Резко - одну руку под Юлькину жопку (собственная моя лапочка отзывается на прикосновение горячей волной - ах, хороши у подружки булки!) , второй подхватываю юбку за подол и вздергиваю на живот. Юлечка охает и сжимает ноги. Нет, родная, не пойдет: отпускаю грудь и властно обеими руками развожу ножки "бабочкой". Тик издает терминальный звук досасываемого с донышка через трубочку коктейля.
Трусики, конечно, из комплекта - черные и кружевные. Ну хоть не стринги, и то ладно. Мокрые - насквозь. И бедра аж блестят. Явно облизывал, скотина. Жадно оглаживаю ладонью бедра, вторая рука возвращается наверх. Ой, не могу, еще раз... по чулку - и выше, на голую теплую кожу, стиснуть, и обратно... и вторую теперь. Гладенькая, пухленькая, шелковистая, отпускать не хочется. Я уже всерьез завелась, хотя и пытаюсь сдерживаться. Сначала надо закончить дрессировку.
Руку - на промежность. Сжать, пока еще поверх влажных кружев, помесить, натирая губки друг о друга. Юлька явно "плывет" - дышит со всхлипами и выпячивает грудь навстречу моей руке. Тик сжимает и разжимает кулаки, взгляд мечется по распростертому телу. Еще немного...
Не прекращая мять Юлечку между ног, быстро расстегиваю еще пару пуговиц на блузке - и сдергиваю, наконец, лифчик к шее. Да, подружка, есть тебе на что парней ловить: пусть "двоечки", зато совершенно неотразимые. Плотные загорелые полушария отлично держат форму, а ореолы аж выпятились. С наслаждением загребаю одну грудку в ладонь, мну, выкручиваю... Юлька, не выдержав, ухватывает себя за вторую, начинает щипать и крутить сосок. Ноготки такие аккуратные, розовые, блестящие...
О, а это что за новости? Тик, пока я отвлеклась на Юлькино вымечко, распустил руки, и теперь увлеченно тискает ей бедрышки, подобравшись уже вплотную к роскошным шарам, что повыше. Года три, небось, на эти арбузики засматривался, когда училка рисования поворачивалась ими к классу. Юбочки у моей подружки разной длины и скромности, но все их объединяет общая деталь: сзади пониже пояса они... как бы сказать... подчеркивают. Благо, есть что подчеркнуть. Ну, вот и не уберегла малышка свою попочку - ладони Тика уверенно ложатся на половинки, сжимают, ощупывают. Юлька стонет в голос. Хорошо, что до вахты далеко, а то были бы у нас благодарные зрители.
Что-то мы увлеклись. Пора бы перейти от преступления к наказанию.
Не могу.
Вот черт. Не могу.
Отпустить эту мякоть? Вытащить палец из этого обжимающего и влажного? Да. Надо.
Нет. Не хочу. Хочу, наоборот, поглубже: вот так, например. Ага, вот где у нее точка. Еще раз. И за сосок ущипнуть. Еще. А вот кричать так громко не надо, дай я тебе ротик закрою. Своим. Мяу, какие сахарные. Языком по ним, изнутри. Давай, Юлечка. Будешь мокрой, как травка осенью, чтобы моему мальчику мягче было...
Что??
Я свихнулась?!
Отпустить, немедленно, и бежать отсюда. Нелька, дура, ты что делаешь? Кретинка, кретинка, кретинка!!
- Тик...
Взгляд в ответ - из другой вселенной, где меня не стояло. Рука уже давно на Юлиных губках, вторая мнет ей грудь. Зачарованно наблюдаю, как палец - моего мальчика! - трогает клитор - чужой женщины! Нажимает, поглаживает. Большой палец аккуратно пытается втиснуться в дырочку рядом с моим.
- Тиик...
Ноль реакции.
Юлька протягивает руки, обнимая меня за шею, и тянет вниз. Нет сил. Нельзя. Нет. Тик, остановись. Останови меня... дурак...
Молочно-острый запах зрелой самки. Розовый сосок прямо перед глазами, руки на затылке мягко толкают меня к нему.
Шло бы все к черту!
Приоткрываю губы, впуская между ними плотный столбик. Трогаю его языком, прикусываю, вбираю поглубже, целуя темный ореол. Обожаю такие грудки: налитые, торчащие, горячие.
Чья-то рука ложится мне пониже спины, начинает жадно обминать сквозь ткань. Пусть. Я тоже хочу. Я заслужила. Юлька, красотка моя сочная, мы сейчас с тобой будем угощаться моим мальчиком. Вдвоем и на всю катушку. На всю Катюшку. Жаль, ее тут нет, она бы тебя оценила - твой запах, твой вкус. Твои губы. Давай, Тик, в два языка ее: ты снизу, я сверху. Нравится она тебе? Конечно, как же иначе. Вот так, а всего-то надо было - зажать в темной школе не меня, а ее - мокрую сучку с шикарными булками. Еще в девятом надо было. Ты не знал тогда, что она с восьмиклассниками трахается? Да, не удивляйся, сама видела, как ее в том же туалете, где мы с тобой тогда - симпатичные мальчики вылизывают. Как ты сейчас. Только это она их затаскивает, а не они ее. Усаживает на корточки, накидывает юбку мальчику на голову, и урчит от удовольствия, пока он там старается. Правда, Юлечка? Я однажды открыла дверь в их кабинку... задвижку второпях не закрыли... так чуть сама под ту же юбку не забралась.
