- А наказывать меня нужно, если я, скажем, получу "двойку". Чтоб я боялся... потому что если я перестану бояться, то я перестану учить, а если учить я перестану, то учебу я запущу, и потом будет трудно догонять. Вот... а если, скажем, я получу "двойку" и меня сразу за нее наказать, то я буду бояться наказания и стараться, чтоб больше "двоек" не было. Правильно? - Логика, с точки зрения Ростика, была железная. - Ваня, я правильно говорю?
- Ну... в общем, правильно, - осторожно отозвался Ваня, старательно взвешивая каждое слово и при этом невольно и даже безвольно то и дело глядя на Ростиков бугорок.
- Не в общем, а именно так! - Глаза у Ростика засияли, и засияли они потому, что маленький Ростик, пока рылся в своём рюкзаке, уже успел продумать, как он сегодня обязательно получит "двойку"... ну, и что тогда Ваня станет делать? То-то и оно!
А Ваня смотрел на Ростика так, словно он, Ваня, по причине своей предшествующей близорукости Ростика раньше никогда не видел. То есть, это был, без всяких сомнений, тот же самый Ростик, которого Ваня знал как облупленного и с которым время от времени он, Ваня, вступал в различные содержательные беседы-диспуты, по причине своей безнадежной содержательности неизменно заканчивающиеся всякими бесхитростными утверждениями типа "ты дурак!" и "ты сам дурак!", а также коронной фишкой под занавес диспута - как правило, со стороны Ростика: "я маме расскажу!"... это был тот самый Ростик, у которого два года назад прыщавый переросток, типичное деформированное дитя с городской окраины, лишь по случайности оказавшееся проживающим в центре города, отобрало во дворе фонарик, и когда Ростик заявился домой, весь в соплях и слезах, Ваня, старший брат, тут же спустился вниз и, накостыляв глупому и по этой причине крутому Кукишу по шее, а именно так погоняли прыщавое дитя во дворе, проговорил страшную фразу: "Если ты, гаденыш, - сказал Ваня Кукишу, - еще раз... ещё хотя бы раз тронешь моего брата или даже приблизишься к нему, убью!", и все малолетние Ростиковы друзья, присутствующие при этом, по-черному завидовали Ростику, что у него, у Ростика, есть такой замечательный старший брат, и Ростик ходил несколько дней бесконечно гордый за себя и за Ванечку... это был тот самый Ростик, который зимой заболел гриппом - и Ваня бегал в аптеку за разными медикаментами и сидел у постели Ростика два дня, развлекая обессиленного болезнью, но уже выздоравливающего маленького Ростика всякими страшными рассказами и даже... даже читал ему, Ростику, книжку! - это был тот самый Ростик, которого Ваня знал как облупленного... и в то же самое время Ваня с удивлением открывал, что перед ним стоял совершенно другой Ростик, и этот другой Ростик был уже не очень маленьким и даже как бы малознакомым: у него, у этого другого Ростика, была вполне сформированная фигурка, и была аккуратная, застенчиво оттопыренная попка сзади, и был уже выпукло обтекаемый плавками-трусиками вполне приличный бугорок спереди, - Ваня вспомнил, как утром заглянул Ростику в плавки и обнаружил там не какой-нибудь карандашик или краник, а хороший и даже очень хороший огурчик, твердо вздернутый, крепенький, вокруг которого - у самого-самого основания - росли пусть еще редкие, но уже достаточно длинные черные волоски... и еще вспомнил Ваня, как тепло прижимался к нему Ростик в своём бессознательном сне и как приятно было ему, Ване, утром эту сладкую теплоту ощущать своим телом... блин! Ваня почувствовал, как петушок его чуть шевельнулся... и Ваня, глядя на одевающегося Ростика, вдруг представил, как он будет Ростика наказывать: Ростик ляжет на живот... например, на его, Ванину, постель... он стянет с Ростика брюки и трусики... и ладонью... ладонью отхлопает Ростика по теплым, под ладонью упруго колыхающимся белоснежным нежным булочкам... Ваня вдруг подумал о Серегиной попе, и петушок у Вани стал бодро приподниматься... блин!
- У тебя сегодня сколько уроков? - спросил Ваня, поскольку он был главным, и Ростик должен был постоянно чувствовать свою поднадзорность с Ваниной стороны, а не просто жить как трава, не знающая, зачем растет.
