Мы снова проходили через двери в мощных стенах тюрьмы. С удовлетворением я отмечал, что двери были массивными, состояли из двух частей, были оборудованы мощными запорами и глазками. Двухсекционное устройство этих дверей позволяло открывать только одну из дверей. Таким образом, по соображениям безопасности тюрьма была почти идеальной. Мы взглянули в один из глазков, было видно, что внутри находится идущая вниз труба. Начальник распорядился, и охранник открыл дверь в наклонной стене, там была труба, переходящая в отверстие сантиметров пятнадцать диаметром. В этом отверстии было видно лицо узницы, покрытое влагой. Она открыла рот и стала судорожно вдыхать свежий воздух. Начальник распорядился показать мне помещение, в котором она находится. С боку от стены располагалась небольшая дверца. Когда охранник открыл ее, я увидел маленькое помещение, по сути, каменный мешок, площадью где-то полтора квадратных метра. Там сидела на корточках узница, причем ее руки были скованы наручниками за спиной. Тесное пространство этой щели не позволяло ей ни встать, ни лечь, она могла только сидеть в такой позе. Ее голова упиралась в потолок. Конечно, она не могла задохнуться, так как были оставлены небольшие отверстия для вентиляции, но комфорта это не очень добавляло. Ведь полом были металлические прутья, а под ними наклонный каменный пол, чтобы стекали нечистоты. Тем не менее, смрад пота, испражнений и мочи чувствовался очень хорошо. Заключенная выглядела ужасно, двадцатилетняя миниатюрная девушка, коротко стриженная, очень грязная и потная, она сидела, стараясь отдышаться. Ее соски были проколоты и в них поблескивали стальные кольца. Охранник чуть изменил ее позу, он открыл специальное отверстие, что ранее было закрыто и разместил ее так, что теперь ее голова была полностью наружу, а тело оставалось в этом каменном мешке. Она даже постаралась улыбнуться, так как теперь она могла дышать более свежим воздухом. Таким же образом охранник поступил с остальными каменными мешками. Заключенные судорожно глотали воздух. Начальник назвал это проветриванием. Из последнего мешка извлекли узницу. Она была почти что без сознания и упала на пол как мешок.
«Это все повстанцы, которых мы поймали пару недель назад возле тюрьмы. Думали проверить нашу охрану! Эта сука – их старшая!» - сказал начальник, пиная ногой обмякшее тело, - Сначала целую неделю мы наказывали их со всем прилежанием, не забывая о сексуальных услугах. Мы неплохо воспитали их, и теперь они пригодны для работы или же борделя!»
Я понял, что теперь их ждет вечная каторга безо всяких сантиментов и юридических решений. В перспективе им светит только частное рабство. Все узницы смотрели на свою старшую, которую приводили в чувство. На вид ей было под сорок, крупная, даже мускулистая, с крупными грудями, она лежала на полу со скованными за спиной руками. Охранник несколько раз ударил ее кнутом с оттяжкой по ее бедрам и грудям. Ее подняли за цепь, прикованную к ее ошейнику на ноги.
Она стала рыдать: «Нет, не бейте меня, прошу Вас, господа! Только не бейте! Я сделаю все! Я буду сосать и лизать, что прикажете! Можете трахнуть меня как угодно! Не бейте!»
Ее грязные бедра вздрагивали под ударами кнутов, очередной удар с оттяжкой затронул ее промежность. Она не просто рыдала, а выла. Пот смешивался с грязью, раны от кнута начали кровоточить. Охранник усилил порку, она продолжалась минут пять. Раны покрыли все ее тело. «Расскажи нам, чего ты хочешь?» - обратился к ней начальник.
Она взревела: «Господа! Трахните меня! Я сука, шлюха, я кусок дерьма, можете взять меня, все мои дырки в вашем распоряжении! Трахните тупую суку! Возьмите меня!»
