Всё начиналось очень даже розово. Как знать, быть может, времена правления господина Ельцина мы еще вспомним как самые либеральные. Девяностые годы начались активно. В одночасье с зарей десятилетия зарделась аврора российского «голубого» движения. Появилась первая легальная геевская газета. Затем, на волне восторга после провалившегося коммунистического путча, родились геевские организации и другие гей-издания. До 1992 года я был сотрудником Всесоюзного центра по профилактике и борьбе со СПИДом. Именно моя работа там и подвигла меня к идее издавать журнал для геев, «1/10». Изо дня в день приходилось видеть тяжелое положение ВИЧ-инфицированных, как геев, так и гетеросексуалов. Основной своей целью мы ставили борьбу против дискриминации геев и ВИЧ-инфицированных. В мае 1993 года произошло важное событие - президент Ельцин, внося поправки в Уголовный кодекс Российской Федерации, отменил заодно статью 121.1, сулившую геям несколько лет тюрьмы. Без ложной скромности могу отметить, что это отчасти была и наша победа. Одна только редакция журнала "1/10" отправила президенту России восемь петиций с требованием отмены этой статьи. Я писал тогда (в частности, во французской "Liberation" и в более чем в 10 изданиях в России): "Так что же изменится после отмены пресловутой статьи? А ничего! Почти. Единственный плюс - это возможность проведения более эффективной провилактики ВИЧ-инфекции. В то же время, не обязательно быть реалистом, чтобы понять, что отмена статьи ни в коем случае не изменила отношения общества к сексуальным меньшинствам. Увы, никаким указом президента невозможно поднять низкий культурный уровень большинства наших сограждан. Посему в глазах общества гомосексуальность была и остается девиантной и делинквентной… И цветет пышным цветом гомофобия, причем, гомофобия агрессивная, которая особенно свирепствует в провинции". Эти строки были написаны летом 1993 года, но они полностью сохранили свою актуальность и поныне. Если в 1993 году я говорил о том, что в Москве гомофобия не столь заметна, как в провинции, то теперь и это неверно. Вот несколько примеров убийств только геев, только в 1999 году и только в Москве.
1. В ночь на воскресенье 28 февраля 1999 г. в гости к врачу, специалисту в области нетрадиционной медицины, пришли двое курсантов Военного университета. Они нанесли 11 ударов ножом в грудь и спину своей жертвы, а затем похитили из квартиры 1500 долларов и носильные вещи.
2. За убийство своего приятеля-гея 22 апреля 1999 г. был задержан полковник, преподаватель Военно-воздушной инженерной академии.
3. Утром 30 июня 1999 г. в своем доме на Овчинниковской набережной был зверски убит корреспондент телепрограммы "Человек и закон" Вадим Руденко. Журналиста несколько раз ударили ножом, а потом подожгли квартиру.
4. Уже через двое суток удалось раскрыть зверское убийство начальника отдела Первой образцовой типографии, которое произошло 14 августа 1999 г. Гость искромсал хозяина квартиры декоративным ножом. Вскоре был задержан 19-летний военнослужащий срочной службы, житель Перми. Причем задержанный сразу же признался еще в одном, не менее жестоком убийстве гея (5.): 21 июля 1999 г. он размозжил камнем голову своему знакомому гею и обокрал квартиру.
6. 26 сентября 1999 г. в доме на Тверской улице был убит генеральный продюсер телекомпании СТС, гражданин Великобритании Кристофер Рис. Англичанин лежал в коридоре почти голый, на его теле зияли страшные резаные раны. Все вокруг было забрызгано кровью, рядом валялся кухонный нож...
Шанс пополнить данный список есть у каждого. И вряд ли кто, кроме нас самих, поможет этому воспрепятствовать. Во всяком случае, это точно будет не милиция.
Случаи репрессий со стороны правоохранительных органов бывают всё чаще и чаще. Геи не могут и не хотят обращаться в милицию из-за боязни огласки и шантажа. Вот строки из письма гей-активиста Валерия Климова из Нижнего Тагила Свердловской области: "В органы МВД были доставлены более ста (!) геев, никогда раньше не имевших проблем с законом. Их «вина» была только в том, что о них знали, что они геи. С помощью шантажа и угроз с них были взяты отпечатки пальцев, произведена видеосъемка. Многих вынуждали сотрудничать с органами, быть осведомителями. В своем выступлении по местному ТВ представитель тагильского МВД г-н Никельберг заявил, что в ближайшее время будет привлечено еще около 400 (!) гомосексуалов, чтобы выявить среди них потенциальных маньяков и убийц". И в Москве ни для кого не секрет, что на КГБ (ФСБ) и милицию в качестве осведомителей работает не один десяток иуд. Ну чем не 1937 год?
А вот письмо, иллюстрирующее положение геев в тюрьмах: «Всё, меня изнасиловали, то есть, "опустили", если говорить по-ихнему. Почти всем бараком. Сами знаете, с бабами в тюрьме туго. Поэтому зэки и удовлетворяют свои половые инстинкты, как только могут. Если в камере (бараке) нет штатного "петуха" (общей жены), они стараются трахнуть новичка. Каждую ночь они будут дрючить его хором, а днем заставлять вкалывать по хозяйству». Это тюрьма. Но и на свободе с геями обращаются не лучше. В московский гей-клуб "Шанс" ворвались милиционеры в масках, с автоматами и, зверски избивая всех подряд, залив помещение кровью, увезли часть людей в неизвестном направлении. Создавалось впечатление, что они были под наркотиками или пьяны, ибо их поведение явно не было нормальным. Вот некоторые свидетельства потерпевших.
- «В тот день в 70-е отделение милиции привезли 11 человек (со мной вместе), заперли в изоляторе, не разрешали справлять естественные потребности, не давали еды и воды».
