- Ну, где твои мешки? - Озирался в сенях новоявленный перевозчик.
- Все там, в доме, заходи не бойся, - влекла женщина гостя за собой.
В прихожей хозяйка неожиданно сняла верхнюю одежду, хотя помощник ожидал другого, а именно, что они быстренько загрузятся, скоренько все отвезут, и он будет свободен.
- Сашенька, милый, я тебя обманула, - стащила Рая с головы вязаную спортивную шапочку и тряхнула прической. Волос у нее был просто шикарный, густой, русый, сияющий здоровьем. Прямо девичья грива.
- Зачем же ты меня звала? - Родственник был явно сбит с толку.
- Подожди, милый, не спеши жить. Ты все узнаешь. Разденься… Скажи, ты пил когда — нибудь такой чай «Нарциссовый улун»?
- Нет, - нерешительно тянул гость молнию.
- Тогда время пришло, - мой руки, сейчас я тебя угощу!
Полоская руки, парень удивился богатству ванной комнаты, и тому, что сама ванна была полна волой и сияла белоснежной пеной. Сунул руку — горячая.
- Ценный чай, требует особой церемонии заваривания, - двигала Раиса на кухне какие — то диковинные приборы и заварники, расписанные невиданными цветами.
Во всем доме витал сладчайший аромат какого — то невероятного тонкого парфюма. Одета женщина была лишь в коротенькое платьице с пышной юбкой — шаром, ее потрясающие ноги оставались открытыми и были безупречными. Сквозило в Раисе что — то бедрастое, страусиное, она даже голову держала как — то назад. Но была эта страусиха симпатична и очень сексуальна. Даже удивительно, что на такую видную бабу не нашлось достойного мужика.
- Ты прямо как в ресторан собралась, - невольно оценил ее гость.
- Так Новый год же близко, вот, решила принарядиться. Тебе нравится? - Кокетливо поправила она узенькие бретельки на ключицах.
- Да, очень. Тебе идет.
Богатая внутренность дома явно не соответствовала его неброскому внешнему виду. Мебель здесь наличествовала штучная из хозяйских мастерских, кухня же была укомплектована по последнему слову техники.
Словом, сервис — на высшем уровне!
- Не жалко переезжать? - Спросил гость, обозревая богатые стены с картинами, рукавицами, ножами и досками. А сам думал, как это приятно, когда женщина опрятна и современна.
- Жалко, - пожала плечами Раиса. - А что делать, в двух домах сразу ведь не будешь жить. Правда, там еще не все готово.
Наш герой наконец осознал, что эта фея — откуда — то из другого мира. У нее иной социальный статус, и речь ее нездешняя, городская, продуманная с умными словечками. Как она умудрялась сочетать свою сельскую профессию с такими вот изысканными манерами, как ей удалось сохранится здесь, среди мужичья в таком заповедном виде - просто уму непостижимо!
Он присел у стола, а она уже разливала по широченным низким чашкам, густой, горячий напиток.
Раиса присела на краешек стула, подняла чашку:
- Ну, за знакомство?!
- Мы же знакомы, - улыбнулся Александр, - и про себя отметил, какой у нее красивый маникюр. Да и в целом, руки были явно не зоотехнички, а, как минимум, банкирши, а то и аристократки.
- А мы теперь поближе познакомимся.
Юноша пригубил из чашки тот самый чай, и древесно — шоколадный вкус с тонкими цветочными нотками поразил его, ласковое тепло разлилось по венам и артериям, и мир словно расцвел всеми своими цветами и звуками. Сделалось так хорошо, что Саша тихонько засмеялся, и его собственный смех показался ему звоном золотого колокольчика.
- И что мы будем делать? - Наконец спросил он.
- Мы будем говорить, - ответила она.
- О чем?
- О любви.
- Ты меня будешь соблазнять?
- О да, мой Сашенька. Да, мой солнечный Малыш.
Женщина взяла руку паренька и тихонько коснулась ее губами.
В благодарность он неумело чмокнул ее в щеку. Если честно, в свои 19 он и целоваться — то толком не умел. Выросшая на Тургеневе Женя поставила жесткое условие — до свадьбы никаких шалостей. Раньше у Александра никого не было, поэтому приходилось оставаться в неопытности и терпеть.
А сейчас он рассмелел и ткнулся губами в шею Раисы.
- Подожди, не сейчас и не здесь. Для начала нам надо принять ванну, - сизокрылой голубицей ворковала она. - Я уже приняла, а ты окунись, я специально приготовила для тебя. Такой ванны ты в жизни не пробовал.
Юноша стеснялся своей повседневной одежды, поэтому разделся у воды, уже запершись. Хозяйка словно угадала его сомнения и сказала из — за двери:
- Всю одежду можешь бросить в стиральную машинку. Закрой, нажми большую, зеленую кнопку, и все дела.
- А сушить как?
- Машинка сама и просушит. А ты потом завернись в полотенце и приходи ко мне.
Саша погрузился в пену, бирюзовая вода, всклубившись вокруг, поглотила его всего по самый подбородок.