Остальные заключенные смотрели во все глаза на своего бывшего лидера. Некоторые плакали. Вероятно, эти призывы были далеки от ее обычных феминистских речей. Охранник снова подступил с кнутом.
«А теперь мы пройдем туда, куда Вам и надо было!» - сказал мне начальник.
Глава 11. Допрос профессора Гомес
Начальник открыл одну из дверей, и мы спустились по лестнице в подвальное помещение, преодолев еще одну железную дверь, мы оказались в бункере. У стен бункера размещались металлические сооружения на колесах, к которым были привязаны заключенные. Всего их было трое. Каждая была за руки подвешена к металлической перекладине, на их головах двух были кожаные шлемы, их ноги не доставали поверхности пола. Они стонали.
Посредине была подвешена Паулина Гомес. Ее ноги были разведены в стороны, а лодыжки прикованы к боковым опорам. Перед ней стоял чернокожий охранник, с голым торсом, в руках он держал кнут. Этим кнутом он наказывал заключенную. Судя по тому, что он хорошо вспотел, наказание длилось долго. Тело Паулины было покрыто многочисленными ранами. Сейчас он работал с задницей, нанося длинные удары с оттяжкой по ягодицам узницы. От очередного удара ее тело рвалось вперед, но цепи удерживали его. Пот и кровь струились по телу. Ее крупные груди были перевязаны и стояли торчком, они также были покрыты следами от ударов кнута, по две стальные защелки сжимали ее каждый сосок. В каждое из ее половых губ было вдето крупное стальное кольцо, цепочки от которых также были закреплены за опоры. Таким образом, ее влагалище было полностью раскрыто, а ее клитор был хорошо виден. Она сжимала и разжимала свои ягодицы после каждого удара кнутом.
В этот момент начальник получил вызов по радио и покинул нас. Я же остался, чтобы посмотреть на узницу. Охранник сделал паузу, он потрогал ее клитор, пока заключенная тяжело дышала, и подтянул цепи так, что спина Паулины оказалась выгнутой в дугу. Затем он снова взял кнут, с резким свистом он нанес очередной удар по ее спине. Звук от полновесного удара кнутом по обнаженному телу хорошо разносился в помещении, сопровождаемый стоном и всхлипываниями Паулины. Как можно было заметить, она явно сбросила вес во время заключения. Бледная мягкая кожа, столь характерная для ее прежнего образа жизни, стала упругой и загорелой под влиянием тяжелого труда. Ее живот теперь был втянут, ребра хорошо видны под кожей.
Режим в этой тюрьме сказывался получше, чем диеты и спортивные упражнения, хотя конечно, это было не лучшее место для непривыкших к физическому труду профессоров университета. Сейчас у нее был полноценный 16-часовой рабочий день. Казалось, что она уже вполне привыкла к собственной наготе. Период первичной тренировки уже давно окончился, и все это время она была голой. Однако ее иногда показывали посетителям, и ее стыд снова возвращался, когда она видела кого-то, кто знал ее по прошлой жизни. В воспитательных целях мы планировали показывать ее специально привозимым из университета группам студенток.
Наблюдая за тем, как профессор Гомес извивается в цепях, я начал размышлять относительно последних указаний генерала. Тина рассказала, что выполняла в Мехико задание повстанцев шпионского характера. Мы также знали, что профессор Гомес играла важную роль в привлечении новых повстанцев среди студенток университета и отправки их в тайные лагеря глубоко в джунглях. Там же содержались заложники и те жены и дочери крупных чиновников, кого планировалось похитить. Заложники подвергались пыткам и унижениям. Такие акции сказывались на интенсивности повстанческого движения, делая его все более опасным. Мы были вынуждены усилить работу по борьбе с этими акциями. Профессора Гомес подвергали пыткам не просто так. Дело в том, что в наши руки попало уже достаточно много лидеров повстанческого движения, которые обладали весьма ценной информацией. Теперь мы решили всех их объединить в одно место для детальных допросов. К ним будут применяться особые методы получения информации, а полученные от них сведения будут тут же проверяться.
