Она не сразу поняла, что жар терзает её не только изнутри, но и снаружи, что на губы её брызжет горячим, - и что эхом странного шума в её голове является стон Пахомыча.
Лидия не помнила, что было дальше.
Более или менее чётко сохранился в памяти момент, когда прихожая уже была полупустой, три или четыре оставшихся сотрудника не сводили с неё насторожённо-восторженных взглядов, а она, собираясь с силами, попыталась отклеиться от залитого спермой пола. Вроде бы ей удалось - или ей помогли? Кажется, кто-то даже попытался привести в порядок её причёску.
Что-то она при этом произнесла - пошутила, что ли? Что-то насчёт того, что произошедшее не надо принимать всерьёз, что научному эксперименту по проверке целебных свойств сперматозоидов не стоит придавать значения и что на следующий рабочий день она ожидает всех вовремя и без опозданий.
Кажется, она даже ухитрилась грозно сдвинуть при этом брови.
Личные просьбы личными просьбами, а сокращать дистанцию между начальством и подчинёнными не следует.
Выйдя на улицу под дождь и радуясь, что вроде бы не пересекла некую фамильярную черту - хотя была на грани - она раскрыла зонт и поспешила на автобусную остановку.
Мысли в её голове отказывались сплетаться между собой.
По возвращении домой снежная королева деловых офисов, почти не переодеваясь и не расстилая постель, просто нырнула под полуоткинутый край пододеяльника.
Дальше она помнила лишь забытие.
* * *
Сквозь плотно прикрытые веки луч солнца приятно пощекотал белки её глаз. Ещё не до конца проснувшись, но чувствуя себя на удивление выспавшейся - часто ли ей приходилось просыпаться не по будильнику? - она чуть повернула голову, рассчитывая кинуть взгляд на циферблат вышеозначенного предмета.
Двенадцать.
Лидия сладко зевнула, всё ещё частью своей ощущая себя пребывающей в царстве грёз.
После некоторых сновидений - вроде того, слащаво-стыдные обрывки которого до сих пор кружились у неё в памяти? - поневоле призадумаешься, а не пора ли заняться личной жизнью вплотную.
... сновидений...
В глаза ей вдруг бросился край её сиреневого рукава вокруг приобнявшей подушку руки. Пиджак. Она лежала под одеялом совершенно ОДЕТАЯ.
Резким движением Лидия выпрямилась наполовину, сев в кровати. Руки её сжали виски до боли, но даже боль эта не могла помешать явиться воспоминаниям.
"Я не могу вам приказывать".
Она зажмурилась, словно надеясь вместе со зрелищем стены напротив отогнать всплывающие из памяти картины.
"Если вы не хотите или если вам неудобно, то не стоит".
Нет.
Это не могло произойти, это лишь сон. Не более чем сновидение. В истерическом всхлипе Лидия прижалась лицом к собственному рукаву, вздрагивая, рыдая, будто стремясь зарыться в него целиком, - и в ноздри ей ударил смутно знакомый тухловатый запах.
Это было правдой.
... потоки спермы, брызжущие спереди, сверху и сбоку...
... её рука, сладострастно размазывающая клейкий сироп по всему телу, втирающая его в живот, вымазывающая семенем грудь...
Она пошевелила рукой.
Рукав пиджака - чуть передёрнув плечами, Лидия убедилась, что и весь пиджак в целом - казался как будто слегка присохшим к коже. Неудивительно. Она ведь надела его прямо на обнажённое тело.
После того, как...
... белая струйка, свисающая с дужки очков...
... медленно капающий с уха клейстер...
Она вдруг осознала то, что фоном присутствовало в её ощущениях едва ли не с самого пробуждения, присутствуя даже во время сна. Непередаваемый сладковато-тошнотворный привкус во рту - и этот тухловатый аромат, исходящий не только от рукава её пиджака, но и словно бы отовсюду.
Лидия резко вцепилась ладонью в собственную шевелюру, словно возжаждав выдрать её с корнем. Волосы на ощупь были грязными, скользкими и слипшимися в клочья.
... потоки спермы, брызжущие со всех сторон...
Этим вездесущим ароматом пропитались насквозь её волосы, её кожа, вся она целиком.
Вся Лидия.
"Шмара".
"Прошмандовка".
"Валютная проститутка".
Лидия спряталась под одеялом с головой, чувствуя, как её начинает трясти и как черты лица её дрожат мелкой дрожью.
