По стенам висели различные принадлежности охоты и охотничьи трофеи хозяина. Пол помещения из глины с известью, был сбиты в плотную массу. Посередине комнаты, в честь праздника, слуги расстелили старый квадратный фламандский ковер в красную и черную клетку. В одном конце зала пол был немного приподнят. На этом месте, называвшемся хозяйским помостом, могли сидеть только граф Бисберн и наиболее уважаемые гости, среди которых был лорд Оливер Хаксли барон Джон Хаунтен, средних лет. Его длинные и густые брови подернулись первой сединой. Вся Англия знала его как грозного воина, и суровые черты его широкого лица сохраняли выражение воинственной свирепости.
Среди всех пороков Джон Хаунтена, человека грубого и алчного, корыстолюбие было наиболее сильным. Прощение своей душе, погрязшей в многочисленных грехах, он покупал золотом или другим награбленным добром. Поперек помоста стоял огромный стол, из дубовых плах, покрытый дорогой красной скатертью. Вокруг главного стола стояли крепкие стулья и кресла из резного дуба. В углах зала были тяжелые дубовые двери, которые вели в другие комнаты.
Для простолюдинов и домашней челяди был приготовлен стол попроще, и без скатерти, вместо стульев - деревянные скамьи.
Середина зала, застеленная ковром, была пустой и предназначенной для виновницы сегодняшнего торжества.
Начиная с двенадцатого дня рождения, молодая леди должна была ежегодно переносить эту болезненную унизительную процедуру, задуманную графом не только как профилактика и лечение клептомании, но и воспитание стойкости и покорности любимой дочери.
- Так будет продолжаться до тех пор, пока не подойдет срок выдачи тебя замуж! - заявил граф, выпоров юную леди впервые.
На одном из кресел сидел молодой лорд Оливер Хаксли, гостивший в замке, нетерпеливо ожидая праздничного обеда. Утренняя охота пробудила в желудке гостя зверский аппетит, и вообще лорд любил покушать, и всякая задержка приводила его в бешенство. Кроме того, накануне дочь графа очень холодно встретила лорда Хаксли, а тут хозяин замка преподнес сюрприз, объяснив, что перед обедом дочь должна получить "подарок".
По лицу лорда было видно, что это человек прямодушный, нетерпеливый и вспыльчивый.
"Клянусь святой Женевьевой, юная леди, прекрасна как майская роза! - Высокого роста, широкоплечий, с длинными руками, широкое лицо с большими черными глазами дышало смелостью и прямотой. - Папа научит ее быть любезнее с гостями!" Длинные черные волосы лорда были схвачены золотым обручем, украшенным рубинами. "Эх, до чего же Эвелина хороша!" - Лорду было всего двадцать пять лет, но он успел повоевать и заслужить славу смелого воина.
- Ну, так, где же виновница торжества? - Он выражал свое неудовольствие отрывистыми замечаниями, то, бормоча их про себя, то, обращаясь кравчему, поднесшему для аппетита серебряный стаканчик с вином.
- Честно, так проголодался, что готов съесть быка! - Рядом сидел, изнывая от нетерпения, рыжебородый барон Джон Хаунтен.
Черты его лица вполне соответствовали характеру: казалось, он распространяет вокруг себя жестокость и
злобу. Многочисленные шрамы от ран, которые на лице другого человека могли бы возбудить сочувствие и почтение, как доказательства мужества и благородной отваги, придавали высокому гостю еще более свирепое выражение и увеличивали ужас, который оно внушало.
Тогда ни леди Эвелина, ни Лорд Оливер Хаксли, ни гости, еще не знали, что этот день перевернет всю их жизнь.
- Час мучений близок! - Эвелина услышала приближающийся звук шагов в коридоре. - Господи, помоги мне перенести испытание!
"Приговоренная" красавица встала с кровати тотчас, как только в дверь спальни деликатно постучали.
- Войдите!
Двум служанкам было поручено доставить в зал именинницу.
- Неужели хозяин будет пороть свою дочь? - Мод первый год служила в замке и была явно смущена необычным поручением.
- Конечно! - подтвердила Хлоя, старшая служанка. - Я сама в ореховую рощу ходила! Лорд накануне собственноручно выбрал лучшие прутья! Кстати, Мод, если будешь много болтать, вполне можешь отведать орешника!
- Наше дело маленькое, - Мод тяжело вздохнула, и вспомнила, что уже три раза ей пришлось отведать ореховых прутьев, - но она госпожа...
- Вот именно! - Хлое надоел этот разговор, - хватит болтать! Мы пришли!
Дверь скрипнула, служанки вошли в комнату юной леди.
- Вы готовы, Леди? - Мягко спросила старшая горничная. - Вас уже ждут!
- Да! - Девушка кивнула, улыбнувшись, но не без усилия воли.
Молодая служанка, как тюремщица, последовали следом к выходу. Старшая держась на шаг впереди, почтительно распахивала дверь. Миновав узкий коридор, троица оказалась в пиршественном зале.
Все гости встали при появлении Эвелины. Роскошные волосы именинницы, были собраны в узел на затылке, голова гордо сидела на стройной шее, шаг был длинный и упругий, как у дикого лесного существа, не ведающего усталости.
Ответив безмолвным поклоном на любезность гостей, она грациозно проследовала к своему месту. Тело именинницы было необъяснимо прекрасно.
