Копирование и распространение
без разрешения автора запрещено!
Кажется, я окончательно запуталась.
Мать устроила что-то вроде праздничного ужина в честь Полининой свадьбы. Выпили за Полину, за ее жениха, за моего брата Володю, за его службу, за нас. В итоге получилось многовато на душу населения. Роман, весь вечер старавшийся под столом коснуться своей ногой моей ноги, опьянел больше всех и был сильно смущен этим.
- Веди его баюшки, - сказала мне мать.
- Давай я отведу, - прервал ее отец, увидев возмущение на моем лице.
И они с Романом удалились.
Сплю я обычно в одной ночнушке. Если холодно, лучше возьму одеяло потеплее, но все равно не одеваю пижаму. Не люблю лишней одежды. В этот вечер я заснула сразу и крепко.
Проснулась я от того, что кто-то сел на мою кровать. Я встрепенулась, меня коснулась чья-то ладонь. Не сразу поняла, что это Роман.
- Ромашка, ты что? - прошептала я.
- Пришел к тебе, я так соскучился.
- Ты с ума сошел. Иди спать!
- Нет, я хочу побыть с тобой.
- Рома, ты пьян.
- Нет, уже все прошло.
- А который час?
- Три часа ночи, - он наклонился ко мне, - Леночка, ты что, забыла меня?
- Ничего я не забыла. Но ты должен идти к себе.
- Я никому ничего не должен, - и он улегся рядом со мной.
- Роман, мы не должны...
Его рука уже была на моей груди.
- Пусти меня к себе, - он стал забираться под одеяло.
- Нет, Ромашка, нет, что ты делаешь. Родители услышат.
- Они крепко спят, Лена, пожалуйста, позволь мне. Иначе я замерзну.
- Роман, ты что, ты что, смотри, как ужасно скрипит кровать.
- А ты лежи тихонько, она и не будет скрипеть.
- Рома, не надо.
- Т-с-с. Давай будем тихонько-тихонько. Вот так. Видишь, как тихо.
- Роман!
- Молчи. Дай мне твои губки и молчи. И нас никто не услышит.
- Ромашка, что ты делаешь? Зачем? Не надо.
- Люблю тебя. Помнишь, как было летом? Тебе ведь тогда нравилось?
- То было давно и неправда.
- Нет правда. Помнишь, ты просила, чтоб я не спешил?
- Не помню.
- Вот поэтому я и приехал, чтоб напомнить тебе.
- Они услышат и будет скандал. Ты хоть дверь-то запер?
- Конечно. Как хорошо, что ты не заперла ее. Ты ведь знала, что я приду?
- Ничего я не знала. Если бы знала, закрылась бы.
- И была бы не права. Не сжимай так коленки.
- Боже, Ромашка, что ты со мной делаешь.
- Тебе так приятно?
- Да.
- А так?
- Ты бессовестный.
- Какая у тебя грудь.
- Какая?
- Упругая. Как колотится твое сердце.
- Как?
- Как и мое. Часто-часто.
- Ты смешной.
- Леночка, да ты уже там вся мокренькая, мне уже можно, а?
- Ромашка, я боюсь. Ой!
- Тебе не больно?
- Нет.
- А еще чуть-чуть? Не больно?
- Ромашка! А то ты не знаешь - там два раза больно не бывает.
- Леночка, кошечка моя! Я в тебе. Сладкая ты моя. Люблю тебя.
- Ромочка, только давай тихонько, чтобы койка не скрипела, милый мой.
- Да, да, милая. Так хорошо?
- Ага. Но она все равно скрипит.
- Не думай об этом. Леночка, ты чувствуешь меня?
- Ромочка, Ромашка, я не могу, я сейчас, Рома, я уже близко, где ты?
- Я уже тоже рядышком, как отвердели твои сисочки, какая ты вся.
- Рома, я, я... Я все миленький, я уже. Я падаю, Рома. Я падаю.
- И я с тобой, милая. Я тут. Прими, прими, о, о-о, Леночка, прими от меня.
- Миленький, что мы наделали, это нехорошо, нехорошо.
- Лапушка моя, это хорошо. Ты что, плачешь? Маленькая, не надо плакать.
- Я не от того плачу.
- А от чего?
- От другого.
- От чего "другого"?
- Ну, я не знаю, как сказать. Не приставай.
- Я хочу знать, отчего ты плачешь?
- Я уже не плачу.
- А всхлипываешь. Я тебя чем-то обидел?
- Обидел.
- Чем?
- А вот этим!
- Да ты что! Оторвешь ведь!
- А чтоб не спрашивал всякие глупости.
- Лена.
- Что?
- Давай, скажем матери, что мы поженимся.
- Ты с ума сошел. Ты забыл, что ты мой братик?
- Так троюродный же! Мы с тобой это уже обсуждали. А ты опять.
- Нет. Не надо ничего говорить. По крайней мере, до окончания школы.
- Ну, ладно. Только ты помни, что ты моя девушка, ладно?
- Уже не девушка.
- А кто?
- Женщина.
- Нет, ты моя девушка. И ею будешь всегда.
- А ты мой мальчик?
- А я твой мальчик.