Она отсасывала, стоя на коленях, у всего рабочего коллектива. Она беспокоилась - что за сумасшествие? - не сокращает ли она чрезмерно дистанцию между собой и подчинёнными, при этом лёжа перед ними обнажённая и лаская собственную грудь.
Лидия вдруг хихикнула.
Спохватившись, что в смехе этом прозвучало совершеннейшее безумие, поспешно одёрнула себя.
Теперь она может вообще не приходить на работу. Может уволить всех сразу и одновременно - но едва ли это хоть что-нибудь изменит. Слухи работают быстрее телеграфа - и даже при их отсутствии едва ли она теперь сможет спокойно взглянуть кому-нибудь из деловых партнёров в глаза.
"Вы прекрасны".
Плечи руководительницы предприятия вздрогнули в ещё одном подавленном всхлипе.
"Мне бы хотелось запомнить вас такой".
Интересно, как много времени пройдёт, прежде чем фотографии программиста распространятся по городу и по Мировой Паутине, став вспомогательным инструментом для эротических фантазий сотрудников других предприятий и прыщавых сетевых недорослей?
Может, ещё не поздно остановить? . .
Рука Лидии метнулась к телефонной трубке. И тут же застыла - ум её чётко нарисовал картину последующего разговора с программистом. "Ты знаешь, Антон, я вчера немного не в себе была. Те фотографии, ты не мог бы их стереть, что ли? Вот и спасибо. Что? Да, я приду в офис как обычно. Вы там не скучайте. Ну, пока".
Пальцы её мёртвой хваткой вцепились в одеяло.
... щелчок и вспышка...
... её пальчики, ныряющие глубже меж алых створок...
Она беззвучно застонала.
Она почувствовала, что ещё немного этих всплывающих из памяти кадров - и она натурально сойдёт с ума. Не будет никакой целеустремлённой руководительницы предприятия, не будет железной и элегантной "леди Босс". Будет лишь беспомощно хнычущий и временами бессмысленно хихикающий комок плоти.
Лидия открыла глаза и обвела ими обстановку.
Светло-лимонные обои, полузадёрнутые золотистые шторы, старинный книжный шкаф из вишнёвого дерева. Ореховый стол и компьютер с периферией на нём.
Компьютер.
К нему и устремилась, откинув одеяло и свесив ноги с кровати, Лидия. Интернет, являющийся слабым наркотиком и обладающий свойственным им анестезирующим действием. Виртуальность, где можно побыть кем угодно, но не собой, - спасясь хоть на мгновение от испепеляющего позора.
Примерно на полушаге нога её чуть не подвернулась, а в глазах начало темнеть.
... леди Босс...
Из памяти её начало всплывать ещё одно, ранее забытое и теперь возвращающееся воспоминание.
Последнее.
* * *
Чьи-то руки, мягко приобнимающие её за скользкие нагие плечи. Чей-то шёпот, льющийся сладкой патокой прямо ей в уши.
- Лидия Николаевна, вы перевернули все наши прежние о вас представления.
Чей это голос?
А, какая разница. Ей всё равно чересчур сладко и чересчур сонно, чтобы отвечать.
- Я хочу сказать, мы всегда по-своему восхищались вами, - тут интонации чуть вздрагивают, словно говорящий сам не до конца уверен в своих словах, - но никто и вообразить не мог, что вы в силах быть... такой прекрасной... такой порывистой... такой нежной...
Голос как будто плывёт.
Одна фраза за другой звонким шмелём вгрызается в её уши. Что-то про руководительницу, не на словах, а на деле заботящуюся о каждом из своих подчинённых. Истинную леди Босс.
Губы говорящего жарко касаются её подбородка.
- Такое чувство, что... это диво, это чудо вас обновлённой... скоро растает. А так хотелось бы, чтобы и вы, и все, кто вас знает... помнили... что вы можете быть лучше, чем...
Она лишь вяло мотает головой, слабо осознавая слова, но реагируя на интонацию. К чему похвалы, если всем было приятно и если у всего была чёткая цель?
Перед глазами её вдруг оказывается что-то блестящее. Прямоугольная коробочка телефона в чьих-то руках.
Антон?
- Я сделал несколько десятков фотоснимков и даже обширный видеоролик. - Голос его как будто приближается, становится чётче. - Волшебное, сверхъестественное видео. Вы не против, если я размещу их у вас на страничке ВКонтакте? Я знаю, обычно у вас включена авторизация.
Тональность голоса меняется, в нём звучит благоговейное преклонение - и восторг.
- Этот альбом можно будет именно так и назвать. "Леди Босс".
