Шестнадцатое сентября.
Две местные девушки, не понимая, почему мы вдруг сиганули в кусты, неуверенно удалялись по парковой дорожке, но мы не могли их окликнуть - патруль, как назло, остановился прямо напротив нас. Я бы не сказал, что мы были пьяными в дым, но повязали бы нас точно. Перспектива провести пару суток на "губе" не грела. Совсем.
Мы с Алексом были друзьями. Он мой единственный в армии друг, я - его. Наверное, мы сдружились потому, что в своем взводе слыли слабаками. Маменькины сыночки, заумные доходяги. Он все свое детство промучился в музыкальной школе, я - в художественной. Полгода в армии ничего не изменили. Не было ровно никакой надежды, что мы когда-либо сможем стать "настоящими солдатами" в понимании нашего старшины. Даже среди своих ребят нам приходилось тяжко, а уж на гауптвахте:
Следующее, что я помню - это как мы, прижавшись спинами к стволу большого дерева посреди довольно густого кустарника, давились от беззвучного смеха. Патруль мирно топал вслед за девушками.
- Секс в пролете! - буркнул Саша. - "Любовь, что делаешь со мной! Кто раз познал любви слова, подсуден только лишь желаниям!"
Интеллигент в звании рядового, блин!
Я с трудом себе представлял, на какой такой секс мы могли бы рассчитывать посреди городского парка, с вполне приличными на вид девушками, с которыми мы, к тому же, познакомились всего минут десять назад и которые не скрывали, что им неприятно разговаривать с пьяными. Но да, Алекс прав, секс в пролете.
Саня принялся стучать по карманам в поисках сигарет. Не найдя у себя, он точно такими же движениями стал хлопать ладонями по моим штанам.
- Курить есть?
- Не-а, - промычал я, качая головой. - Я не курю, ты ж знаешь.
Саша стал решительно ощупывать мои штаны сзади. Пальцы явственно заскользили по заднице.
- У себя ищи, пидор! - буркнул я, отстраняясь. Что с пьяного взять!
Алекса это не смутило, и он продолжал тупо хлопать по моим карманам.
Я, скорее в отместку, стал точно так же хлопать по его.
Сигарет у Сани не было, ни сзади, ни спереди, а вот торчащий твердый стержень в его штанах я почувствовал сразу. Ощущение было столь неожиданно отчетливым, что я, не понимая, что делаю, задержал в том месте руку. Наверное, просто хотел убедиться, что это был действительно член.
И вновь сколько-нибудь отчетливых воспоминаний о том, что произошло дальше, у меня не осталось. Помню только суетливое копошение в ширинках.
Я замирал пару раз, не веря в реальность происходящего, стараясь понять, на самом ли деле мы лезем друг другу в штаны. Я, я лезу в штаны другого парня! И я, я позволяю другому парню лезть в мои штаны: Но пальцы Сани продолжали возиться с пуговицами, то и дело задевая мой член, и я, будто во сне, в дурмане, снова принимался за его ширинку, одновременно прикасаясь к его члену:
А потом ширинка вдруг открылась, и я немедленно нырнул ладонью туда, внутрь, в теплую тесноту. Мои пальцы, конечно, наткнулись на что-то твердое и неожиданно большое. Я поводил рукой, ощупывая, но уже и без того зная, что это такое, и что нормальному пацану это трогать нельзя:
Следующий оставшийся в памяти момент - мы кончаем, я дрочу член Алекса, его кулак точно так же "накачивает" через трусы мой пенис, а свободными руками мы, чтобы устоять рядом, поддерживаем друг друга за задницы.
Собственного оргазма я не помню. Только ощущение дергающегося Сашкиного пениса, внезапно появившуюся на пальцах влагу и сжимающиеся под ладонью ягодицы.
Членов наружу мы не вытаскивали, все произошло в теснинах трусов, за отверстиями расстегнутых ширинок.
И только тогда я, осознав, что мы натворили, в ужасе выдернул ладонь. Саша посмотрел вниз, будто только теперь заметил, что в его штанах что-то происходило, слегка качнулся и поспешно вытащил руку из моей ширинки.
Неловко, не глядя друг на друга, мы принялись застегивать пуговицы. Хорошо, ни одна не оторвалась.
Потом кое-как одернули форму, и вышли на парковую дорожку.
После оргазма идти было трудно. Ноги ослабели, тело почти не слушалось. Еще бы, за полгода я сумел подрочить раза три, не больше! А где в армии дрочить?
В душе было муторно, в голове звенело, бедра неприятно щекотала стекающая сперма, на пальцах чувствовалась влага. Ну, какая влага, понятно.
Мы шли, не разговаривая. Даже не глядя друг на друга.
Сентябрь-октябрь.
Что делать со всем этим, я понятия не имел. Можно бы было винить во всем Саню, если бы мои пальцы сами не рванулись к его члену. Можно было бы винить вино, но по-настоящему пьяными мы не были. Даже армию винить не получалось - вокруг ходила сотня таких же парней, но они ведь друг к другу в ширинки не лазили!
О случившемся мы с Сашей ни единым словом не обмолвились, вели себя так, будто ничего не произошло. Не было не только сколько-нибудь откровенного разговора, но и двусмысленных фраз, немотивированных улыбочек, необычных взглядов - вообще ничего!