- «Я собирался уходить, когда услышал крики. Отреагировать не успел, так как получил удар по спине и упал. Меня схватили за голову и ударили об стену. Люди в форме спрашивали меня, хочу ли я получить еще. Я молчал. Рядом на полу кто-то лежал, над его головой держали пистолет».
- «Все время били и угрожали. Привели в какое-то помещение, поставили к стене, руки за голову. В таком положении мы простояли около четырех часов. Все это время вокруг нас ходили люди в масках и били по спине, по шее и по почкам. Оскорбляли. Давили на психику».
- «Когда один из ребят, не выдержав стояния у стены, упал, к нему подбежали и ударили пять-шесть раз. Не могу этого забыть».
- «Я видела, как изуродовали кому-то лицо, и один из милиционеров крикнул, чтобы его в отделение не брали».
- «Я услышала, как один из милиционеров в ответ на вопрос, куда нас везут, ответил: "Мы занимаемся очисткой города от вас, мразей, геев и лесбиянок, мы везем вас в поля расстреливать". Вы можете себе представить, в каком состоянии находились люди в автобусе».
- «Кто-то кричал, что "произошла смена власти и вас, мразей, надо засунуть в топку и сжечь". Я слышала это сама».
- «Мне милиционеры подбросили какую-то таблетку, и один из них сказал, чтобы я признался. В случае признания, обещал, что дадут «всего» три года тюрьмы. Я все отрицал и говорил, что таблетка подброшена. Меня посадили в камеру без света, где было трудно дышать. Там я провел 12 часов».
Жаловаться в прокуратуру не стал никто: «Там же круговая порука! Никто не поручится, что тебя не посадят в тюрьму по твоей же жалобе».
Можно приводить несметное количество примеров. От себя добавлю следующее. Одной из причин моего переезда из России в Чешскую республику в конце 1995 года был страх перед беспределом органов. Раздолье для гомофобов в стране гомофобов! Еще одно письмо в редакцию "1/10": «Мне за 40 и, видимо, поэтому не могу согласиться с теми, кто говорит и пишет, что в Советском Союзе не было ни секса, ни "голубых". Так, например, мой земляк, писатель Виктор Астафьев в газете "Красноярский рабочий" пишет: "Появились всякие голубые. И сейчас никуда от них не деться - пока до блевотины не наедимся…". Ну что на это сказать? Если бы в Советском Союзе сажали в тюрьмы лысых, то можно было бы сказать, что в СССР не было лысых. Мозги наших граждан настолько запудрены, что я, например, знаю случай, когда родители парня жаловались в милицию на то, что тот любит мужчин. Многие геи погибли в лагерях, спились, покончили с собой. Те, кто остался, живут, как правило, в одиночестве, без любви и человеческого счастья. Николай. г.Красноярск». Никто не хочет обращаться за помощью в юридическую или психологическую (государственную) консультацию из-за боязни огласки и шантажа. Специализированных служб в России для представителей сексменьшинств я не знаю. Пять лет назад была попытка создать подобный центр помощи при ассоциации "Треугольник" в Москве. Увы, "Треугольник" очень скоро прекратил свое существование. А потом, к концу десятилетия, канули в Лету все гей-издания и активные организации.
Геев в России не только убивают, но и увольняют с работы, когда раскрывается их ориентация. В этих случаях сложно предъявить претензии, ибо в трудовой книжке указана другая причина ухода с работы. Как принято в России - "уволен по собственному желанию". Я сам часто сталкивался в гомофобными настроениями, когда жил в Москве. В результате мне пришлось искать новое жилье из-за откровенно враждебного отношения соседей. Те прознали, что рядом живут геи, только потому, что "к ним ходили только мальчики и ни одной девочки". Потом последовали телефонные звонки с угрозами, было несколько попыток проникнуть в квартиру. Несмотря на официальный статус наших изданий, мы не могли быть защищены властями. Я уверен, что угрозы и попытки преследования исходили именно от властей.
А вот поистине пророческое письмо, полученное мной в 1998 году: «Ничего не стоит начальнику любого отделения милиции созвать коллег… и нанести отнодь не дружеский визит в "Шанс" или, скажем, в "1/10". Если раньше, до отмены статьи 121.1., мы все ходили под прессом того, что мы преступники и, стало быть, очень даже уязвимы, то теперь пресс другой. Вроде бы и чисты перед законом, но, оказывается, еще более беззащитны, потому что в стране царит беззаконие. По-прежнему много случаев шантажа, но если раньше этим занимался "ремонт", то теперь - милиция. Если раньше геи не обращались в милицию за защитой только потому, что сами ходили под статьей, то теперь вообще не осталось никакой защиты. Ситуация со времен путча, как это ни парадоксально, изменилась, причем, сильно, в худшую сторону. И, говоря медицинским языком, прогноз крайне неблагоприятный. Андрей. Москва". Сам того не желая, автор письма оказался ясновидящим. 7-го мая 2000 года (символично - в день инаугурации господина Путина) ко мне домой (я как раз приехал на неделю в Москву из Праги) заявились милиционеры и конфисковали все издания, архив и прочее, прочее. Сам я полдня провел на допросе на печально известной Петровке, 38 (московский уголовный розыск). Там мне сказали без обиняков (разумеется, не для протокола): «Пока мы будем смотреть твои издания, ты посидишь в общей камере с преступниками. Вряд ли ты оттуда вернешься живым или хотя бы здоровым». Меня отпустили, отобрав при этом внутренний российский паспорт и заверив, что я еще к ним вернусь. На счастье, удалось сохранить загранпаспорт, и уже на следующий день я был за пределами России. За мной последовали все те, кто помогал мне в работе, начиная с 1991 года.
