Вот в таком городе - городе N - жила-была самая что ни на есть обычная семья, состоящая из четырех человек. Старшему сыну - Ване - было уже шестнадцать лет, а младшему его брату, Ростику, было меньше, и жили братья в этой семье как живут все братья в других таких же семьях; иногда они ссорились и даже дулись друг на друга - друг с другом не разговаривали, но потом обязательно мирились, и жизнь продолжалась... И вот однажды папа и мама решили поехать в санаторий; но здесь нужно честно сказать, что в санаторий ехать решили они не сразу, поскольку было это не лето, а была весна, и Ростик ходил в школу, а Ваня тоже учился - в техническом колледже, а это значит, что их нужно было оставлять одних - на целые две недели. Конечно, две недели - это не два года, и Ваня почти что взрослый, да и Ростик, если подумать без сюсюканья, уже не маленький, и - тем не менее. Собрали семейный совет: ехать или не ехать? Ваня с Ростиком стали убеждать папу и маму, чтобы те ехали и ни о чем не беспокоились, а они, то есть Ростик и Ваня, две недели без них справятся. Да и то сказать: кто в таком возрасте не мечтает пожить хоть немного самостоятельно! Ваня мог бы в случае отсутствия папы и мамы приходить попозже домой и не выслушивать при этом маминого ворчания, что опять он поздно пришел. А Ростик без папы и мамы мог бы вволю наиграться на компьютере, и никто бы не отрывал его от игры на самом интересном месте. И вообще... две недели без родительской опеки - это ли не счастье? Думали папа с мамой, думали... и решили они все-таки ехать, потому как путевка была по льготной цене и не воспользоваться такой путевкой было грех. Накупили они еды всякой на две недели, чтобы Ростик и Ваня могли кушать, мама научила Ваню жарить омлет, а папа по приказу мамы сходил в школу - предупредил классную руководительницу Ростика, что они уезжают. Надавали папа и мама Ване и Ростику всяких указаний-советов - нужных и ненужных, поцеловала мама Ростика и хотела Ваню поцеловать, но Ваня сказал, что его целовать не нужно, и мама его целовать не стала. Сели папа и мама в поезд, проходящий через их город, и - уехали. В санаторий. И остались Ваня и Ростик одни - на целые две недели!
Остались Ваня и Ростик одни, и Ваня, понятно, остался за старшего. Строго-настрого мама наказала Ростику, чтобы он старшего брата во всем слушался, а Ване наказала, чтобы Ваня брата младшего не обижал. Уехали папа и мама под вечер. Ваня съездил на вокзал тоже - папу и маму проводил; на вокзале, кстати, мама предприняла еще одну попытку Ваню, старшего сына, на прощание поцеловать, но это уже вообще ни в какие ворота не лезло... На обратном пути заехал Ваня к Сереге, своему другу, с которым он вместе учился в техническом колледже. Серега этот жил в общежитии - специальном здании для студенческого разврата. Но в тот день никакого разврата не было, и они посидели в Серегиной комнате просто так - поговорили обо всем понемногу и разошлись. То есть Ваня с другом своим, Серегой, может быть, и еще б посидел - поговорил бы о чем-нибудь, но Сереге нужно было идти на свидание в другое общежитие, а Ваня вдруг вспомнил, что Ростик остался дома один, и тоже заторопился - все-таки он, Ваня, как-никак теперь был дома за старшего.
Приехал Ваня домой, а Ростик сидит за своим столом - горько плачет. Перепугался Ваня: что такое? что случилось? Оказалось, что папа им, сыновьям своим, по наущению мамы подложил хорошую свинью: запоролил папа в компьютере BIOS, а пароль, понятное дело, ни Ване, ни Ростику не сказал, да оно и понятно - не для того он ставил пароль, чтоб его говорить, а для того он его поставил, чтобы Ростик после школы уроки делал, а не просиживал бесконтрольно за своими играми, и чтобы Ваня по ночам, когда Ростик спит, не искал во Всемирной Паутине всякие нехорошие сайты и не знакомился с разными нехорошими картинками, каких на этих нехороших сайтах превеликое множество. Огорчился Ваня, когда Ростик ему поведал, какую папа свинью подложил, потому как именно всяких нехороших картинок Ваня планировал насмотреться вдоволь, и еще он хотел пригласить в гости Серегу и ему эти картинки показать тоже, то есть хотелось, очень хотелось Ване нехорошие картинки посмотреть с Серегой, другом своим, вместе. И вот: я от дедушки ушел, я от бабушки ушел - здравствуй, жопа, Новый год... тьфу!
