Рома уткнулся носом в зинину ложбинку между шеей и плечом и принялся строчить тазом, как из пулемета. Природные инстинкты взяли свое и его уже было не остановить. Пружинная кровать предательски скрипела, перекрывая стоны бабы Зины. Рома не выдержал первым и начал спускать, подрагивая всем телом. Баба Зина ощутила горячие постреваливания в ноющей вагине. Не желая отпускать мальчишку, она обхватила его торс своими толстыми ляжками. — Ой-ой-ой, Ромочка, ещё, ещё, — подбадривала она своего постояльца, приближаясь к оргазму. — Давай-давай, паровозиком меня... еби, еби, мне недолго осталось. Ромин член еще был крепок и возобновил долбежку. — Ой-ой-ё-ёй, ой-ой-ё-ёй, — раздались уже знакомые причитания, баба Зина кончала, заходясь от всхлипов. — Ну всё, всё, — остановила она Рому спустя десяток секунд после оргазма.
Тяжело дышащий Рома упал на мягкую грудь. — Ну и ёбарь у меня поселился, — довольно причитала Зинаида. — Ласковый такой, дай-ко расцалую, — энергичный язык снова орудовал в ромином рте. — А наспускал-то, — она протиснула руку под Рому, ощупывая свое влагалище и под ним. — Ну ничаво, отстираем, — махнула она влажной рукой. — Ох, опоздаю, — вдруг вскочила она. — Слышь, жеребеночек, голодная и неподмытая на работу побегу, в конче твоей, сахарочек, — подмигнула она ему с энтузиазмом, натягивая шерстяную юбку. Рома устало мотнул головой, ему снова хотелось спать.
Роман проснулся к 11 часам со смешанными чувствами. С одной стороны он стал мужчиной, оприходовав взрослую, точнее, пожилую женщину. С другой стороны, сексуальных чувств он к ней не питал, да и в целом рассказать о таком опыте ему было бы стыдно. Он раз за разом прокручивал свои воспоминания: вот толстая рука натирает ему член, вот он вгоняет его в потную, колышущуюся под ним массу. Вот жадный рот с окружающей его сетью морщинок накрывает его губы. Очнувшись, он обнаружил, что у него колом стоит член и откуда-то снизу поднимается характерный зуд. — Определенно, надо бы засадить ей ещё, — подумал вдруг он. — И Светку бы натянуть, — сейчас он сам удивился этой смелой мысли. До сегодняшнего дня дальше поцелуев и женитьбы его мечты о ней не заходили.
Баба Зина впорхнула в комнату раньше обычного, в колледже не было воды и ей осталось только помыть полы в общежитии. Она была в приподнятом настроении, внизу у нее все пело от долгожданного удовлетворения. — Вот и конфетки Ромочке моему, — ворковала она возле сумок. — Встретила в бакалее Клаву, завтра к нам придет, я и водовки купила, — достала она две прозрачные бутылки. — Ты уж с ней поласковей будь, Ромочка, место там хорошее, поварица в декрет уходит, хотят временно кого-нибудь взять, должность придержать, пока она за ребеночком ходит, — присела она на кровать рядом с пареньком. — Ой, такой ты у меня сладкий, еле держусь, чтобы не затискать, — хихикнула она и потянулась губами к Роме. Вдоволь нацеловавшись, она пошлепала на кухню готовить ужин. У Ромы снова стоял, но он больше не хотел передергивать в туалете, как раньше.
* * *
На столе, придвинутом теперь к кровати и укрытом цветастой клеенчатой скатертью, теснились нехитрые явства: колбаса, сыр, соленые огурцы и помидоры, и, конечно же, водка. Всё было готово к приему важной гостьи. Рома болтал ногой, поглядывая в телевизор. Ради празднества он надел единственную белую рубашку и "парадные" черные брюки. Баба Зина караулила на кухне картошку. Мясо, приготовленное Ромой, уже ждало своего часа. В дверь постучали. — Войдите, — отозвался он. Через порог переступила женщина лет 45, круглолицая, с короткой шеей, этакий накрашенный колобок. — Вы, наверное, Роман? — спросила она. — Да, подскочил тот, и, как учила его Зина, помог ей снять норковую шубу. — Ой, Клавочка, дай тебя обниму, красавица, — рассыпалась в комплиментах возникшая в дверях Зина. Клавдия приходилась той дальней родственницей. Она работала в кафе бухгалтером-кассиром, а ее муж, будучи шофером грузовика, неплохо зарабатывал, так что, в каком-то смысле она была рангом повыше Зинаиды. Рома оглядел гостью: с короткой стрижкой, крашенной под блондинку, носик-кнопка, пара развратных родинок возле рта, верхняя губа резко очерченной буквой М. Фигурой она была скорее похожа не на колобка, а тумбочку.
Подружки сели на стулья, а Рому, как самого высокого, усадили на кровать. За первым тостом тут же последовал второй. Баба Зина старалась много Роме не наливать, боясь, что тот сильно захмелеет. Сами женщины хлестали водку покруче многих мужиков, заходясь хохотом от собственных скабрезных шуток. — А помнишь, Зинка, того лейтенантика, с усиками? — А то, как банный лист к жопе прилепился, думала мозоль мне там натрет. Насиделся на северах своих, горемычный, — поддакнула Зина, мечтательно закатывая глаза. — Ох, какие ж мы молоденькие тогда были, как Ромочка твой, — бросила полный похоти взгляд Клавдия. — А щас еще лучше стали, самый сок, и жопа, и сиськи, есть за что ухватить! — поддержала ее раскрасневшаяся от вина Зинаида.
