Я живу недалеко от Москвы в маленьком городишке, 10км от кольцевой. Дом мой стоит на окраине, где город граничит с лесом, а по лесу недалеко протекает река. Это любимое место отдыха наших горожан, а отдых этот всегда стоял и стоит на трех китах: купание, выпивка, ебля. В теплые летние вечера лес просто кишит людьми. Каждый выбирает занятие на свой вкус. Кто плескается в воде, иногда даже в голом виде, кто эксгибиционирует на берегу в том же виде, кто распивает поллитра на полянке, а кто трахается в кустах. С недавних пор я бываю в этом лесу почти каждый день- выгуливаю собаку...
Четыре года назад моя дочь возвращалась из школы и услышала тихое поскуливание, раздающееся из зарослей вдоль забора. Она раздвинула ветки и увидела белого пушистого щенка, свернувшегося клубочком, маленького и беззащитного. У щенка была сломана лапа и шансов выжить у него практически не было, он неминуемо умер бы с голода. Дочка пожалела и взяла щенка с собой. Дома была долгая ругань с моей матерью, ярой ненавистницей всех животных, но перевесом в два голоса (три против одного) было принято решение оставить щенка в семье. При ближайшем рассмотрении щенок оказался девочкой и после перебора множества вариантов ей было присвоено имя - Тома. Лапа у нее постепенно зажила и, несмотря на свое подзаборное происхождение, через год Томка превратилась в красивую породистую сучку. Все говорят, что это кавказец, но я сомневаюсь, потому что кавказцы все очень злые, а Томка наоборот добрая и очень ласковая, все ее любят, а мне она теперь, прямо, как вторая дочь.
Каждый вечер я беру собаку на поводок и мы идем гулять в лес, к реке. В лесу поводок снимается и Томка, визжа от радости, начинает носиться между деревьями, по полянам, обнюхивая все своим черным носом, копается в листьях, как будто ищет что-то... Может свое собачье счастье ищет. С этим собачьим счастьем действительно вышел какой-то напряг. Из-за своих размеров, Томка никак не могла найти себе жениха. Все кобели, к которым она проявляла симпатию, трусливо поджимали свой хвост и позорно ретировались куда-нибудь подальше от такой большой женщины. А Томка только долго и безответно лаяла им вслед: "Куда же ты, дурашка, иди ко мне, давай поиграем!" Видимо все это ее сильно огорчало и она шла домой, печально глядя себе под ноги, думая о своем, о бабьем. Я останавливался и Тома тыкалась в меня, куда -нибудь под мышку или между ног и стояла, не двигаясь, а я гладил ее, крутил за ушами, в ушах, ерошил шерсть и ласково приговаривал: "Хорошая ты моя собака! Самая лучшая собака! Да не расстраивайся ты так! Будет и на твоей улице праздник! Эх... все вы бабы одинаковые..." Она снова веселела, начинала вилять хвостом и снова начинала искать, бегать, нюхать, разгребать листья...
Жизнь продолжалась. Так незаметно пролетели два года...Случилось это позапрошлым летом, в июле. У Томки тогда была очередная течка. Был вечер. Как всегда, мы пошли гулять. Шли по тропинке, Тома впереди, я сзади. Несмотря на июль, вечер был холодным и в лесу было безлюдно. Нам не встретился ни один человек. Я насвистывал какую-то мелодию и строгал палку, опробывал новенький, только что презентованный швейцарский перочинный ножик.
Вдруг Томка остановилась. Тропинка уходила вправо и Тома стояла, как вкопаная, глядя туда, за поворот. Я подошел к собаке и все понял. Вперели на тропинке стояла немецкая овчарка, черная как смоль и явно кобель. Он вытягивал шею в нашу сторону и втягивал носом воздух. В десяти метрах за ним ускоряла шаг хозяйка. "Ганс! Сидеть!"-крикнула она своему немцу. А потом уже мне -"У Вас кто, не мальчик?" -"Да нет, не беспокойтесь! Девочка! Сучка!"-ответил я громко."Аааа...Ну тогда ладно, А то я боялась, еще раздерутся...Гуляй, Ганс, гуляй! Познакомься с девочкой..." Ганс тут же сорвался с места и в пять прыжков оказался рядом с нами. Он тут же обнюхал Томкин зад, как принято у собак при знакомстве, и враз охуел. Тело его задрожало, он заскулил и полез к моей девочке целоваться. Томка тоже, видимо, прониклась чувствами к этому негру, так сказать с первого взгляда, потому как что-то ласково и томно простонала в ответ. В общем собаки занялись друг другом, не обращая на меня никакого внимания.