- Despardieux! (Черт возьми! - франц.) - Лорд Оливер Хаксли увидел, как служанки, проводив Эвелину к центру зала, унесли плащ. - До чего же она хороша!
Теперь все собравшиеся зрители могли видеть девушку во всей красе: по обычаю, заведенному лордом Чарльзом, никакой одежды во время порки не полагалось.
- Юная дьяволица, - прошептал Джон Хаунтен и опрокинул в себя стаканчик красного вина, - эта белая голубка будет ворковать в моей клетке!
Глаза барона сверкали огнем, в этот момент Хаунтен забыл, что женат. Для закаленного воина жена не препятствие, если в голову приходим мысль полакомиться нежным телом.
"Это же лорд Оливер Хаксли и сэр Джон Хаунтен! - Чувствуя приближение Голгофы, молодая аристократка выпрямила голову и скрестила руки на груди. - И они станут свидетелями моего позора! Значит, такова воля Господа и мне нужно вынести наказание с покорностью и достоинством!"
Впрочем, прикрывание грудей не было жестом скромности, в таком положении руки исключали возможность сомнительного спектакля для присутствующих мужчин, в виде смешно подпрыгивающих грудей в процессе бешеного танца тела под музыку адской боли.
"Кроткое выражение больше всего идет к ее лицу! Руками острые, так призывно торчащие сосцы прикрыла, ну ничего, розги великолепное лекарство для лечения девичьей скромности! У меня еще будет возможность рассмотреть все укромные уголки извивающегося под ударами тела, - подумал лорд Оливер Хаксли. - Однако голубая кровь придавала девушке особую величавость, дополняя природную красоту и грацию, а отцовская воля выставила всем напоказ!"
И тут взгляды Эвелины и Хаксли встретились.
"Напрасно я надеялась, что молодой лорд сделает отцу предложение и возьмет меня в жены! - Бледное лицо красавицы, ожидающей наказания, демонстрировало стоическое спокойствие и полное смирение, а душа хотела покинуть тело. - Так пусть посмотрит, какую красивую невесту он потерял!"
По заведенному обычаю девушка без напоминаний стала босыми ногами на середину злополучного ковра. Теперь она чем-то напоминала белого ферзя, на шахматном поле, которой ремесленник придал сходство с греческой богиней красоты, но у нее еще не было грубых форм развитой женщины, воспетой греками, каждый изгиб нагого тела источал звонкую чувственность юности.
- Похоже, с розгами здесь не шутят! - Лорд Оливер Хаксли увидел, как граф Ковентри выбрал в корыте мокрый ровный прут с мизинец толщиной и приблизился к соблазнительной цели.
- Только так надо воспитывать непослушных девиц! - Джон Хаунтен выпил еще один стаканчик вина.
Он нахмурился, его щеки вспыхнули, в глазах сверкнуло бешенство, выдававшее натуру буйную и неукротимую. - Строптивой девчонке просто необходимо подрезать крылышки, Ma foi!
Обнаженная юность потрясала, влекла, лишала разума.
"Не только общий счет нанесенных ударов увеличивался из года в год, моральные страдания, по мере того как она становилась все более женственной, всякий раз усиливались. Сейчас, когда девушка увидела среди костей лорда Хаксли и Джона Хаунтена ей захотелось провалиться сквозь землю. К дворне, она относилась с философским равнодушием, но присутствие знатных гостей выбило ее из колеи.
Повернув голову, юная аристократка увидела приближающегося отца. Шаг и на клетчатом ковре появилась вторая фигура, придав больше сходства происходящему с шахматной партией.
"Король и ферзь! - подумал лорд. - Вот только правила игры были очень далеки от мира шахмат!"
Напрасно девушка пыталась найти на строгом лице отца Чарльза хоть каплю сочувствия. Глаза Хаксли оставались темными и холодными. "Он не простил мне холодности!" - поняла она.
- Ну-с. Юная леди, начнем! - Отец, сконцентрировав взгляд на прекрасных округлых ягодицах, примериваясь, и медленно отвел руку с розгой назад.
Гости, отложив кубки и закуски, ждали, что будет дальше, не спуская глаз с хозяина и его дочери. По воцарившейся тишине девушка поняла, что "карающая десница" уже занесена, и вскоре она почувствует первый "поцелуй".
- Mon Dieu! (Боже мой!) Лорд Оливер Хаксли увидит, как меня бьют! - Прекрасная жертва слегка склонила голову и стиснула зубы, нагое тело трепетало в ожидании. - На балу я была такой ледяной, такой недоступной, а сейчас:
Тут лорд Оливер Хаксли увидел, что леди Эвелина не только сумела сохранить благородство, стоя голой на потеху зрителям: она словно пыталась послать отцу взглядом тихий протест: "Ты приговорил меня к этому, так приводи же в исполнение свой дьявольский замысел!" Впрочем, вскоре она забыла об их существовании.
"Украсть ее по дороге в церковь, - в голове Джона зарождались крамольные мысли, далекие от мыслей, что посещают головы порядочных джентльменов - подумать только, сколько в этой голой девчонке и застенчивости и чувства собственного достоинства! Истинная дочь рыцаря! Такую бы птичку, да в сарай на солому!"
Впрочем, удивительная красота именинницы вызвала общее изумление, и те из зрителей что помоложе, молча переглянулись между собой.