Начальник тюрьмы вернулся и распорядился перевести заключенную Гомес в комнату для допросов.
«Я только что разговаривал с генералом. Гомес скрывала перед окружающими, что у нее есть взрослая дочь, а ведь именно она была посредником между университетской ячейкой повстанцев и лагерями в джунглях. Сейчас она находится в частной тюрьме генерала. Послушаем, что нам расскажет Паулина!» - сказал начальник.
В подвале было много различных дверей с номерами. Одно из помещений и было комнатой для допросов. Когда мы вошли, Паулину как раз приковывали к деревянному раздвижному столу в центре помещения. Это был стол необычной конструкции с многочисленными кольцами, колодками и цепями в нем. Заключенная была помещена на колени, ее ноги были закованы в колодки, а груди положены на стол. Они лежали плашмя на деревянной поверхности стола. Ее скованные наручниками руки были плотно зафиксированы за спиной. С ее глаз скатывались слезы, мокрые глаза смотрели испуганно. Тяжелые защелки в ее сосках немилосердно въелись в плоть, вызвав кровоподтеки. Начальник снял их, и Паулина вздохнула, ожидая некоторого облегчения, однако при освобождении от защелок кровь вернулась и показалась из ран. Узница вскрикнула от боли.
«У нас к тебе есть несколько вопросов! Если ответы будут правдивыми – ты отправишься в обычную камеру, если же будешь что-то скрывать – минимум месяц в железном ящике! Ты поняла меня, сука!» - обратился к ней начальник.
«Да, сэр!» - вздохнула узница, смотря на свои лежащие на столе груди.
Начальник оперся на стол: «У тебя есть дочь в возрасте около 20 лет?»
Сдавленным голосом Паулина ответила: «Нет, сэр!»
В ту же секунду крупная игла показалась в руке охранника и он, с силой проткнув ее сосок, пришпилил его к поверхности стола. Узница пронзительно взвизгнула.
«Уважаемая профессор! Я очень вежливо попросил дать ответ на вопрос, который вынужден задать снова. У Вас есть дочь в возрасте около 20 лет?»
Она тяжело дышала, охранник проткнул ее другой сосок. Снова крик и заключенная оцепенело смотрела на свои проткнутые соски. У нее были большие тяжелые груди, крупные соски и большие коричневые пятна вокруг них. На столе показалась связка иголок, по всей вероятности соскам предстояло получить еще не по одной игле. Начальник взял в руки длинную и тонкую деревянную палку. Медленно она коснулась ее проколотых сосков. Паулина открыла рот, и в ту же секунду он ударил ее с силой плашмя по груди.
«А-а-а-а-а-а! Есть! У меня есть дочь!» - вскрикнула узница. Она рыдала, слезы скатывались по ее щекам. Боль исказила ее лицо.
«Несколько лучше, профессор. Но только какого черта мы должны превращать Ваши груди в подушечку для иголок? Советую отвечать быстрее. Итак, какова роль твоей дочери в повстанческом движении?» - начальник поигрывал в руках палкой.
«Не-е-ет! О! Не-е-ет! Она ни причем …» - зарыдала Паулина. В ту же секунду серия ударов обрушилась на ее израненные груди.
«Выйдем на минутку!» - обратился ко мне начальник. Охранник тем временем, взяв в руки иголки, деловито подошел к Паулине.
В коридоре начальник рассказал мне, что ее дочь училась в университете под другим именем. Она прошла подготовку в лагере повстанцев и стала связной между ними и подпольной ячейкой в университете. Каждую неделю она приезжала в пограничную провинцию, где встречалась с представителями повстанцев. Ее арестовал военный патруль в районе городка Марианка и доставил на местную военную базу. Оттуда ее затребовал генерал к себе в имение для подробных допросов.