Тем временем ко мне подошла хозяйка. Это была женщина лет сорока пяти, в очках, с уже наметившимися, но еще не так сильно проявившимися морщинками. Рыжие, крашенные волосы. Пухлые ненакрашенные губы. Одета в пестрый, зелено-коричневый жакет, синие тренировочные штаны, зеленые резиновые сапоги.
"Ой, какая красавица!"- восхитилась она и сразу наметанным женским глазом определила,-"Вау! Да у нас кажется критические дни?"-я кивнул.-"Да-да-да!"-"Ой, а как же теперь? Я теперь своего мальчика и не оторву,"-"Ну и пускай...погуляют,"-"Да-а-а...а вы не против? Они же сейчас...это...сцепятся!"-тщательно подбирала она слова,-"Ну жизнь у них собак такая!"-"Ой, как хорошо-то!"-вдруг обрадовалась она,-"Хорошо, что вы не против! А то у нас с Гансиком такие проблемы, он не клубный и к нему никого не допускают. А ему ведь так хочется, Вы не представляете..."-"Мы тоже не клубные и нам тоже надо..."-"Да-а-а... я Вас так понимаю...Как хорошо, что я Вас встретила...Только вот как-то неудобно тут...на тропинке...еще пойдет кто, спугнет их!"-"А пойдемте вот туда,"-кивнул я головой,-"Там уютная полянка есть..."-"Пойдемте, конечно пойдемте! Как же хорошо, что я...мы Вас встретили...давайте познакомимся. Жанна Николавна"-"Сергей,"-"Очень приятно,"-"И мне, очень..."
Мы сошли с тропинки и пошли к поляне. Послушная Томка побежала за мной, немец запрыгал за ней. На полянке мы сели на бревнышко, а собаки продолжили свое дело. Hекоторое время они скакали по всей поляне, то бок о бок, то друг через друга, то друг на друга. Набегавшись, остановились, облизывая и обнюхивая морды друг друга. Потом встали в положение "69" и облизывали и обнюхивали друг друга уже сзади. Из мохнатой залупы Ганса вылез длинный и худой, весь такой розовенький, собачий хуй. Наконец, кобель не выдержал и полез на Томку. Томка с готовностью задрала хвост. Завизжала. Вправил ей значит кобель. Начал ебать. Я неотрываясь глядел, как Ганс ебет мою собаку, часто-часто вихляя жопой. Ощущение такое, будто присутствуешь при дефлорации дочери. Возбуждение собак передалось и мне. У меня, как и Ганса встал.
Я глубоко вздохнул и краем глаз покосился на :Жанну Николавну. У нее сильно зарумянились щеки, видимо, происходящее не оставляло спокойной и ее. Она тоже покосилась на меня и улыбнулась: "Сынок-то мой как старается! Теперь у них это надолго, на полчаса минимум."-"Пусть порезвятся...детишки." Мы немного помолчали. У меня уже вовсю ломят яйца. Нет определенно с этим надо что-то делать. Я встал, нервно потягиваясь, прошелся...Пиннул пару шишек. Женщина тоже встала, потянулась. "Знаете, как я им иногда завидую...собакам,"-"Завидуете? Почему?"-"Они не такие, как мы. Они хотят друг друга и не думают о том, что плохо, что хорошо,"-она остановилась у сосны. Я медленно подошел к ней, внимательно посмотрел ей в глаза. "А они действительно не делают ничего плохого..."-"Да для них все хорошо и все правильно. У Вашей собаки течка и она должна найти себе мужчину..."-голос ее стал вдруг глуше.-"А что делать женщине у которой течка уже второй год?"-у меня потемнело в глазах и в темноте по инерции я сделал еще два шага.
