Не так давно мне рекомендовали взять на воспитание девушку, которая очень хотела попасть в БДСМ, но никак не могла найти адекватного верхнего. Я вообще стараюсь очень аккуратно вводить новеньких в тему, ведь для многих это просто баловство. Но на этот раз, кажется, все было серьезно.
Мы встретились с Олей в кафе в центре города. Ей было всего двадцать лет. Худое тело, не до конца сформировавшаяся грудь, большие карие глаза, немного утонченные манеры. Сразу было видно, что девушка интеллигентная и умная. После небольшого разговора стало ясно, что Оля настроена идти в нижние серьезно, и что небольшая практика у нее уже была. Причиной были детские травмы и природное желание подчиняться. Я решил все-таки взять девочку на воспитание.
Первый день у меня дома. Оля вошла, купив по моему поручению продукты в магазине. Была осень, но девушка была относительно легко одета. Я велел ей поставить все в холодильник и мы сели на кухне, обсуждать наше общение. Оля хотела полноценный ЛС, с полным контролем, передачей прав и наказаниями. Не факт, что она понимала, о чем идет речь, судя по ее скромности, она и хотела и боялась. Я решил провести первую проверку боем и понять, понимает ли девушка вообще, что такое наказания. Я велел ей раздеваться догола прямо на кухне. Оля не испугалась, и с готовностью сняла с себя одежду. Я залюбовался ее телом. Немного детское, с маленькими острыми грудями, чисто выбритой киской, круглыми плечами. Она была худая и стройная. Ее карие глаза смотрели на меня испуганно и вопросительно.
Я велел девушке приблизиться, и резко перекинул ее через колено. Крепко держа ее за талию, начал шлепать. Оля задергалась, но не издала ни звука. Я шлепал по попе сначала легко, но видя реакцию девушки, стал бить сильнее. Кожа покраснела, Оля постоянно ерзала, но молчала. Я почувствовал, что она намокает, и в следующий момент девушка задергалась в конвульсиях оргазма. Девушка кончила от одних только шлепков. Я нанес еще несколько ударов и остановился. Оля лежала и не шевелилась. Я велел ей встать на колени, что она немедленно исполнила.
- Ну как тебе наказание, рабыня?
- Мне было так хорошо, господин:
- Я гляжу, тебя не надо ничему учить.
- Ну я читала, знаю: У меня было несколько сессий, но я хочу постоянных отношений. Хочу подчиняться.
- Ну что же, пусть будет так.
Я повел Олю в комнату. Мне захотелось проверить ее болевой порог и способность переносить более жесткие экзекуции. Я привязал руки девушки к специальному кольцу, подвешенному к потолку, и связал ее ноги. Девушка оказалась подвешенной, и была вынуждена стоять на носках, чтобы не выворачивались руки. Я посмотрел в ее глаза. Страха почти не было, только любопытство. Проведя ей между ног, я увидел, что намокла Оля еще больше, только лишь от предвкушения порки. Про себя я отметил, что боль, скорее всего, не будет для девушки наказанием, хотя все зависит от ее болевого порога.
Я взял стек и начал пороть Олю. Сначала бил средне, но девушка лишь слегка вздыхала после каждого удара, хотя кожа краснела сильно. После пятого удара я начал бить сильнее. Стали появляться рубцы, но Оля лишь слегка вздрагивала после каждого удара. Ясно было, что она получает удовольствие от порки, но нужно было доставить ей именно боль, чтобы она прониклась своим положением рабыни. И я стал бить в полную силу. Ситуация изменилась. Оля начала кричать. Она дергалась после каждого удара, извивалась на своей привязи. На коже оставались глубокие следы. Я начал наносить удары по уже поротым местам, и Оля начала реветь в голос. Я продолжал сечь девушку, уже с оттяжкой. Оля закричала: "Умоляю хватит, пожалуйста, хозяин, умоляю!" И в следующий момент, видимо от своего же крика, девушка задергалась, но уже в оргазме. Я видел это и продолжал пороть ее во время ее экстаза. Оля визжала и стонала, она была на пике наслаждения. Когда она кончила, то безвольно повисла на веревке. Я отвязал ее, и девушка упала на пол, постанывая от пережитого.
Я поднял ее, сел в кресло и поставил перед собой на колени.
- Ну рассказывай, Оля, что ты чувствуешь.
- Мне было так хорошо: Эта дикая боль: Я хочу еще, господин!
- Не сомневайся, ты получишь еще больше.
