И всё так чудесно, да обязательно какая-то очень завистливая сволочь хочет всё испортить. Захожу я на перевязку, а у Нины и Кати заплаканные глаза. Новый особист госпиталя решил завести дело, мол есть сигнал - санпоезд ушёл и не забрал всех раненых. И ещё, мол продукты они воровали у раненых. Ну не идиот! Я дал "сидор" с продуктами! А вот я бросил позицию без приказа и уехал. Да какая позиция, мы просто защищали санпоезд!
Решил я просто поговорить с ним, думал, может хоть один особист нормальный. ..
Как назло, этот старлей сидел в штабе госпиталя и пока выходить оттуда не собирался. Я прождал его до самых сумерек. Понятное дело, перед дверью я не торчал. То там в сторонке посижу, то с другого направления понаблюдаю. Дождался всё же. Вот наконец он вышел во двор, снял очки, протер их и вновь водрузил на переносицу, перед этим потерев ее пальцами. Умаялся, бедняжечка, в думах о безопасности страны.
Старлея я выловил метров за сто от госпиталя, зашёл он в лесок и стал отливать. Жду. Вежливо подошел, представился. Начал было беседу, мол, военврача Соколову оклеветал негодяй и паникер, у которого личные счеты ко мне. Но это придурок меня слушать не стал. Подошел ближе, схватил за грудки:
— Слышь ты, майор, ты мне работать не мешай, — прошипел он мне в ухо, так близко, что я даже почувствовал у себя на коже капли его слюны. — Ты что, думаешь, если из-под дохлого немца бумажку вытащил, так тебе всё простится? Я тебя, тварь, за то, что позицию без приказа бросил, так надолго упеку, что у тебя, недоумка, пальцев считать не хватит. И бабу твою в лагере держать будут, пока не сгниет! А ну, пшёл вон, защитник Отечества! — оттолкнул он меня. Нельзя так оскорблять фронтовика! Но этого ему было мало, надо же ещё и поиздеваться!
Зашипев мне на ухо, как змей, он с явной садистской радостью сообщил, что сейчас он арестует Нину, когда она вернётся от Бурденко со своими бумагами. Бумаги он в печку, а Нину будет насиловать до тех пор, пока я не подпишу бумагу, что меня завербовала немецкая разведка. Бешенство просто заполонило меня - я же тут, чтобы спасти Нину!
И, сделав вид, вроде ухожу, я с разворота изо всей дури ударил его костяшками пальцев в горло. Сдавленный вопль, хруст - он улетел на пару метров в кусты, засучил ногами - готов! Гнида, крыса тыловая! Мало того, что особисты часто пишут разную брехню на невинных, потому их называют "романистами", так ещё и поиздеваться им нужно, зная, что человек не виновен. Наслаждается своей властью, никчемная тварь! Да над женщинами-врачами, которые каждый день спасают жизни наших раненых воинов! Тварь!
Взяв упавшую папку, я нашёл там протоколы допросов Кати и Нины ( не подписанные), так он хотел ещё и заставить их подписать с помощью пыток. Ясно! Ты, сволочь, поступаешь подло, ну и я буду не в белых перчатках.
Забрав протоколы, я сжёг их, а вот остальные бумаги я оставил и ещё вложив туда немного денег, да ещё документы этого подлого особиста. Придумал - я пошёл на рынок неподалёку в посёлке. И, словно полный лопух, попросил двух явных урок у входа, подержать папку, пока я схожу в кусты... Те даже тихо заржали. А я к патрулю - вот мол точно эти бандиты напали на нашего дорогого особиста, а я был без оружия и ничего не смог сделать. Патрули ловко захватили обоих - и финитя ля комедия! В папке документы особиста, бумаги и деньги - убили человека на боевом посту. Расстрел! Так что я не только защитник, но и чистильщик! Вот так!
Нина по рекомендации самого Бурденко стала кандидатом медицинских наук и даже преподавателем в Первом медицинском. Катя по инициативе Нины вернулась в свой мединститут - она после третьего курса ушла на фронт. Теперь она точно получит диплом врача. Вот так - мне уже можно и пора возвращаться! Задание нашей сверхсекретной лаборатории выполнено!