- Пять. Я в час буду дома! А ты, Ваня? - Ростик посмотрел на старшего брата с надеждой.
- Я тоже... тоже к часу буду, - неожиданно для себя самого решил Ваня, хотя у него, у Вани, студента первого курса технического колледжа, было четыре пары и потом ещё консультация, и к часу он поспеть домой никак не мог... но он, весь пронизанный неизвестностью, вдруг подумал, что с последней пары без всякого ощутимого для науки и человечества он уйдет, потому что Ростик не должен, как безымянная трава, быть предоставлен сам себе, а кроме того... кроме того, если Ростик принесет "двойку", его нужно будет примерно наказать... конечно, - подумал Ваня, взглядом провожая уже вполне сформировавшуюся для всяких наказаний попку Ростика, - его надо будет хорошенько наказать, чтобы впредь получать "двойки" было неповадно.
Счастливый Ростик хлопнул дверью, и Ваня услышал, как где-то внизу, в шахте, раздался тяжелый утробный звук - это Ростик вызвал лифт...
Итак, маленький Ростик всё продумал, но - страшно ли было маленькому Ростику делать это в первый раз? Скажем прямо, а потому однозначно и коротко: да, страшно, и даже очень страшно. Более того, Ростик даже ощущал некоторую душевную дрожь, которая невольно возникает при любых начинаниях... Ты удивлен, мой догадливый читатель? Ты не веришь, что Ростик боялся? А ты вспомни, как это было в первый раз у тебя, - неужели ты, когда это впервые случилось с тобой, не почувствовал в своей душе даже самого маленького страха? Хотя, я же не знаю... возможно, ты, мой бесконечно уважаемый читатель, в тот момент, когда это впервые случилось-произошло с тобой, был еще в совершенно бессознательном возрасте своего солнечного детства и потому для тебя это прошло и незаметно, и удивительно легко... а когда ты пришел в осознание себя по причине неизбежного взросления, то это было для тебя уже так привычно и так обыденно, что какую-то иную ситуацию ты уже не представлял, да и представить уже не мог... и ты был по-своему прав, мой безоговорочно уважаемый читатель, ибо как сказал не менее уважаемый нами один мудрый человек, "во многом знании много печали, и кто умножает познание, тот умножает скорбь", - кто решится бросить камень в жаждущего легкой и беспечальной жизни? Но равно в таком случае мы не можем бросить камень и в маленького Ростика, преумножающего свои познания на пути жизненного разнообразия, - так вот: маленькому Ростику делать это в первый раз было страшно... страшно и даже очень страшно было маленькому Ростику получать "двойку", и прежде всего потому страшно, что умный и прилежный Ростик "двойки" эти отродясь не получал. Но ведь всё когда-нибудь бывает впервые...
В этот день у Ростика было пять уроков, но из этих пяти уроков четыре можно было сразу отбросить - в смысле получения "двойки" ловить, как говорится, там было нечего, и потому вся надежда у Ростика была на урок литературы, а точнее, на Наталью Ивановну: им было заранее задано выучить наизусть стихотворение, и хотя прилежный Ростик стихотворение выучил еще на прошлой неделе, тем не менее он решил, что, когда Наталья Ивановна вызовет его к доске отвечать, он скажет, что он не выучил - и "двойка" ему будет обеспечена... он придет домой и покажет Ване дневник... и пусть, пусть тогда за эту "двойку" Ваня его, Ростика, дома хорошенько накажет!