Меня почему-то сильно интересовало, что в те дни Саня чувствовал, глядя на меня, но он никак не выдавал своих мыслей. А мне вот было странно смотреть на него, разговаривать, шутить и при этом помнить ощущение его члена и ягодиц на руках, помнить его кулак на собственном пенисе, а ладонь на заднице.
Несколько раз я, когда Алекс не мог этого заметить, специально его рассматривал. Он был совсем худой и нескладный. Лицо миловидное, что для солдата-срочника скорее беда. Саня поднабрался, конечно, в армии развязности и всяких слов, но было очевидно, что это наносное, а внутри он как был гнилым ботаником, так и остался.
Я не мог бы сказать, что никогда раньше не чувствовал чужую руку на заднице или члене. Девичье внимание не было для меня обыденной вещью, но и полнейшей диковинкой тоже не было. Разница заключалась в том, что рука в этот раз была мужской.
Едва такие мысли охватывали меня, я начинал искать себе оправданий. Ну, мужской. И что? Я ведь даже оргазма своего не помнил. То есть, не кривя душой, вполне мог бы сказать, что удовольствия не получил.
А вот в минуты, когда на меня накатывало желание, я не мог не думать о Сане. Конечно, фантазировал о девушках. Представлял себе их красивые лица, ласковые глаза, стройные тела, нежные объятия. Но были фантазии и о том, что случилось между мной и Алексом. Невольные фантазии, которые наваливались на меня сами, и их приходилось прогонять усилием воли:
Шестое октября.
Душевая комната была холодная. Пара раковин, плитка на полу, плитка на стенах. Под потолком лампы дневного света. Двадцать два душа с одной стороны и двадцать три с другой. Никакого разделения на кабинки, конечно. Все общее, все напоказ. А чего настоящим мужикам, солдатам-срочникам, стесняться?
Алекс мылся напротив меня. Не в первый раз он выбирал именно это место, но до сегодняшнего дня я как-то не задумывался, почему.
Вода была холодной. Я, охая, смочил кожу и выскочил из-под ледяных струй, чтобы намылиться.
Саня тер голову в каких-то двух шагах от меня. Из-под ладоней поблескивали глаза.
Я смутился. Больше того, возмутился. Ну что он пялится! Еще заметит кто, и объясняй потом, что ты не пидарас!
Саня все равно глядел на меня. Я повернулся к нему спиной, стараясь как-то прикрыться, но это, пожалуй, было ничем не лучше. Теперь он смотрел на мой зад. Повернулся боком. Так он видел и член, и задницу. Передом? Но так я изначально и стоял.
Ну, никуда от этого Алекса не деться. Выйдем из душа, дам ему в морду.
Мои соседи справа и слева, такие же, как мы с Саней, солдаты, ни на что не обращая внимания, намыливались рядом, совсем близко. Брызги от них то и дело долетали до меня. Иногда наши тела сталкивались. Тесно? Да. Так на то и армия! Ну разве можно в такой тесноте пялится друг на друга! Ведь десятки человек могут это заметить!
Саня продолжал на меня смотреть. Ну, а я буду смотреть на него! Я уставился на Алекса прямым, откровенным взглядом, надеясь, что он смутится, и он действительно прикрылся, отвел глаза, даже покраснел.
Я успокоился и снова схватился за мыло. И спустя минуту или две поймал тот же взгляд. Саня опять на меня смотрел.
Так и доиграться можно! Я отвернулся, злясь на него, но не удержался, и скосил глаза. Сашка, конечно, старательно маскировался, но, несомненно, продолжал меня разглядывать.
Тело у Алекса было именно такое, как можно было ожидать. Тело худого восемнадцатилетнего пацана. Все кости торчат. Между ребрами можно лыжню прокладывать. Тощий зад с маленькими вытянутыми ягодицами. Я, правда, помнил их упругость. Обычного вида член на обычного вида мошонке. Кустик курчавых волос над пенисом. Впалый живот. Армия все-таки сказалась, и на животе проступало два неуверенных тяжа мышц. Точки розовых сосков. Ноги-руки тонкие, как палки. Ровные, правда. Наверное, это называется стройные. Ноги длинные. Девушки бы обзавидовались. Кожа, посеревшая от холода, вся в пупырышках. Кое-где видны синяки и ссадины - мы недавно преодолевали полосу препятствий. Реденькие волоски на голенях и предплечьях:
И только я пригляделся к Алексу как следует, как тут, в одно мгновение, мой член вскочил! Да так, что аж стукнулся головкой о живот!
А вот это уже серьезно! Я рванул под ледяную воду, прикрываясь как только мог. От соседей, правда, никак не спрячешься. Один взгляд в мою сторону, и не отмоешься никогда!
Холод резанул по коже, но член и не подумал падать. Я подставил его под душ и заставил себя вспоминать разновидности перспективы в пейзажах. Этого оказалось мало. Стал вспоминать таблицу умножения, на восьми вдруг обнаружил, что начал уже все забывать, испугался, и это, наконец, заставило мой член опуститься.
Я оглянулся. И увидел знакомую картину - Саня, точно так же, как и я, боролся с эрекцией, нещадно поставляя под ледяной душ торчащий вверх член.
