Все действующие лица и факты вымышлены, а все совпадения имён и событий - случайны.
Когда Марина позвонила в дверь, мы уже помылись и оделись. Елена в кухне готовила ужин, одетая в длинный сиреневый прозрачный пеньюар и короткую ночную рубашку. Я надел свой костюм, не стал только галстук завязывать. Марина вошла, показала удивление, увидев в квартире меня. Она была в своём обычном джинсовом костюме, фирменном, дорогом, с запахом хороших духов, с идеальной причёской, с перстнями с бриллиантами на пальцах. Под джинсовой курткой у неё была надета тонкая чёрная блестящая майка - топик. На ногах босоножки на ремнях.
- Вы тут развратничаете, что-ли?
- Именно. На балансе трахаемся. И тебя совратим сейчас. - Елена была уже хорошо поддатая.
- Не надейтесь. Я - девушка строгих правил.
- Помнишь, ты говорила, что хочешь увидеть, как меня трахают?
- Я получаю истинное удовольствие, когда слышу, как ты визжишь от двух мужиков. Просто мне приятно видеть, как ты получаешь то, чего я тебе дать не могу - из-за отстутсвия у меня члена. Но это не значит, что мне приятно принимать участие в ваших оргиях. Ты же знаешь - мужики меня не заводят. Но видеть, как тебя трахают, мне до сих пор пришлось только один раз в натуре, остальное - на кассетах.
- Я ей ставлю, чтобы она завелась, - Елена обратилась ко мне.
- Догрогая Марина, давайте подкрепимся, выпьем, а потом и:, - это я вмешался в разговор.
- Я вижу, вы тут без меня уже набрались. Лена, это белье тебе очень идеть. В нем ты особенно соблазнительна. Раньше я его утебя не видела. Это обновка?
- Баба есть баба. Разговор только о тряпках:
- А о чём ещё разговаривать? О мужиках, что-ли?
Елена тем временем сервировала стол на кухне на троих. Всё было сделано по высшему разряду: высокие хрустальные рюмки для водки на тонких ножках, хрустальная низкая вазочка с колотым льдом, хрустальное блюдечко с тонко порезанным лимоном, гофрированные тнчайшие белоснежные тарелки с нарезанной сырокопчёной колобасой, ветчиной, салом срозовыми прожилкми из морозильника, маслинами, красной рыбой (осётр горячего копчения, севрюга холодного копчения - видел надписи на этикетках), высокие прозрачные фужеры для воды, заиндевевшая бутылка "Святого источника" и, как завершение, - опять "Абсолют" - полный на три четверти. От такого вида мне бешено захотелось есть и пить. И нас пригласили к столу.
- Так, садитесь, кто куда хочет. Ты, Маринка - на своё любимое место у окна, Виктор - сюда, а я ближе к холодильнику - доставть, что потребуется. Давай, Витя, наливай по первой, нам с тобой можешь по половинке, Маринке - целую. Ей в самый раз. Пусть придет в наше состояние поскорее.
Выпили по разу. Закусили. Тут же я разлил ещё раз. Опять выпили.
- Виктор, а вы с Леной давно уже :?
- Нет, сегодня - первый раз.
- Однако, вы так быстро начали. Я не успею за вами. В смысле водки. И в смысле секса тоже.
- Сегодня я расслабляюсь по полной программе. Очень трудный баланс был, мать вашу, из-за вас, девки!
- Ну вот. Оказывается, мы виноваты. Когда мы работаем - никакой благодарности, когда ошибаемся - бьют как следует.
- Девушки, не ссорьтесь, лучше, ещё выпьем, закусим, тем более такой шикарный стол: - я налил всем по треть рюмки, граммов по двадцать.
- Какой я сегодня анекдот слышала! Идёт женщина по женской консультации. Навстречу мужщина в белом халате. "Вы гинеколог?" "Нет, но осмотреть могу."
- Нормально:
- Сегодня Витенька нас обоих осмотрит - как ты думаешь?
- Я предпочитаю настоящего.
- Ладно тебе, сама рассказывала, как мальчишкам показывала своё добро.
- Знаешь что! Докладывать такое посторонним. Если он - Марина кивнула на меня, - тебя трахает, это не значит, что я должна делиться с ним своими секретами.
- Ну прости меня, пьяную дуру:
- Ленка! Да ты уже никакая!
Это было правдой. Елена почти спала за столом, сонно оглядывая нас.
- Нет, какая. Я хочу секса. Много-много секса. Самого гнусного секса:
- Надо её отнести в спльню.
- Ерунда. Я сама дорогу найду, - Она попытатлась встать, но нетвёрдые ноги подогнулись, и она растянулась посреди кухни.
- Ну вот. Довольны? Довели женщину. Трахайте теперь меня оба. Я хочу кончить. По-настоящему:
Пеньюар Елены раскинут в стороны, груди выскочили из сорочки наружу, подол сорочки поднялся выше бритого лобка. Рукой она ласкает себе грудь, другой - дёргает половые губы.
- Ну идите же сюда, помогите бедной женщине:
Марина смотрит сидя на студе. В руке вилка, на ней - кусок осетрины.
- Знаете Виктор, может быть, вас это шокирует, а я к таким зрелищам привыкла. Она совершенно невозможна, когда напьётся.
- Да, я шлюха! Кто хочет меня трахнуть?
- Сучка потекла. Смотрите, Виктор, она уже совсем мокрая.
- А вы, Марина, просто великолепны. Вы созданы для любви. Ваши губы так томны и так зовущи:
- Ах, прекратите. Лучше займитесь этой тварью с ногами враскаряку, чем говорить мне пошлые комплименты.
Мой член был уже готов к делу. Я быстро разделся и устроился между ног Елены и всадил в неё. Трахал я её медленно, не торопясь, смакуя уже знакомую пещерку. Мне было особенно приятно видеть, что на нас смотрит очаровательная стройная молодая женщина, совершенно одетая. Елена постанывала и активно подмахивала. Однако я чувствовал, что она из-за водки уже потеряла чувствительность. Довести её до конца теперь было довольно сложно. Марина же только начала заводится. Я видел это по блеcку в её глазах и по активным движениям рук, которыми она ласкала себя, пока не раздеваясь.
- Давай-ка задом, мила, - я шлёпнул Елену по ляжке, и она неловко перевернулась, встала на колени, высоко подняла зад.
Я тут же встал ей член в задний проход. Пошло веселее. Тесное отверстие обнимало меня, доставляя удовольствие, переходящее в наслаждение.
- Ох и хорошо: Всади ещё: Ах, хорошо, ах здорово, трахай меня сильнее, пусть Маринка полюбуются, какая я у неё шлюха:
Для усиления ощущений я стал шлёпать Елену по ягодицам с громкими хлопками. Она завизжала от удовольствия от новых острых ощущуний. Марина, наконец, стала раздеваться, сначала сняв с себя джинсовую курточку. Она опустила брительки своего топа, достала груди и стала легонько разминать их. Груди у неё были загляденье - небольшие, прекрасной округлой формы, белые по контрасту с остальной загорелой кожей, с небольшими кружками вкруг сосков, с большими круглыми сосками, которые так и хотелось взять в рот. А Марина уже прикрыла глаза, заводясь всё больше и больше. Я тоже подходил к концу. Елена же была ещё далека от конца. Но ей было очень хорошо - по тем стонам и визгам, которые она издавала.
- В ротик хочу! Кончи мне в ротик, милый:
Я быстро вынул член и перебрался к елениной голове, она сразу же забрала весь член в рот и после нескольких охватывающих движений глоткой с наслаждением всосала в себя всё, что я выплеснул из члена.
- Уф, здорово: Ты - просто чудо:
Тяжело дыша, я уселся на диванчик кухонного уголка. Я чувствовал полное удовлетворение.
Это был совершеннейший конец. Больше в тот день я не смог бы ничего, даже под страхом казни через четвертование. Смутно помню, как улёгся спать на неразобранном диване в одной из комнат.
Утром женщины не выходили из спальни. Что они там делаи, я не знаю. Быстро умылся, хватил граммов пятьдесят водки и покинул квартиру. Поймал такси - и в девятом часу я дома.
2
Последующие несколько дней прошли удивительно спокойно. Елены не было на работе - сначала она ездила в налоговую, затем в таможенный комитет, затем полетела в Лондон, где наш генеральный вёл какие-то переговоры.
Без руководства жизнь фирмы текла размеренно. Тем более, что баланс сдан, документы хотя и поступают, но не проводятся. Что-то вроде каникул. Утром - включение серверов, затем чай с бухгалтершами, помощь в употреблении программной продукциии Майкрософт, затем обед - опять же бутерброды с бухгалтершами, и лёгкий отдых с трёпом до окончания рабочего дня в восемнадцать часов. Елена два раза звонила из Лондона - спрашивала какие-то цифры. Ей отвечала Вера Михайловна - зам главного, женщина под шестьдесят.
Марина сразу после отъезда Елены исчезла в отпуск за свой счёт. Наши женщины говорили между собой, что она за баланс получила неприлично большую премию - пару штук баксов, вот и уехала в Испанию. Я, к своему величайшему удивлению, на третий день после того, как мы этот баланс сделали (ну и всё остальное тоже), был вызван в каморку к зам главного бухгалтера, и там мне Вера Михайловна вручила конверт, в котором было семьсот тридцать пять долларов.
Как-то вечером, я выключил всё и собирался уходить. Секретарша директора Оля ещё была у себя. Я зашёл к ней, мы начали болтать о всякой ерунде, я попросил кофе. Я начал понимать, что моё положение в этой фирме как-то изменилось - мой статут негласно повысился, и существенно повысился. Поэтому я уже мог без стеснения войти в приёмную генерального и напроситься на кофе у его секретарши Олечки (рассказ Елены о ней я помнил).
Олечка была одета в тонкую чёрную блузку и короткую серую блестящую юбку. Усевшись перед ней в кожаное кресло для посетителей, я без стеснения любовался её стройными ножками (колготки из-за жары она сегодня не надела).
- И долго вы будете пялиться на мои ноги? - я даже вздрогнул от неожиданности.
- Да не в ногах дело, Оля. Вы вся целиком - чудо для любования. Поэтому я немного увлёкся. Давно хотел поговорить с вами - всё не решался, вы такая всегда занятая, такая недоступная:
- Вот чепуха. Подошли бы и разговаривали: У вас сигарет нет ? - Мои кончились.
- Да я вощбще-то не курю. Но могу сходить в киоск, тем более мне там кое-что надо купить.
- Правда? Сходите, пожалуйста. Мне возьмите какие-нибудь лёгкие.
Я спустился вниз, должил охраннику, что еще поработаю полчасика, сбегал к ближайшему киоску и взял бутылку шампанского, сок, шокалдку и сигареты. Всё это я торжественно выложил перед Олей.
- Это по какому поводу вы хотите тут пьянку устроить?