Ах, что-то во всем этом есть английское... кажется, там довольно богатые и, скажем так, неоднозначные традиции по части наказания - с приспущенными для этой цели трусиками, с наклонённым вперёд корпусом... со всяким последующим продолжением, - так и хочется добавить мне сейчас, но я не буду этого добавлять, потому что в Британии я никогда не был по причине отсутствия там хоть какой-то недвижимости... И хотя наш во многих аспектах замечательный город N имел к Британии примерно такое же отношение, какое имеет, скажем, полноценный гражданин города N и одновременно владелец недвижимости в Британии либо в какой другой забугорной державе к патриотизму в городе N, тем не менее... да-да, мой уже догадавшийся читатель! Чем больше Ваня думал о наказании Ростика, тем больше и больше эта мысль - наказать Ростика - овладевала Ваней... и по мере того, как эта мысль Ваней овладевала, она казалась ему все более и более привлекательной; конечно, наказывать Ростика нужно было лишь в том случае, если он наказания заслужит, - это Ваня понимал, - но уж если Ростик наказания заслужит... Ваня представлял, как он спустит с Ростика штаны... потом стянет с него трусики... и под ладонью мягко и вместе с тем упруго колыхнутся Ростиковы нежные булочки... Ростик будет лежать на животе с приспущенными трусиками, и от Ваниных несильных шлепков попка будет нежно розоветь, и при каждом шлепке она будет невольно сжиматься, играя симпатичными ямочками... как у Сереги, когда он натягивал беспробудно уставшую от новогоднего торжества Раису, - то и дело думал Ваня, и сердце его сладко замирало: пусть, пусть только Ростик принесет домой "двойку"!
Урок литературы был последним - пятым. Ростика Наталья Ивановна вызвала к доске в самом конце урока - за несколько минут до звонка, и все сорок минут, предшествующие этому вызову, бедный Ростик не находил себе места. Ах, какой это был мучительный урок! Ростик и хотел, чтобы его вызвали к доске, и вместе с тем боялся, до неприятной дрожи в груди боялся впервые получать "двойку". И когда, наконец, он услышал свою фамилию... да, когда, услышав свою фамилию, бедный Ростик встал и, посмотрев на Наталью Ивановну, чуть слышно произнес: "Я не готов... не выучил... " - ему показалось, что сейчас обрушится потолок... да что потолок! - ему показалось, что рушится мир... "Я не готов... " - сказал Ростик... но разве это была правда?"Не выучил... " - сказал Ростик, и это было настолько неожиданно для всех в классе, что все тут же, как по команде, посмотрели на него с удивлением и даже изумлением - никто никогда не слышал таких бесшабашно вольнолюбивых слов от прилежного и всегда готового отвечать Ростика! Даже всегда невозмутимая Наталья Ивановна дрогнула и, приподняв очки, устремила на Ростика чуть озадаченный взгляд. "Ты не выучил стихотворение? Я правильно тебя поняла?" - уточнила на всякий случай Наталья Ивановна, не сводя с Ростика внимательного взгляда. "Правильно... " - прошептал Ростик, и это был полный и даже полнейший абзац... никогда еще Ростик не поступал так плохо! Во-первых, получалось, что он не выполнил домашнее задание, что само по себе уже было плохо, а во-вторых, это было вранье, и получалось, что он, Ростик, врал самым наглым образом... бедный Ростик стоял, опустив голову, боясь посмотреть Наталье Ивановне в глаза; класс, мысленно ахнув, затаил дыхание. Что-то подсказывало мудрой Наталье Ивановне, что в этом "я не готов" что-то не так... ну, не мог, не мог Ростик не выучить стихотворение! Может быть, он с кем-то поспорил? Глупо... хотя в этом начинающемся переходном возрасте от них, этих сказочных детей, можно ждать чего угодно, - привычно подумала Наталья Ивановна, решая, как ей быть. "У тебя есть причина?" - Наталья Ивановна обычно не задавала ученикам такие вопросы, только подталкивающие к выдумыванию самых фантастических причин, но случай с Ростиком требовал исключения и даже временного отступления от этого правила, и она, секунду поколебавшись, спросила Ростика о причине столь неординарного для него поступка. "У тебя есть причина?" - спросила Наталья Ивановна. О да, это был очень коварный вопрос! Ведь этот вопрос, такой педагогичный с виду и даже не лишенный некоторого гуманизма, на самом деле приучал бесконечно устремленных к свету знаний мальчиков и девочек уже с детства находить внешние причины, встающие на их тернистом пути вперед и выше. Но Ростик... Наталья Ивановна, задавая свой коварный вопрос, очень внимательно смотрела на Ростика, и бедный Ростик, даже не поднимая опущенной