Сжарил Ваня, как его мама научила, Ростику и себе на ужин омлет, поели они оба без аппетита. Стали спать укладываться. А спали они в одной комнате, и называлась эта комната "детской". Застелили каждый свою постель. Подумал Ваня почему-то про Серегу, друга своего, и - посмотрел на Ростика...
Здесь так и хочется сказать: "и замыслил Ваня черное нехорошее дело... ", или так, например: "и почувствовал Ваня нарастающее желание... ", или, например, даже так: "и сладкая дрожь предвкушения пробежала по телу Вани... " - да много как можно было бы здесь сказать, когда всяких историй таких в наше современное время происходит тьма тьмущая. Но в нашей истории сказать так означало бы сказать неправду... то есть правду, именно правду, но - суровую правду жизни, а у нас, мой читатель, всё-таки сказка... и потом: это в сказках для детей все быстро делается, а в жизни - в сказке для взрослых - все делается не всегда так быстро, как хочется, и все не так просто, как кажется, а часто даже совсем не просто... да и Ваня был уже почти взрослый - было Ване шестнадцать лет, и был он студентом технического колледжа.
Одним словом, посмотрел Ваня на Ростика, своего младшего брата, и - ничего не подумал, а подумал он, укладываясь спать, опять про Серегу, друга своего... Но если кто-то уже успел подумать или даже про себя решил, что Ваня имел нетрадиционные или какие прочие извращенные наклонности по причине своей неудержимой весны, и если уже кто-то нетерпеливо ждет всяких-разных сомнительных описаний и смакований реализации этих самых наклонностей, то я должен остудить пыл такого опытного и даже нетерпеливого читателя, потому что сам Ваня не то что не торопился - на потребу этому самому нетерпеливому читателю - свои наклонности реализовывать, но даже в самих своих наклонностях еще чувствовал некоторую и даже основательную неопределенность, и в какую сторону качнется маятник или, допустим, как ляжет-сложится карта, он, то есть Ваня, еще не знал... и даже когда он, то есть маятник, в какую-либо сторону обязательно качнется, то качнется он в эту самую сторону на время или навсегда, и что это будет за сторона вообще... ничего этого ни Ваня, ни кто-либо другой еще не знали и знать не могли; остынь, нетерпеливый читатель, - обо всем мы с тобой узнаешь в свое время! Если, конечно, тебе, вечно спешащему, это интересно и если есть у тебя, мой читатель, такое желание или даже такая возможность в наше стремительно утекающее торопливое время.
Ну, и вот... легли они, Ваня и Ростик, спать - каждый в свою постель. Но если у Вани никаких видов на Ростика не было и, добавим, по причине временного отсутствия ясности в собственных наклонностях быть не могло, то у Ростика - по причине его детского любопытства - виды на Ваню были, и виды эти были вполне определенные и даже конкретные, - не прошло и пяти минут, как Ваня услышал шепот младшего брата:
- Вань... ты спишь уже? Ваня...
- Чего тебе? - нехотя отозвался старший брат, отрываясь от своих мыслей о Сереге.
- Можно, я лягу с тобой? - прошептал Ростик, приподнимаясь.
- С какой это радости? - тут же отозвался Ваня, не испытывая ни малейшего желания видеть в своей постели младшего брата.
- Мне страшно... - прошептал Ростик. - Вань, можно? Я с краюшка...