- Мальчик. А, мальчик?. Ты не собрался ли заснуть здесь?
- Собрался, а что? Нельзя?
- Спать извольте в своей коечке, сэр. Здесь Вам не тут.
- Вы очень строги, мадам. Нельзя же так. Джентльмен спать желают.
- Вы не спать сюда были призваны. Пожалуйте, в свои апартаменты, сэр.
- А если нам захочется ищщо?
- Хорошего понемножку. В одни руки два раза не отпускаем.
- А если мы ищщо станем в очередь?
- Мы Вас запомнили, сэр. Вы не сможете обмануть нашу бдительность.
- Лена!
- Что?
- Давай еще сделаем.
- Нет. Я уже никакая. Я устала. Иди к себе.
- А в другой раз?
- В другой раз и поговорим. Иди, спокойной ночи.
- Уже четыре часа. Ночи каюк.
- Ничего не "каюк". Будем спать до десяти. Завтра выходной.
- Я пойду. Люблю тебя.
- Иди.
- А ты меня что, не любишь?
- С чего ты взял?
- Ты мне не говоришь об этом.
- Говорю.
- Не слышу.
- Иди.
- Не слышу.
- Люблю. Иди.
- Вот теперь я пошел.
Вечером следующего дня мы пошли на танцы. Было так классно. Роман так и сказал: "Пойдем, коза, попрыгаем, ножками подрыгаем". Попрыгали и подрыгали на славу. Девчонки смотрели на моего кавалера с нескрываемой завистью.
А через четыре дня он уехал.
Хорошая поговорка есть. Любишь кататься, люби и саночки возить.
Катались мы все дни, что он гостил у нас. Как нас не застали предки - уму непостижимо. Сколько сладостных заездов мы совершили? Штук пять, не меньше. И каждый старт завершался полновесным финишем. Роман не слушал всех моих опасений и делал, и делал. Я успокаивала себя тем, что в моем календарике красным цветом было отмечено двадцать второе сентября. Получалось, что небесная канцелярия с нами заодно. Поэтому я позволяла ему все, да и сама этому радовалась.
Двадцать второго ничего не произошло. В это день я пошла в школу во всеоружии. Я боялась, что процессы могут начаться прямо на занятиях. Но день прошел, и никаких намеков. В легком волнении прошел следующий день. Обычно по мне можно было сверять куранты. А тут... Двадцать третье число.
Двадцать четвертое.
Двадцать пятое.
Двадцать шестого я запаниковала. Я поняла, что забеременела. Очевидно было, что это итог моих забав в самом конце лета. Но с кем? И Толик, и Роман могли с одинаковым успехом претендовать на авторство.
Меня охватил ужас.
На следующий день я уже ничего не ждала, я проверяла свои ощущения. Да, меня определенно тошнило. Да, хотелось солененького. Я разревелась. Что делать?
Было желание броситься к матери. Я даже подошла к ней, но она была чем-то занята и так на меня рявкнула, что я решила, нет, нужно как-то по-другому. Но как? Мне ведь только в ноябре будет шестнадцать. Засмеют все. Я стала листать литературу. Нашла у матери одну книжку. "Про здоровый быт". Мой быт был не таким здоровым, как там описывалось, и эта книжка мне помочь уже не могла. "Девушка не должна" - вот основная мысль одной из глав, а что делать, если девушка залетела. Нет ли домашних средств? Таблеток каких. Горьких, горьких. Я согласна. Есть в природе таблетки, но "до". Или "после", но сразу. Но ни "до", ни "после" мне их никто не предложил. Боже, какая я дура. От кого я понесла? Где он, мой омут?
Еще один день.
Что-то когтистое сжало мое сердце и не отпускало.
Еще день.
Ничего.
Кошмар.
В один из вечеров встретился и поговорил с Наташкой. Чудо в юбке! Видите ли, она больше не хочет со мной встречаться. Баба с воза - кобыле легче. Я едва сдержался, чтоб не сказать ей это. Хотя, сказать честно, я ей был благодарен. За наши встречи, за любовь, мне все-таки кажется, что мы были влюблены друг в друга. За то, что позволила мне все, что я хотел. Словом, за все, что было. После разговора, ей-богу, полегчало. Хотя где-то в глубине души остался во мне какой-то чисто спортивный интерес к Наташке. Хотелось бы сделать с нею еще разок, чтобы и ее довести до вершины ощущений. Я даже попытался пойти на контакт. Ей с Тоней выпало убирать в мастерской, я вошел к ним и сказал Тоне, что ее вызывает классуха. Когда она ушла, я подошел к Наташе сзади и обнял ее.
- Убери руки, - сказала она.
Каким тоном она это сказала! Я отодвинулся, словно обжегся. Через пару минут возвратилась возмущенная Тонька и стала укорять меня, что я ее обманул, что сегодня не первое апреля.
- Не бушуй, что ты раскудахталась, - сказал я ей.
- А ты зачем сюда приперся? Мюнхаузен! - она стала махать на меня веником.
- Отвали ты от меня, коза! Сама простая, как пиджак Мао Дзедуна!
- Сам ты пиджак, сейчас будешь подоконники протирать.
- Если ты будешь такой злюкой, то никогда не выйдешь замуж.
