Мерно покачиваясь на резких поворотах покрытой туманом дороги, я вспомнил стихотворение, написанное мной в конце восьмидесятых в гараже Егора Коромыслина под сладкий лепет гитары Марка Нофлера. Мы провели славный вечер в городе и, перед тем как расходиться по домам, на полчаса задержались в гараже: обсудить перспективы светлого будущего наступающей половой зрелости, покурить и послушать музыку. Мне было 23 года, я, не спеша, грыз гранит науки в строительном институте и все свободное время и стипендию тратил на девушек. Тогда казалось, что это только бледное начало и дальше жизнь пойдет еще ярче. На меня снизошла благодать и я разрешился следующими строками:

Я сидел в машине, которая никуда не ехала.

Я слушал музыку, слов которой не понимал.

Я смотрел вперед, но видел лишь стену.

Но я был счастлив.

Стихотворение мне понравилось и я лепил его к месту и не к месту, а года через два, пытаясь произвести хорошее впечатление на Маришу Стеценко - будущую учительницу литературы, я вставил еще одну строчку сразу за стеной:

Я встретил девушку, которая никогда не будет моей.

После этого стихотворение обрело не до конца понятный мне аллегорический смысл и логическую завершенность. Я любил декламировать его своим женщинам после бурных постельных сцен, таким образом прозрачно намекая на свою свободу и независимость.

Напоровшись на стену Таниного безразличия, я начал подозревать, что если хорошо порыться, то в этих строках можно откопать еще и другой смысл. Я рассказал ей это стихотворение, которое подходило всем девушкам как библия - грешникам.

- Хорошее стихотворение, - серьезно сказала Таня и посмотрела мне в лицо.

- Да. Только не очень складное, - мнение Тани как литературного критика меня не интересовало. Мне просто хотелось высказаться. - Подвези меня к реке, хочу побыть один.

Таня не стала возражать и молча довезла меня до моста, где, несмотря на столь поздний час, было светло и шумно от бригады рабочих, восстанавливающих разрушенное ограждение. По отремонтированному пути медленно скользили полупустые трамваи, яростно трезвоня мешающим рабочим. На прощанье Таня пожелала мне спокойной ночи, еще раз извинилась за сложившиеся обстоятельства и, выкинув недокуренную сигарету, уехала на поиски "одного человека".

Я отошел подальше от шумного моста, спустился к воде, поставил на бетонный берег сумку и, поудобнее на ней усевшись, закурил сигарету. По всем законам жанра мне следовало утопиться, оставив прощальную записку с леденящим кровь содержанием: "вы наверно будете смеяться, но я решил покончить жизнь самоубийством из-за несчастной любви". Я, не спеша, курил и размышлял о том, что вряд ли подобный поступок мог выжать хотя бы слезу жалости из Таниных глаз. Тут пошел дождь и мысль о водных процедурах окончательно растворилась в его каплях. Выбросив промокшую сигарету и отбиваясь сумкой от дождя, я отправился домой.