Напрягшийся член, как компас показывал направление движения. Я втянул носом воздух и вдруг уловил запах этой женщины, не духов, не дезы, а именно женщины, запах потекшей пизды. Я тоже почувствовал себя кобелем, кобелем чувствующим запах сучки. Мой выпирающий под штанами член, уперся Жанне чуть выше ее устья (есть контакт), мои руки скользнули по ее бедрам и остановились на ее большой круглой жопе (есть захват), всем телом я навалился на нее и прижал к сосне (есть стыковка). "Самец, настоящий самец! Я сразу почувствовала..."-полупрошептала, полупростонала женщина. А я уже тискал эту большую круглую попу, эти бока, эти сиськи. Сиськи были без лифчика, в свободном полете. Когда я залез под кофту, двухсантиметровые соски уже напряженно и с готовностью торчали. Я только немного потянул за них и женщина стала задыхаться.
"Не нада... не нада... я щас кончу... не нада... я уже давно готова... не нада... я готова..." а сама лезет рукой ко мне в штаны и начинает ожесточенно дергать за хуй. Потом открывает зажмуренные глаза, сумашедше вращая ими, глядит на меня: "Только не здесь...не здесь...пойдем в кусты...быстрее!!!"-она бросается в заросли малины. Я за ней. На бегу скидываю куртку. Пробегаем немного, я догоняю ее, хватаю за ее треники сзади и на ходу стаскиваю их вместе с трусами почти до колен. У нее заплетаются ноги и она падает, ломая кусты малины и сверху на нее падаю я. Дальше, как в метро, когда поезд следует без остановок: яркие станции, темные тонели, все мелькает. Стянул трусы со штанами, схватил за пизду, она растегнула кофту, задрала рубашку, сиськи свесились по бокам, я схватил за них, она растегивает мою рубашку, прижимаюсь своей грудью к ее сиськам, спускаю штаны и торопливо запихиваю в ее пизду ствол. Начинаю ебать. Щас кончу, щас, щас...Я обернулся посмотреть на собак. Кобель опять вихлял задом, впаривая моей "дочке", баба начала плакать и я потек.
Очнулся я от крика: "Еще, давай еще! Я хочу еще! Еще!", я начал снова. Сколько времени прошло не помню. Вдруг раздался голос: "Смотри, что делается! Собаки ихние ебутся и люди здесь же сношаются." Недалеко стояли и смотрели на нас какой-то дед с бабкой. "Пошли на хуй отсюда!"-крикнул я,-"А то собак натравлю!" Они еще покачали головами и пошли. Жанна Николавна очнулась и хотела было встать, но я толкнул ее: "Лежи! Теперь я хочу еще!" И продолжал ебать ее еще с полчаса. Потом какое-то время я просто лежал на ней, отдыххая, медленно подвигая членом в пизде и оглаживая по бокам.
Вдруг кто-то лизнул меня в жопу. Еще и еще.Я оглянулся. Ба. Томочка...Налюбилась девочка. Тома посмотрела на меня и снова принялась лизать мне жопу. Появился и Ганс. Он зашел спереди и стал лизать свою хозяйку в лицо. Женщина открыла глаза и улыбнулась: "Группен секс!"-"Да уж! Я-я! Дас ист фантастик! Ебена мать!" Мы полежали еще вот так, как говорится, с нашими четвероногими друзьями. Шершавый язык Томы шлифовал мои ягодицы. Я привстал, выставил жопу. Мокрый язык заскользил между ягодицами и по висящим яйцам. У меня всегда были педерастические наклонности из-за слишком чувствительной жопы, а тут Тома лизала так старательно и хорошо, что у меня снова подкатило. Все быстрее и быстрее, все глубже и глубже я уже в который раз стал погружаться в разъебанное мной влагалище.