— Ну, как тебе мясо, его Рома готовил, и салат тоже, — начала подводить к главной теме посиделок баба Зина. — Пальчики оближешь, — та, не сводя глаз с Ромы, действительно облизала свои коротенькие пальцы. — Надо брать, я считаю. Рома, приходите послезавтра после обеда, я вам все покажу, а потом с Лилей, хозяйкой, познакомлю, завтра ее не будет, но добро от нее получено. — Танцевать хочется, Зинка, ты все без магнитофона живешь? — перевела она шальной взгляд на подружку. — Ромочка, переключи на тот канал, с музыкой, ты на какую-то кнопку настраивал. Рома подошел к телевизору, нажимая 9-ку. Изображение было плохое, но музыка звучала сносно. Возле холодильника уже стояла Клавдия, то ли покачиваясь от выпитого, то ли пританцовывающая. — Белый танец, дамы приглашают кавалеров! — томно пропела она и прислонилась к Роме.
Рома танцевал свою даму, поглядывая в глубокий вырез черного с блестками платья. Грудь у Клавдии была, конечно, меньше, чем у хозяйки, но все равно внушительной. Снизу ее подпирал массивный живот, вместе с тугим бюсталтером призывно выворачивая ее роминому взору. Стеснительный Рома не предпринимал ничего, кроме несмелого удержания партнерши и та изрядно извелась, ожидая привычной инициативы от кавалера. Зина рассказала ей, что совратила мальчишку и пообещала, что тот приласкает и Клаву.
Музыкальный клип оборвала реклама и они снова уселись за стол. — Зина, я сейчас выйду по делам, а потом, наверное, уже собираться буду, мужик голодный скоро домой придет, — сказала она несколько разочарованно. — Ой, Клавочка, да у нас же торт еще, ну посиди еще, пойдем, я с тобой схожу.
Они заперлись в туалете и болтали под журчание клавиной струи. — Робкий он просто, ты ему сходу понравилась, я видела, как он на тебя смотрит, посиди еще чуть-чуть, он пообвыкнется, — уговаривала подругу остаться Зина. — Помнишь галькиного мужика? Инженер-тихоня, а оказалось, весь КБ отшпилил. — Это когда было, Сергеевна, мужики нам проходу не давали. А сейчас даже грузчики в мою сторону не смотрят, — горько вздохнула Клавдия, подтираясь мятым обрезком газеты.
Вернувшись, дамы, по предложению Зины, выключили свет, оставив только телевизор, и уселись на кровать рядом с Ромой. — Ну как, мой хороший, не совсем еще спьянился? — Зина ничуть не стесняясь, начала поглаживать ромин пах. — Нет-нет, — Рома немного устыдился, что Клавдия, плотно прижимающаяся к нему справа, может узнать об их шашнях. По счастью, алкоголя хватило, чтобы он не чувствовал себя совсем зажато. Хозяйка расстегнула пару пуговок на его рубашке. — Ты тут у меня совсем спарился, милый, — ее рука проникла под рубашку, поглаживая грудь и живот. — Ну давай, приласкай свою Зиночку, — она притянула его голову к себе. Рома после некоторой паузы ответил на поцелуй и даже осмелился сам просунуть язык в зинин рот. Теперь уже клавина рука легла на его пах, с удовлетворением найдя там быстро набухающую шишку.
— Клавочку тоже приголубь понежнее, она ласку любит, — оторвалась от него губ Зинаида. Паренёк повернулся лицом к Клаве и неловко ткнулся губами той в рот. Клавдия, словно говоря, что ее два раза просить не нужно, сильно обхватила его голову обеими руками и крепко поцеловала худенького мальчишку. Тем временем Зина уже расстегивала ему ширинку. Здесь пуговицы плохо поддавались ее толстым пальцам, поэтому она прошептала: Давай, вытащи дружка, Клава побалует. Рома подчинился, мигом высвободив эрегированный член. Клавдия накрыла юношеский ствол правой рукой, дивясь недюжинному размеру. — Ее руки помягче будут, — с удовольствием ответил про себя Рома. Он уже понял, что новая знакомая не будет смеяться, что он дуркует с какой-то бабкой. Мягкая женская рука нежно дрочила его ствол, а язычок ее обладательницы страстно ласкал ему рот, Рома поплыл, растворяясь в женской близости.
Наигравшись с поцелуями, полнотелые женщины сообща раздели и уложили поперек кровати белоголового паренька, оставив того в носках и приспущенных трусах. Зина вывалила ему на лицо свои безразмерные дойки, а Клава отправила в рот аппетитную упругую головку. Рома, несмотря на то, что был под хмелем, через минуту не выдержал и забрызгал рот своей будущей коллеге. — Вот безобразник, в рот наспускал, — та шлепнула его по ляжке. — Не серчай, Клавка, молоденький он еще, — вступилась улыбающаяся Зина. — Пусть теперь мне пизду лижет, — Клавдия стащила с себя юбку и колготки и плюхнулась рядом.
— Давай, Ромочка, слазь с кроватки, помуслякай гостье писю, — мягко надавила на плечи баба Зина. Тот послушно сполз и зарылся лицом меж пухлых ляжек. — Помнишь, как ручкой мне там поигрывал? Вот так же язычком там шеруди, ласкуша, — направляла хозяйка мальчишку. Сама она полулегла на бок, согнув одну ногу в колене, с чувством наминая себе вагину.