головы, чувствовал устремленный на него взгляд старой мудрой Кобры. Есть ли у него причина... да разве без причины он решился бы на такое?! И вместе с тем... вместе с тем - разве мог он сказать о подлинной причине своего со всех сторон неординарного безрассудства?! Конечно же, нет! Можно было бы что-нибудь соврать, и Наталья Ивановна скорее всего ему, Ростику, поверила бы, но... врать еще раз?! Маленький Ростик не умел врать... он еще мог слукавить или даже схитрить, но нагло врать... нет, на это Ростик был неспособен! И потом, ему ведь нужна была "двойка", и всякая уважительная причина могла только помешать маленькому Ростику в достижении своей цели... "Нет, у меня нет причины... " - не поднимая взгляда, чуть слышно прошептал Ростик. Класс затаил дыхание. Класс знал, что у Кобры железное правило - ставить "двойки" за невыполнение домашнего задания всем ученикам без исключения, между тем как другие учителя нередко делали исключения тем рано уставшим в пути к знаниям учащимся, чьи родители являлись уважаемыми или даже обеспеченными и по этой причине тоже уважаемыми людьми в городе. Теперь Кобра должна была поставить "двойку" Ростику... и вот здесь-то и было все непросто и даже совсем не просто; нет-нет, Ростик не относился к числу детей известных в городе родителей, но: с одной стороны, Ростик первый раз оказался не готов к уроку, и все понимали, что на первый раз сам бог велел прощать, - и все, понимая это, искренне переживали за Ростика... а с другой стороны, если Кобра сейчас не поставит "двойку", значит, получится, что правило ее не такое уж и железное, и тем самым будет создан опасный прецедент, - классу показалось, что Кобра в ловушке. И даже не показалось, а именно так все в классе как-то дружно, не сговариваясь, решили... Ах, наивные! Никто не заметил, как Наталья Ивановна мимолётно посмотрела на часы и мысленно про себя отметила, что до звонка осталось ровно полторы минуты... о, это был красивый ход, ибо у Натальи Ивановны было еще одно железное правило. "Значит, у тебя нет причины? Это уже интересно. Хотя и похвально, что в качестве причины ты не стал ничего выдумывать и таким образом не стал врать, что само по себе уже не может не вызывать уважения, но вместе с тем не может служить и оправданием... " - Наталья Ивановна говорила медленно и даже назидательно, и класс, слушая, затаил дыхание: будет сейчас создан прецедент или нет? В классе как-то забыли о втором не менее железном правиле Натальи Ивановны - не ставить оценки после звонка, завершающего урок. И Ростик забыл про это правило - он стоял, опустив голову, чувствуя бесконечный стыд, но вместе с тем и некоторое облегчение, ибо самое главное уже было сказано, и "двойка" у него была уже в кармане. "Ну, что ж... если ты не готов... - закончить фразу Наталье Ивановне помешал внезапно раздавшийся в оглушительной тишине звонок с урока. - Жаль, что звонок помешал тебе получить достойную оценку. Я спрошу тебя на следующем уроке... - невозмутимо проговорила Кобра, вставая. - Урок окончен". Ах, бляха-муха... Ростик даже не сразу понял, как ловко и даже коварно Наталья Ивановна с ним поступила, и только в следующую секунду до него дошло, что он остался без "двойки". Еще не веря в такое несчастье, Ростик рванулся с дневником к преподавательскому столу в надежде, что, может быть, Наталья Ивановна поставит ему "двойку" в дневник в воспитательных целях, но и здесь его ждал полный абзац. "Ты же знаешь, - сказала Кобра, - что я не ставлю в дневник "двойки" для устрашения или в качестве воспитательного средства. Но, если ты не возражаешь, я могу тебе дать совет: больше так никогда не делай. Никогда. Ты умный мальчик, и то, что ты сделал... это не самый разумный и не самый экономичный способ кому-то что-то доказать... " - проницательная Кобра почему-то была уверена - и, добавим от себя, справедливо уверена! - что Ростик стихотворение знает, и это давало ей основание не переводить Ростика в многочисленную категорию не уважаемых ею учащихся, перманентно спотыкающихся на тернистом пути в солнечную страну знаний. Но ведь Ростику-то было от этого не легче! Ростику нужна была "двойка", нормальная человеческая "двойка", а ее, этой желаемой "двойки", не было... ну, и за что теперь Ваня, старший брат, должен был его, Ростика, факать, - в смысле: наказывать? Право, было от чего прийти в расстройство, и Ростик... маленький Ростик, понурив голову, в этот весенний день брёл домой без всякой своей обычной целеустремленности - просто брёл, и не более того...