- Чего тебе страшно? Спи давай... не выдумывай! - проговорил Ваня намеренно громко, желая таким чересчур простым способом маленького Ростика успокоить, а всех гипотетических чертей и прочую нечисть разогнать и развеять.
- Страшно, - повторил Ростик. - Мне кажется, что здесь... здесь кто-то есть... Ваня, я с тобой лягу! Можно?
- Нельзя! Никого здесь нет... спи, блин, в своей постели! - с досадой проговорил Ваня.
- Ваня! Мне страшно, - упрямо прошептал Ростик и, подумав секунду, тут же для пущей убедительности добавил: - Я не могу уснуть. Ваня... можно, я лягу с тобой?
- Ну, блин... заколебал! - Ваня уже понял, что Ростик не отвяжется и потому, чуть подвигаясь к стене, буркнул недовольно: - Ложись. И попробуй только шевельнуться... Слышал, что мама говорила? Чтоб ты меня слушался... если хоть раз шевельнешься, вмиг полетишь на пол! И вообще... отпорю ремнём, - пообещал Ваня.
- Ладно, - легко согласился Ростик, очень довольный, что всё уже начало получаться. Он соскочил со своей кровати и тут же юркнул под одеяло в кровать старшего брата. - Мама, кстати, не говорила, чтоб ты меня порол, - на всякий случай уточнил Ростик, мостясь на краю Ваниной постели, - а говорила, чтобы ты обо мне заботился.
- Все, спи, - оборвал его Ваня, не желая разговаривать.
Ростик, не отзываясь, притих - теперь ему нужно было выждать, когда Ваня уснет, и он решил дождаться этого во что бы то ни стало... и вот для чего: Ростику хотелось, во-первых, посмотреть у старшего брата Вани пипиську, а во вторых, если получится, Ванину пипиську потрогать руками...
Да-да, мой многоопытный или, наоборот, неискушенный читатель! Маленькому Ростику хотелось увидеть пипиську у взрослого Вани... но если у кого-то сейчас вспыхнула-зародилась мысль, что с Ростиком что-то не так, если кто-то подумал - вольно или невольно - что Ростик, желая посмотреть и пощупать пипиську, тем самым проявляет свой интерес или даже склонность к нетрадиционным наклонностям, то такой читатель опять ошибется, поспешно делая выводы и ставя желаемый для себя, читателя, диагноз маленькому Ростику. Ибо желание посмотреть пипиську ни в коем случае не говорит ни о вышеупомянутых наклонностях, ни о вообще каких-либо наклонностях, а только свидетельствует о здоровом и совершенно закономерном любопытстве самого что ни на есть обычного пацана, который только-только начинает подступать к грядущему периоду своего неизбежного взросления. Всё начинается с любопытства, и самое первое любопытство, самое-самое первое, всегда обращено на самого себя - на свою собственную пипиську и, конечно же, на пипиську другого, ибо все открывается и познается в сравнении. И Ростик здесь не был исключением - его собственная пиписька время от времени уже затвердевала, но каждый раз это происходило спонтанно, и Ростик с любопытством первобытного человека теребил ее, еще не зная, какие сказочные миры можно из всего этого при известных навыках извлекать, но он, маленький Ростик, еще никаких навыков не имея, уже смутно чувствовал, что все это не так просто и что за всем этим что-то должно неизбежно и даже обязательно таиться... Потому-то и хотел он увидеть пипиську у взрослого Вани - он никогда не видел Ваню раздетым совсем, и только однажды... да, однажды, когда Ваня спал, Ростик к своему немалому изумлению заметил, как у Вани сильно-сильно оттопыривались спереди трусы, но Ваня тут же, не просыпаясь, застенчиво перевернулся на живот - и странный и необычный вид подпираемых чем-то изнутри Ваниных трусов исчез из поля зрения Ростика, оставив у него чувство легкого замешательства и сильного любопытства одновременно. То есть, Ростик, конечно, понимал, что там у Вани тоже пиписька... но чтоб такая?! Что б трусы вздымались вверх, словно Эверест?! Вот и захотелось Ростику посмотреть...