Он вытянул ножку и, смеясь, скопнул мочалку с бока ванной. Ему было хорошо, и странное дело, он, обычно скромный парень, теперь не чувствовал никакой неловкости, все казалось таким правильным и естественным и шло само — собой, словно катилось с горки.
О Жене он не думал совсем. Она оставалась чем — то главным, о чем не обязательно думать всегда. На передний план вышла Раиса, ее чудные, лукавые глаза, ее волос и колени.
Саша вдруг почувствовал, что его писюн встал, и в это было какое — то невероятное торжество природы и окрыляющая радость.
Кое — как наспех он вытерся и побежал к женщине, в ее спальню. Обнаженная Раиса возлежала на шелковой простыне и улыбалась.
Она видела, в каком он состоянии.
А он ринулся к ней на, как пловец ныряет в реку и стал жадно целовать ее во все, что попадется. Он гладил ее бедра, хватал груди, эта стихия голой женщины сводила его с ума.
- Подожди, - хохотала искусительница и уворачивалась как могла, отпихиваясь руками, - ты еще мокрый весь, не спеши, дурашка, мы все успеем.
Наконец налетчик опомнился, тряхнул головой, навис над женщиной:
- Ну. почему?! - Недоуменно смотрел он ей в глаза, взьерошенный, обиженный и раздосадованный.
- Ты все получишь, - легонько стукнула она пальчиком по кончику его носа.
- Но сначала давай мы с тобой поиграем.
- Во что - о?
- Примерь колготки.
- Зачем тебе это? - Опешил Малыш.
- Мой маленький каприз.
- Без этого никак?
- Никак.
- Ну давай, только быстрее, - кивнул он. Юнец сейчас был готов на все, что угодно, лишь бы получить свое.
Он слабо помнил, как она раскатывала по его ногам телесный, как у той журналистки капрон, но он точно понял, что секс пахнет новыми, женскими колготками.
И еще, он все время пытался прикрыть руками торчащий писюн, пока его не окутал своей тягучей паутиной тот самый капрон.
Наконец, Раиса накинула на голову парня какое — то мягкое кольцо, и просторная короткая ночнушка, легко скользнула вниз по его телу, косо срезала бедра своим тонким нижним краем.
В руке женщины, невесть откуда взялись женские туфли:
- Сороковой! - Показала она их Саше, - примерим?!
В его душе творилось черти что, ему до смерти хотелось внедриться в сочную, глубокую вагину этой женщины, уйти туда вместе с головой, влезть в эту морскую звезду навсегда, и чтобы ее жадные створки вязко сомкнулись за ним, но эти чертовы каблуки и колготки сбивали его с панталыку, словно вода костер гасили возбуждение, но невероятное ощущение стройности ног и гладкость бедер кричали, что похоть разгорится опять, но уже с какой то иной, неведомой, страшной силой.
- Сашенька, какая же ты красивая! - Рухнув на колени Раиса задрала ночнушку и целовала своего Малыша в бедра, в писюн, в лобок, в пупок.
- Ты прямо куколка, ты куколка!
А он хохотал, уворачивался и ломался, как целка, он видел себя сбоку в зеркале шкафа, и видел там девушку. Внезапно он вспомнил, как в военкомате на комиссии пожилая, морщинистая медичка в очках тыкала пальцем его в лобок и настойчиво спрашивала, фактически пытала:
- Женские чулки мерить любишь, любишь, любишь?
И если тогда ему было стыдно, то сейчас это было уже так в тему! Он кокетливо, пальчиками тронул свою все еще мокрую, растрепанную прическу и сделал пару шагов, как девушка игриво петляя ножками.
Восхищенная Раиса зааплодировала.
А еще он чувствовал, что скоро кончит, спереди по колготкам расплылось темное пятно его смазки, он крепился изо всех сил, и когда эта бестия упала на постель, он вновь бросился на нее, и, не успев стянуть колготки ослепительно сладко кончил прямо в них.
И в ту же секунду горячий стыд окатил его всего, такой горький, что он заплакал.
Он лежал ничком на теле этой странной женщины, а она жадно прижимала его к себе, словно стремясь впитать все его тепло, ночнушка задралась и голый живот юноши слился с животом этой самки, он в него словно вплавился.
А она целовала его в щеки, в глаза, в губы, ерошила волосы, и когда он собирался встать, просила:
- Полежи, полежи, мой любимый, мой хороший.
Она дышала глубоко и тяжело, и прижимала его так, что у него трещали кости. И тогда он понял, что она кончила.
Наконец она ослабила хватку и лежала устремив неподвижный, распахнутый взгляд куда — то в замысловатую лепнину потолка.
Партнер подумал даже, что она умерла. И подумал еще, что, если бы это было так, ему стало бы легче.
- У меня маленький, маленький, да? - Пытал он ее почти со злобой, хотел заглянуть в глаза, но уже стыдился.
Теперь уже она положила свою кудлатую голову ему на грудь, нежно и задумчиво говорила:
