не решаясь заглянуть внутрь.
- Расслабься, - шепчет Настя.
А, что я теряю? Это же бутафория:
Словно пытаясь клюнуть меня пониже спины, паяльник несмело тыркается кончиком в закрытую обычно лазейку. Тыркается ещё раз. Я изо всех сил пытаюсь расслабить сфинктеры, но чувствую, что, в сочетании с проникновением туда куска металла, это может привести к немного неаппетитному итогу.
Зря я сегодня завтракал.
И вчера ужинал.
Зря.
- Не стесняйся, - вновь шепчет Настя. Голос её то становится выше, то падает; кончик паяльника меж тем выписывает круги уже внутри самого анального отверстия, почти на входе, то погружаясь глубже, то выныривая вновь. - Если немного выйдет:
Зажмуриваюсь и пытаюсь расслабиться окончательно.
Вытянутый кусок металла понемногу проникает вглубь, явно вытесняя притом и частично выталкивая наружу - я стыдливо зажмуриваюсь ещё крепче - капли жидковато-коричневой массы. Как бы в награду за каждый выигранный сантиметр - и словно желая помочь в борьбе со стыдом - Настя прижимается ко мне теснее, на радостях сызнова целуя меня.
Кончики пальцев её свободной руки при этом вновь чуть-чуть проскальзывают по навершию моей боеголовки.
Насколько вошёл в меня паяльник?
По ощущениям мнится, что он вот-вот выйдет из моего живота, но ощущения могут обманывать, а я феноменальный паникёр. Однако если он не вошёл в меня целиком, то я очень удивлюсь.
- Нравится? - сладко выдыхает Настя. Паяльник в её руке совершает волнообразные, ввинчивающиеся движения, то проникая чуть дальше, то отступая на миллиметр, но в целом скорее просто массируя меня изнутри.
Я утвердительно мычу.
Не уточняя, что именно нравится - ввинчивающиеся движения Насти, близость её губ и её тела, касания её игривых пальчиков.
Нравится, и всё.
Чуть отстранившись, она на несколько мгновений скрывается у меня за спиной, после чего я слышу серию пластмассовых щелчков и лёгкий скрежет.
- Закрепила паяльник на специальной подставке за рукоятку, - улыбается Настя. - Чтобы ни в коем случае не выпал.
Отойдя от меня на пару шагов, она рассматривает меня практически хозяйским взглядом.
В её блестящих глазах и в улыбке её мне видится нечто такое, что мне уже несколько не по нутру.
Но что я могу поделать?