Перед мальчиком было неудобно, только поэтому ушла... А после, наверняка, расстегнет ему ширинку, станет коленками на унитаз, задерет подол, и направит его себе в самое сладкое... вот как тебя сейчас направит, мое золотко. Вот так, возьмет ладошкой, и направит прямо куда надо... войди в нее, не бойся. Любимый мой. Дай я тебя в этот момент поцелую... не бойся, не дрожи так, смелее, входи в нее. Это всегда праздник, я знаю - войти в незнакомую самочку, с каждым движением глубже и глубже, в юную самочку с остренькими грудками, в пухленькую самочку с мягким животиком... в глубокую, жаркую, узкую Катеньку... в маленькую, спортивную, упругую Леночку... в глупую, желанную, пышную Олечку...
В беззащитную, доверчивую, невинную Вербочку... в смеющуюся, целующуюся, нежную Леську... в гостеприимную, уютную, страстную Нелечку... в жадную, всасывающую, мокрую Юлечку, аппетитную и недоступную женщину, известную в нашем городе художницу... которую по вечерам сношают пацаны за гаражами, и кончают ей в ротик, на грудки, на платье, на волосы, а самые нахальные кончают внутрь, просто так берут - и заливают ей весь сладкий тоннельчик, и она потом идет домой, чувствуя, как трусики пропитываются ее соком и их семенем. Вдохновение она таким образом получает, шлюшка. Залей ее тоже, Тик, мой мужчина, осемени эту блондиночку, она сегодня не предохранялась, я уверена - она не думала, что ее сегодня завалит самец без всяких церемоний и резинок. Давай, милый, держи ее за плечи, кончай, кончай в нее, вот, вот! Слышишь, как она воет?
Привыкла насиловать мальчиков, никогда не думала, что придет расплата. Не торопись, слей в нее все до капли, чтобы точно понесла. Пусть бежит в клинику, пусть ее выскребают, кобылу похотливую. Давай я тебя почищу теперь. Умм, какой у нее сок вкусный! Остренький, мм! И я мимо такого сокровища два года ходила... Что, Юлечка, пришла в себя? Понравился тебе мой мужчина? Не ожидала, да? Хотела поиграть? Ну, вот и поиграла, теперь трясись. У него сперма мощная, я точно знаю. Если у тебя там что-то было или в ближайшие дни будет - поздравляю, ты молодая мама. А заявление подашь - я тебе засуну туда руку, до конца, ухвачусь и вытащу. Знаешь, как матка выглядит? Я тоже нет, вот и узнаем вместе. Приветик, Юльчин, спокойных снов. Пойдем, солнышко. Ох, какой ты у меня бешеный... дома, дома теперь, обещаю тебе сегодня ночь наслаждений...
- Лис... Лисенка... Нелькин, тише, тише, не пинайся так... ты чего разбуянилась, лап?
- Тиик? А... мы не в школе? . . А где Юлька? А?
- Какая Юлька? Тебе приснилось что-то, Лис, ты так прыгала, я аж проснулся.
- Извини, зверь. Правда, приснилось. - Нелька медлит, и вдруг заходится в истерическом сдавленном хихиканье. Сверху ворочается и бурчит во сне Котена. Вот-вот проснется. Старшая сестра загоняет смех внутрь и еще некоторое время тихо попискивает, подергиваясь. Тик лежит и смотрит, улыбаясь до ушей.
- Нелькин, ты такая смешная сейчас, вобще...
- Охохох... И-и-и... их... их... все, все, все, все! Хватит! Все! Не, вот приснится же, а? Будто мы с тобой на пару трахнули Юльчина... ну, Юльку-рисовальщицу. Прямо в учительской. Прикинь?
Теперь настает очередь Тику сотрясать оба этажа, а Нельке - зажимать ему рот. В конце концов он отодвигает ее ладони, еще пару раз всхлипывает, и наконец успокаивается.
- Лис, с тобой так классно засыпать, - моя радость медленно гладит меня сзади по шее ладонью, зарывшись в волосы. И вправду, засыпает уже, голос сонный-сонный.
- Сладких снов, чудо, - шепчу я ему. Чудо чмокает губами и вдруг улыбается во всю ширь, почти неразборчиво шепча в ответ: "Любимая... "
Какие Юльки, какие Ленки? Никому не отдам. Мой, мой, мой, слышите?!