Я осмотрел ее попу и бедра. Следы были глубокими, кожа девушки была очень нежная. Но Оля была явной мазохисткой, боль ей нравилась. И ей явно хотелось еще. Я решил продолжить и велел девушке лечь на кровать лицом вниз. Крепко привязав ее руки к перекладине постели и связав ее ноги, я решил заняться ее ступнями. Как известно, чтобы доставить девушке боль, достаточно даже легкой порки по ступням. Более того, бить ноги нижней сильно не следует, можно повредить суставы. Зная будущую реакцию, я еще раз проверил, насколько крепко связана Оля, и приступил к пытке. Я порол ее ступни тонким стеком, следя за силой ударов и реакцией моей рабыни. Оля явно этого не ожидала, боль была для нее новой и невыносимой. Она начала извиваться и визжать, и чем сильнее я бил, тем тоньше и пронзительнее становились крики. Она пыталась дергать ногами, вырваться из веревок, старалась как-то уменьшить боль, но я продолжал ритмично ее хлестать. Мне было интересно, как долго на выдержит. Крепко связанная, Оля не могла ничего сделать, ей оставалось только терпеть. Наконец, она прошептала: "Умоляю: Хватит! ...". Я нанес еще пару ударов и прекратил порку. Оля лежала, уткнувшись лицом в простыню. Я развязал ее, и девушка поднялась, глядя на меня как-то удивленно. Она сказала:
- Так вот что такое настоящая боль: Когда даже нет удовольствия:
- Теперь ты понимаешь, на что ты идешь? Ты готова к этому?
- Я всю жизнь этого хотела.
- Ну что же. Тогда ложись на спину.
- Снова по ногам? . .
- Нет, Олечка, другое.
Девушка послушно легла на спину. Было видно, что она поняла, что ее ждет не только удовольствие, но и самая настоящая боль и страдания. Я хотел закрепить в ней это понимание, чтобы иллюзий уже не оставалось. Я крепко связал ее, оставив в позе с раздвинутыми ногам. Ее киска была раскрыта. Оля, видимо, поняла, что ее ожидает, и зажмурилась.
- Оля, сейчас я буду стегать тебя по влагалищу. Считай удары вслух. За каждый пропущенный добавлю.
- Да мой хозяин:
Порка по влагалищу сродни порке по ступням. Бить надо аккуратно, чтобы не повредить девушке, а очень больно ей будет в любом случае. Мазохисток вообще сложно наказывать, удары по попе, спине или бедрам чаще доставляют им удовольствие. Но вот пора по влагалищу особенно болезненна для любой девушки.
Я начал. Оля выгибалась после каждого удара, на глазах ее проступили слезы. Но она уверенно считала. Я стал бить чуть сильнее, с оттяжкой. Оля хрипела, вертела головой, но продолжала счет. Я продолжал. Наконец, Оля сбилась, и вместо счета я услышал лишь крик. За это я ударил еще сильнее. Рыдания. Стоны. Рабыня умоляет меня прекратить. Но я неумолим. Удар за ударом сыплется на ее нежную кожу, но Оля лишь извивается и воет от боли. Я сделал паузу и сказал:
- Ты понимаешь, что каждый удар без счета приводит к новым?
- Прошууу... Я не могуууу...
- Оля, терпи. Я могу пороть тебя бесконечно.
В ответ только всхлипы. Я решил сделать паузу и провел рукой по Олиной киске. На удивление, она была влажной.
- Ты получаешь удовольствие от порки?
- Нет!!!
- Да ладно? А это что?
Я провел по губам Оли рукой, смазанной ее соками, и дал ей пощечину.
- Не смей мне врать.
- Простите: Да, мне очень хорошо, но боль слишком сильная. Я хочу кончить, но не могу.
- За свою ложь ты получишь дополнительное наказание по ступням, а кончить я тебе не дам.
- Нет:
Итак, я выявил первый вид наказания для Оли - порку по ступням. Все остальное ее возбуждало. Поэтому я отложил плетку и вновь начал пороть девушку по ногам. Оля переносила наказание стоически, стиснув зубы. Она не кричала и не дергалась, хотя я бил сильнее. Лишь слезы лились из ее глаз. Киска высохла, девушка чувствовала лишь боль. Я нанес тридцать ударов, после чего обратился к Оле:
- Ну что, будешь еще врать своему господину?
- Нет, никогда больше:
- Молодец.
Я отвязал ее.
- Теперь одевайся и иди домой.
- А? . . Секс? . .
- Ты - рабыня. Секса ты еще не заслужила. Сегодня ты врала, а это серьезная провинность. Иди и думай над своим поведением. В следующий раз я продолжу твое воспитание.
- Да мой хозяин:
Оля встала на колени и поцеловала мою руку. После чего оделась, и я выпустил ее из дома. Ее воспитание только начиналось:
